Один тут же подошел к Гамуле и произнес:
– Вам привет от Олеся.
Напряжение, ненадолго возникшее в комнате, разом рассеялось, задышалось полегче.
– Почему же он сам не идет? – ответил Гамула.
– Жинка заболела, в город ее повез.
– Слава Украине! – вышел из-за стола Остап.
– Героям слава! – слаженно отозвались гости.
– Степан? – назвал брюнет псевдоним Гамулы.
– Он самый, – кивнул тот и, поймав настороженный взгляд гостя, продолжил, показав на Тимофея: – Это мой десятник.
Белобрысый внимательно посмотрел на расставленные чугунки, после чего поинтересовался:
– А хозяйка-то где прячется?
– Уехала к свекрови. Что-то занедужилось старухе, хотела помочь. Попросила соседку за хозяйством присматривать.
– Видно, соседка чистоту любит, даже в сенях прибралась. Раньше не так было… Обо все эти горшки ноги порасшибешь, прежде чем до горницы доберешься, – посетовал он, внимательно посмотрев на Романцева.
– Все так, баба она такая, чистоту любит, – широко улыбнулся Гамула. – А может, познакомить тебя с ней? Баба она справная, все при ней!
– Есть у меня коханка, а вот Петру, – кивнул белобрысый в сторону второго бандеровца, – может, и сгодится. А где твоя Оксана? – вроде как равнодушно спросил он, остановив на Гамуле внимательный взгляд.
– Хлопцы у меня из леса пришли, и она при них осталась. С ней не забалуешь, враз мозги вышибет, если что не так.
– Слышал я о ней, боевая дивчина, – согласился белобрысый. – Нам бы в войско побольше таких девчат, тогда бы мы уже в этом году всех москалей и жидов повывели… Кое-что передать тебе велели. Наедине бы…
– Давай отойдем сюда, – охотно отозвался Гамула. Откинув занавеску, зашел за печь.
Порывшись в кармане, белобрысый вытащил небольшой клочок бумаги и протянул ему:
– Вот… Сказал, чтобы ты ответил.
Гамула взял записку, аккуратно развернул. Неровными прыгающими буквами было написано:
«Друже Степан! Сейчас по нашему лесу шастают комиссары. Дня не проходит, чтобы кого-нибудь не убили или не заарестовали. Нет сейчас в отряде у меня друзив[16], кто знает тебя лично, а эти боевые хлопцы тебя в лицо не видели, хотя много о тебе хорошего наслышаны. Поэтому не обижайся на меня, что я стал слишком подозрительный, но я должен быть уверен, что с хлопцами не встретился враг. Первоначально назови место, где Грач убил комиссара и двух большевиков, после того, как назовешь правильно, услышишь остальное».
Прочитав записку, Гамула аккуратно порвал ее на несколько мелких частей и, приоткрыв дверцу печки, бросил на чадящие уголья. Жар тотчас прожег в клочках дыры, а потом запалил их синим огоньком.
– Вот оно что, недоверчив Коршак… Может, оно и правильно. Время сейчас такое, только побратимам можно доверять. Только ведь Коршак ошибается, нет никакого Грача, а есть Шпак![17] Вот такая маленькая черная птичка и расстреляла трех большевиков у Ратной лощины.
– Все так… Теперь вижу, что ты Гамула, – заулыбался белобрысый. – А то, знаешь ли, поначалу я засомневался… Что-то мне повсюду комиссары мерещатся…
– Что хотел передать на словах Коршак? – перебил его Остап.
– В воскресенье, часиков в семь, ты со своими хлопцами выходи к Юрьевскому сельсовету, надо показать большевикам, кто здесь настоящая власть.
– Гарнизон там стоит, – с некоторым сомнением произнес Гамула, – дело рискованное, многие полягуть почем зря! Не хотел бы я своими хлопцами просто так по-глупому рисковать.
– Не переживай, – успокоил его связник. – Кроме тебя с твоими хлопцами подойдет еще отряд Якова, у него добрая сотня! А еще будут стрельцы Василия. В сотне у него ребята молодые, боевые. В бой все рвутся! Хотят себя в большом деле проверить.
– Коршак тоже там будет? – осторожно поинтересовался Остап.
– А зачем он тебе?
– Разговор у меня к нему есть…
– Может, передать чего?
– Не нужно… У меня личное.
– Когда увижу, скажу. Где он сейчас, не знаю.
– Понятно…
– Пойду я, – поднялся белобрысый. – Подзадержались мы у тебя, да и хлопцы уже заждались.
– Пусть Коршак не сомневается, сделаю все, что смогу.
Белобрысый не ответил, лишь одобрительно кивнул и уверенно зашагал к узкому дверному проему.
Брюнет сидел за столом, положив на колени автомат. В глазах безразличие и готовность к бою. Весьма опасный сплав. Проследив за напарником, двинувшимся к выходу, он тоже быстро поднялся и, кивнув на прощание, направился следом. Они вышли во двор, открыли калитку и дружненько затопали в сторону леса. Уже через минуту их скрыла высоко поднявшаяся трава и небольшой спуск, что уводил к быстрому ручью.
Тимофей отворил окно. Повеяло вечерней прохладой, а хулиганистый ветер разом остудил душную комнату.
– Почему они так быстро ушли? – спросил он у Гамулы.
Тот усмехнулся и ядовито ответил:
– Ты думаешь, что они пришли сюда блины с медом лопать? Сказали то, что было велено, и ушли. Все-таки они на службе. Чего же подвергаться лишнему риску… Так ты мне дашь с Оксаной увидеться?
– Увидишься, – пообещал Романцев. – Только не сейчас. Будет у вас время, намилуешься еще.
Из соседней комнаты вышел Игнатенко с бойцами.
– Уведите его… Огородами, так, чтобы никто не заметил. За поселком вас уже машина ждет. Про наручники не забудьте, а на голову мешок. Там в кладовке их с десяток лежит!
– Не доверяешь ты мне, капитан, – разочарованно проговорил Гамула и протянул руки. На запястьях защелкнулись наручники. – Может, оно и правильно, я бы тебе тоже не доверял. А я ведь тебя еще в лесу мог пристрелить, не знаю, почему пожалел.
– Жалеешь, что не попал?
– Рука у меня дрогнула. Как чувствовал, что нам еще встретиться придется.
– Значит, грузовик в лесу – это ты подорвал?
– Было дело… От Коршака приказ получил.
– Все, уведите его!
Стоявший рядом боец накинул на голову Остапу мешковину и подтолкнул к выходу.
– Вы бы хоть отряхнули его, что ли, – пробурчал Гамула, – а то пометом тянет.
– Ничего, не отравишься.
Нагнув его голову у проема в сени, боец шагнул вместе с ним в темноту.
Еще через
