– Вроде как могу, – согласился парень.
– Странно это, – задумчиво сказала юная гарпия.
– Что – странно? – не понял парень.
– Маг этот странный. Очень подозрительный. И он, и его эта магия.
– Подозрительный, да, – подтвердил Семко, кивая. – Я решил за ним проследить. Смотрю, а тут ты – сунулась без спроса. Я хорошо разглядел: ты только к терему его прикоснулась, а тот как дернется – тебя назад отбросило. Вижу, не выныриваешь. Понял, что оглушило. И за тобой прыгнул.
– Спасибо, – еще раз поблагодарила Аэлло, ежась. – Я в самом деле отчего-то пошевелиться не могла. Плохая магия, – добавила она глубокомысленно, и Семко не стал с ней спорить.
– Значит, здесь живет маг?
Аэлло опасливо оглянулась на купол, который сначала приняла за ихтионий.
Семко кивнул.
– Вчера утром приехал. У бати… То есть у всех у нас дело есть. Давнее дело, – добавил он, хмурясь. – Да только своими силами никак не справиться. Есть у сагатов заклятые враги. Так вот, самый главный наш враг покинул Лесостепье, и засел в неприступной крепости. Нам эту крепость взять, что у мальца леденец отнять, но вот найти, где крепость эта, без волшбы никак. Мы же люди, а не маги!
Семко досадливо хлопнул ладонью по земле.
– Совет старейшин постановил, нужно к магу какому обратиться. Хоть и не любим мы это дело… Ведь эти упыри за свою помощь непомерную плату берут. Но ничего не поделаешь. До этого двое пытались, но у них не заладилось. А этот, Его Волглость который, потому как полное имя Налед Волглый сказал, что будет сотрудничать. С нами, с сагатами. Цели, правда, свои скрыл, да и требования выдвинул немалые. Мол, рабов в услужение нужно много. Для начала дюжина потребовалась ему, душегубу. К приезду его трехэтажный терем подготовили. Выскобли, проветрили, даже крыльцо наново покрасили. А этот-то селиться в тереме отказался, да силой своей волшбы соорудил этот вон странный купол на берегу Унавы.
– Унавы? – переспросила Аэлло.
– Речка так называется. В стародавние времена здесь море было, да высохло, видишь…
– Я очень испугалась, когда он тебя утопил, – робко сказала Аэлло. – Помочь хотела, но не смогла.
Парень махнул рукой.
– Ладно.
– Но ты ожил, а вот тот человек, – пробормотала она. – Я в жизни такого ужаса не видела…
На загорелом лице Семко отразилась удачная мысль.
– Это что! – воскликнул он. – Я тебе еще не то покажу, пойдем!
Глава 11
Семко первым вскочил на ноги, дал руку Аэлло. Та протянула узкую кисть, поднялась, захлопала крыльями, прежде чем аккуратно сложить их за спиной, крест-накрест. Если не приглядываться, выглядят как рисунок на длинном платье, а может, узорчатый пуховой платок.
Сообразив, что не знает имени девчонки, Семко запоздало сказал:
– Меня Семко зовут, Сем можно просто…
– Аэлло, – представилась гарпия.
– Я такую первый раз вижу. Ты не похожа ни на наших девок, ни на…
Парнишка замолчал.
– На кого?
– Ни на наших врагов, – добавил он, сглотнув.
Они обошли купол жилища мага. Аэлло поежилась, проходя мимо. Опасливо покосившись, она постаралась держаться подальше.
Миновали небольшую рощицу. По правую руку показался бревенчатый дом – невысокий, в один этаж, но длинный. Аэлло потянула носом, чувствуя, как живот прилипает к спине. Ноздри нахально защекотал аромат свежеиспеченной сдобы.
Заметив, как сглотнула белокурая крылатая дева, Семко спросил:
– Ты голодная?
Аэлло с жаром закивала, вспомнив, что последний раз она ела вчера, у Селины. Каких-то зажаренных на углях морских гадов со множеством ножек. Они еще смачно хрустели на зубах. Воспользовавшись рассеянностью Селины, Аэлло схрумкала и свою и ее порцию, но с тех пор прошло столько времени и столько всего случилось… Аэлло страсть как проголодалась.
