Узкие губы мага растянулись в усмешке. Так улыбается кот наглой, бесстрашной, или просто дурной мыши, понимая, что с этим ужином он сначала вдосталь наиграется.
На плече атамана завозилась птица, попыталась расправить крылья, но тот быстро подхватил ее за бока обеими руками, аккуратно раскрыл ладони, подбрасывая сапсана в воздух.
Маг осмотрел парнишку, словно к коню приценивался, даже вокруг обойти не поленился.
– Вода примет тебя своим мужем и сыном, юный воин, – пророкотал его голос, и юнец на мгновение зажмурился и сморщил конопатый нос.
В следующий миг парень нарочито нагло произнес:
– Так за чем же дело стало? Почто медлишь-то, дед?
Маг снова усмехнулся, одними губами, темными провалами глаз продолжал буравить добровольца.
Наконец, кивнул.
Маг отвернулся к реке, а парень выдохнул и сглотнул слюну.
Над берегом воцарилась такая тишина, что Аэлло услышала, как с цветка на цветок перелетают пчелы и шмели, даже вода словно остановила свой бег, а солнце замерло, неловко покачнувшись в огненной колеснице.
Резким движением маг выбросил руки над водой, медленно кивнул, отчего седые пряди заслонили его сосредоточенное лицо, затем также неспешно поднял голову.
Аэлло ахнула – в руке мага появился золотой трезубец, точь-в-точь такой же, как на поясе Селины, только с кроваво-красным рубином в центре.
– Это же Рубиновый Трезубец! – одними губами произнесла Аэлло. – Это о нем говорила Селина…
По толпе пронесся испуганный ропот, а гарпия, сосредоточенная на Рубиновом Трезубце, не сразу увидела, как над водой поднялся прозрачный, голубой столп, что вытянулся куполом, а затем и вовсе превратился в огромную каплю, отделившись от водной глади. В капле испугано бьется пескарик, тычется открытым ртом о стены внезапной темницы.
В гробовой тишине маг нацелил Рубиновый Трезубец на каплю.
Глава 9
Бултыхаясь, играя бликами на лицах, столп воды приблизился к самому лицу будущего мужа и воина воды. Сглотнув, парнишка во все глаза уставился на свое отражение. Пескарик рванулся вперед, словно хотел выскочить парню прямо в лицо, и тот отшатнулся. Глупая рыба, конечно, не смогла покинуть своей тюрьмы, а в толпе обидно загоготали.
Щеки парнишки покраснели, кончики ушей стали малиновыми. Парень сжал губы, сморщив конопатый нос, скрестил на груди руки, топнул и с вызовом уставился на мага, мол, чего же дальше.
Маг улыбнулся на этот раз совсем уж по-отечески, сделал неуловимое движение пальцами, и гигантская капля поглотила юношу, впустив его в себя, и не выпустила обратно.
Пескарик испуганно метнулся в самый верх, столкнувшись с невидимой преградой отлетел назад. Рыба запуталась в волосах мальчишки, что, оказавшись в воде, принялись извиваться, словно водоросли.
Глаза парня чуть не выскочили из орбит, воздух пузырями пошел изо рта. Юнец принялся махать руками и ногами, забившись, словно рыба в сети.
В гробовой тишине, что никто так и не посмел нарушить, Аэлло показалось, что она слышит крик, доносящийся из-под толщи воды:
– Мама!!
Тонко и робко, как будто неуверенно заголосили женщины.
По толпе прокатилась грязная, увесистая брань.
Кто-то крикнул:
– Не дури, дед!
– Отпусти мальчонку!
– Ну!
Аэлло тоже закричала, пытаясь взмыть вверх, но оторваться от земли на смогла. Крылья за спиной распахнулись и часто забили, но никто не заметил этого, все лица обращены к магу.
Крик гарпии из гневного быстро стал испуганным. Земля под ногами чавкнула, засасывая ноги по щиколотку.
Люди задергались, пытаясь подступиться к магу, замахали руками.
Но никто не сдвинулся с места, все увязли в болоте. Сквозь гневные крики мужчин и визг женщин отчетливо пробилось жадное чавканье.
