Так как полностью создать новый корабль у меня нет возможности, а обшить корпус небольшого куттера толстым дополнительным экраном тоже, то я решил заблиндажировать переднюю часть корпуса с помощью съемных щитов, первыми встречающих и снижающих кинематическую энергию попавшего ядра. Два шита, между которыми проложен обычный корабельный пластырь из кудели (льняной патоки) или плетеный матик (из пеньки), установленные под углом, могут легко меняться и в то же время послужат своего рода мантелетом для осады крепостей. Сегментное устройство экранов носовой части позволит заменять поврежденные элементы набора прямо на ходу или убираться при штормовой погоде.
Таким образом, балконы носовых гальюнов с помощью боцмана стали превращаться во второй фальшборт корабля, служащий опорой для крепежа экранов баковой защиты.
Теперь вывешиваем над новым фальшбортом сегменты щитов-мантелетов. Передняя часть корабля превращается во что-то, похожее на две приоткрытые створки раковины с корпусом из сегментов и щелью, из которой торчат пушечные стволы. Надстройка, крыша трюма и часть верхней палубы тоже укрылись сегментными щитами, увеличивая живучесть куттера.
Осадка кораблика под весом новой деревянной конструкции и новой пушки проседает на двадцать сантиметров и достигает 2,1 метра, оставляя в запасе всего 30 сантиметров между уровнем моря и верхней палубой, съедая из девяти тонн грузоподъемности пять тонн.
Маркитантка Зульфия продала мне 4,5-дюймовую бронзовую пушку типа «Medio culebrina» (средняя кулеврина) десяти футов длины и весом в полторы тонны, вместе с крепостным лафетом. Такое орудие могло стрелять на дальности от 300 до 1000 метров, с почти прямой траекторией полета 4,5-килограммового ядра.
Установив на носу полуторатонную пушку и дополнительную надстройку, сразу получил дифферент на нос корабля, в результате чего пришлось на корме удлинять на метр кормовую площадку, передвигая кормовые вертлюги далее в корму, а на освободившемся месте устанавливая станок для настоящего «органа» – пакета собранных в два ряда стволов 24 аркебуз. Пищальную батарею установили для стрельбы над крышей рубки, с расчетом, чтобы можно было стрелять как по ходу корабля, так и на борт.
За две недели стоянки в Фамагусте небольшой, практически безоружный кораблик превратился в серьезную боевую единицу, оставаясь чем-то типа маленького ганзейского когга или поморского коча, еле возвышающегося над водой, способного только перевозить товары и людей. Обвешанный сетями, матами и баграми, с постоянно сидящими на надстройке «сивоусыми» и непрерывно готовящим еду на две с половиной сотни черкесов казаном, куттер «Святой Николай» совсем не казался боевым кораблем.
Вновь внутри куттера, в трюме, развернулась художественная мастерская, штампующая относительно недорогие рисунки, расходящиеся среди экипажей и солдат эскадры с неимоверной скоростью. Красивые девушки, рыцари и замки, корабли и простенькие пейзажи с иероглифами и без оказались в ходу и рисовались с такой скоростью, с какой удавалось найти бумагу для рисунков. Нашлись желающие среди капитанов кораблей и судов приобрести и кальки навигационных карт. Деньги вновь небольшим ручейком потекли в карман вассала мангупских принцев.
Бронзовое орудие было приобретено в рассрочку, после продажи двух карт европейской части Атлантического океана и трех карт Африканского континента. Несколько стеклянных стаканов достались Зульфии и ее поставщику как первичный взнос за орудие.
Примерно на четвертый день стоянки у меня произошло пополнение людей.
Мои готы привели мне венецианского раба готского происхождения, да еще и с его женой и двумя детьми, которые у него появились, пока он был в плену у венецианцев. Был бы один мужчина, вопросов бы не возникало. Целая семья на боевом кораблике, переполненном вояками и с перспективой сражения, совсем не уместна на борту. Пришлось организовывать и оплачивать переезд семейства в Готию.
Следующим хорошим приобретением оказался найм еще одного бойца сиамского происхождения. Его привел мой китаец. Теперь на борту оказалось ни много ни мало, а девять зрелых мужей из готов, из которых трое профессионалы, двое парней от сохи и четверо новиков, трое наемников восточного происхождения, мальчишка Николай в услужении, брат Фома и послушник Стефан. Итого 17 человек связанных со мной вассальной зависимостью и двое святош.
Кроме этого, в экипаж куттера входили выделенные из гарнизона крепости девятка матросов-азапи и пяток крепостных арбалетчиков. Пара артиллеристов тоже имеют отношение к экипажу, хоть и приписные люди, а нужны.
Терять своих людей я не собирался, поэтому определил новиков как будущих рулевых, артиллеристов и механиков, поселив их в машинном отделении, вместе с тремя восточниками. Места, конечно, мало, но на дизельных подводных лодках мотористы вообще спят на досках типа гладильной, укладываемой прямо на дизель или между дизелей. Кроме этого, треть из них должна нести вахту или охрану куттера. Аркебузирами объявил всех без исключения вассалов, поручив парням от сохи в заведование пищальную батарею. У «органа» назначил пост из вассалов, с задачей круглосуточно обеспечивать огонь для фитилей и отбивание корабельных склянок. В корме организовался настоящий корабельный камбуз.
Получив аркебузы и порох, занялся подготовкой своих вояк.
Как обычно, построение у маленького кораблика в центре черкесского лагеря вояк, каждый из которых ранее ни разу не одевал неполный доспех ландскнехтов и не держал в руках аркебузы, среди опытных воинов, неоднократно бивших швейцарцев и прочих европейцев, вызывало столпотворение и смешки окружающих. Советчиков на любой площади всегда много.
Вокруг небольшого отряда собралась настоящая толпа смеющихся и прикалывающихся козаков. Настоящий ржач начал разноситься над лагерем, собирая вокруг себя все больше склонных к забавам людей.
Однако все не так уж и плохо. Наличие возле одетого в доспехи новика, строящего свое потешное войско, дядьки из «сивоусых» не позволяло особо ретивым помогать своими руками.
– Батько Машук, а чего это шуты строятся, они же не знают, с какой стороны ружо держать, а доспехи напялили, и смех и грех один, словно паписты какие-то, на пугало похожи? – задал вопрос смеющийся молодой козак.
– То не твое дело. Как их атаман решил, так и должно быть. Я тоже помню, каким ты до коша пришел. Хватит ржать, – прекратил пересуды мой «дядька».
Когда мне выделили дядьку, я еще не понял, что это значит. В первый же день он меня просто выкинули на палубу для сна, как люди спят, то есть где придется, а сам занял мою койку. Уже на второй день батька Машук занялся со мной по сабельному бою. Время, и так торопливое, вдруг исчезло вообще. Теперь каждый мой шаг должен был получить одобрение. Прошло всего несколько дней, и этот ветеран оказался в курсе почти всех моих начинаний и замыслов, так как иначе мне просто не давали заниматься чем-либо, кроме «рубки». Единственное, от чего я сразу отрекся, так это от лука. Пришлось ему на пальцах объяснять, почему мне