– Тогда погоди здесь, – сказал Семко. – Лучше, чтобы нас не видели вместе.
Он отчего-то покраснел, конопатый нос и уши стали малиновыми.
– Я сейчас!
И парень скрылся в бревенчатом доме.
Аэлло повертела головой: в длинный дом заходят и выходят люди: все какие-то одинаковые, в серых бесформенных хламидах, с бритыми головами и лицами. В руках подносы, кастрюли, чаны, заманчиво пахнет съестным. Люди смотрят испуганно, даже затравленно, лишний раз не оглянутся по сторонам. Особенно шугаются, когда видят других, в алых шароварах. У тех поверх порток черные кожаные пояса на бедрах, к ним крепятся скрученные кнутовища и кривые сабли.
Из-за соседнего дома показалась вереница рабов: все полуголые, серые тряпки обмотаны вокруг худых бедер. Они тащат на хлипких плечах обтесанные деревья.
Подгоняют их, словно скот, двое: один молодой, не старше Семко, виски и макушка выбриты, на жилистую спину спускается темная коса, второй постарше, но тоже молодой, правда, этот уже с чубом.
Чубы поверх бритых макушек носят здесь те, кто постарше, поняла Аэлло.
Чубатый вовсю размахивает кнутом, щелкает, словно вот-вот пройдется по голым согбенным спинам. Плечи, руки, спины рабов исполосованы.
Аэлло благоразумно отошла за огромный валун, вросший в мох, рассудив, что чем меньше попадется сагатам на глаза, тем лучше.
Навстречу процессии выехало двое всадников: спины прямые, в кожаных безрукавках и алых портках, оба темноволосые, лица суровые, с намертво въевшимся в них солнцем.
Они остановились совсем рядом с валуном, за которым спряталась Аэлло. Кони нервно запрядали ушами, зажевали удила, но остались стоять.
– Это что? Зачем? – крикнул один из них.
– Для плотины, – ответил ему старший из погонщиков.
– Какой плотины? – спросил вполголоса первый, обернувшись к своему напарнику.
Тот пояснил, также, вполголоса:
– Магу понадобилась. Говорит, много воды для волшбы нужно, вот атаман и приказал строить.
Вслух же крикнул:
– А ну пошевеливайтесь, песьи дети!
Тот из надсмотрщиков, который постарше, с чубом, оскалил зубастую пасть.
– А я вас кнутом!
Раздался тонкий свист, черная молния взвилась в самое небо, захватив в петлю солнце, и опоясала голые плечи невольников. Сали не издали ни звука, хоть сагат полоснул сильно, Аэлло услышала, как лопнула под полоской кнута кожа, превратившись в алые разводы. Молчание рабов явно не понравилось надсмотрщику, его ухмылка преобразилась в оскал. Замахнулся снова, но так и не опустил руку, остановленный знаком того, что сидит на коне.
– Будет с них, – сурово сказал старший. – Ты не сильно-то усердствуй! Живьем с рабов кожу драть – много ума не надо, а каждый наперечет. Здоровые руки и ноги нынче дороги.
– Слушаюсь, старшой! – гаркнул надсмотрщик.
Аэлло показалось, что он с трудом сдерживает ярость.
Видно, те, что на конях, были того же мнения.
Тот, что постарше, сделал знак надсмотрщикам, отчего оба они вытянулись по струнке, а сам обратился к товарищу.
– Плохо, – тихо сказал он. – Орсы эти вообще славятся своей беспощадностью и жестокостью…
– Что на руку воинам и славной Сагатии, – вставил второй.
– Что на руку воинам и славной Сагатии, – эхом повторил первый. – Но за Коном я давно приметил особую страсть к насилию. Никогда не упустит случая кого-то изувечить. Сейчас, как пить дать, только скроемся, всласть отыграется на салях. А плотину для этого мага атаману самому строить, что ли?
– Я кажется, знаю, что делать, – сказал второй, усмехаясь