Секунду назад твердая земля превратилась в предательскую трясину. Кто не устоял на ногах, упал, и уже не поднимался. Крики слились в единое пространство хаоса, что состоит из проклятий, мольбы, боли.
Единственный, кто не топ в болоте и не кричал, был смельчак-доброволец.
Он бил по воде руками и ногами, пучил глаза, кашлял, бултыхался. Маг наблюдал за корчами парнишки с интересом книжника, который натолкнулся на удачный момент в рукописи. Время от времени пальцы мага, что держали Рубиновый Трезубец, шевелились, а губы открывались, шептали что-то, и Аэлло казалось, что сквозь завесу хаоса пробивается плеск воды.
Гарпия отчаянно колотила крыльями, но с каждым рывком ее все глубже засасывало.
Когда трясина поднялась до колен, маг щелкнул пальцами, и на берег обрушилась тишина, словно людей заменили бессловесные рыбы.
Юнец, дернувшись в последний раз, затих.
Движения его рук и ног обрели плавность и неспешность, взгляд замер. Парень перевернулся к верху пузом, как мертвая рыбеха, и застыл с раскинутыми руками и ногами.
– Свершилось! – объявил маг.
Рубиновый Трезубец скрылся в складках плаща.
Вскинув руки над головой, маг громко хлопнул в ладоши.
В тот же миг пузырь лопнул, брызги полетели во все стороны.
Безвольное тело ударилось оземь.
Аэлло закрыла рот рукой и громко, протяжно застонала.
Трясина под ногами исчезла.
Люди не сразу поняли, что к ним вернулись голоса и какое-то время над берегом раздавалось полное ужаса и страдания, мычание.
Когда Аэлло посмотрела на ноги, брови ее поползли вверх. Сухо, пыльно, словно жадная пасть болота померещилась гарпии. Спотыкаясь, расталкивая локтями женщин, она бросилась к опрокинутому навзничь телу.
Вокруг парнишки и возвышающегося над ним мага собрались и другие. По злобным взглядам исподлобья, набыченным фигурам видно, что каждый хочет поквитаться с магом, но не решается бить первым, хорошо зная, что бывает с такими первыми. Да и после того, как маг явил свою мощь…
Народ замер, явно не зная, что делать. Мага эта суматоха нисколько не волнует – он и бровью не повел. Взгляд его сосредоточился на лице утопленника.
– Сейчас, – неожиданно произнес он. – Смотрите!
Кто-то уставился на мертвого парня, а кто-то на мага, у которого хватает наглости издеваться.
Атаман оказался из первых, и первым заметил, как веки парнишки дрогнули.
– Смотрите! – крикнул и он.
Крик вышел хриплым.
Грудь юнца поднялась и опустилась, тело выгнулось и снова ударилось о землю. Парнишку скособочило, изо рта хлынули потоки воды, раздались звуки рвоты и кашель. Парень тряс головой, хрипел, кашлял, булькал, люди смотрели на явленное чудо, переминаясь с ноги на ногу. Женщины, пробившиеся за Аэлло сквозь толпу, закрывали рты ладонями, чтобы не орать. Где-то совсем рядом заплакал ребенок.
Наконец парнишка откашлялся, сел, опираясь трясущимися руками о землю, поднял взгляд на мага.
Вид у парня – краше на скале раскладывают, но в его глазах нет больше страха, что угадывался за показной храбростью, пока юнец задирал «деда».
Маг довольно кивнул.
– Свершилось! – повторил он торжественно.
Над берегом повисла тишина, только слышно, как подпрыгивает, поблескивая над травой пескарик. Бедная рыбешка, оставшаяся без родной среды, беззвучно открывает рот, словно молит о помощи, но никому нет до нее дела. Забыли люди и о юном смельчаке, настороженно уставившись на мага и атамана.
Аэлло опасливо отступила за спины, но никто не обратил внимания на хрупкую фигурку девочки-подростка в цветастом платке и белом платье.
Маг с Улем замерли друг напротив друга, как воины перед
