Аэлло вздрогнула от прикосновения мокрой ткани к коже. Высунув голову в горловину, она сварливо пробурчала:
– А об этом лицесмерти твоем раньше предупредить не судьба была?
Брестида закончила завязывать ремешки чириков.
– Я не успела. Но собиралась, честное слово! Вообще-то, я только начала перечислять опасности…
Аэлло уперла руки в бока и воинственно расправила крылья, собираясь в очередной раз высказать амазонке все, что она о ней думает, когда они обе, одновременно, повернули головы в сторону стоянки.
Обе потянули носом воздух, сдавленно застонали сквозь зубы.
– Не-е-е-ет!
Одновременно рванулись, спотыкаясь, к месту ночлега.
Подбежав, Аэлло увидела, как на тлеющих углях развалились сильно потяжелевшие огневушки. Двое, увидев гарпию, помахали в воздухе ручками и погасли. Последний дух огня, не в силах двигаться, лениво облизал покрытые сажей кости – все, что осталось от давешнего зайца.
Аэлло в отчаянье ударила себя кулачком в грудь.
– Хоть вы и огневушки, но все-таки, вы свиньи, – сообщила она духу.
Огневичок сыто отрыгнул и погас.
Аэлло оглянулась к Брестиде.
– У тебя же есть лук со стрелами, да?
Амазонка кивнула, часто моргая, и посмотрела на Аэлло честными и голодными глазами.
Аэлло тяжело вздохнула.
– Я видела в ручье рыбу, – сказала она. – А этого вашего лицесмертю сама ешь.
Глава 25
Аэлло с трудом протиснулась в просвет между двумя сросшимися макушками деревьями. Хотела обойти, но хвала ветру, амазонка пошла в обход первой, и вскоре до Аэлло донеслась ее забористую ругань. Проклятья на головы азахских демонов и всей крапивы мира убедили гарпию идти напрямик.
Отросшие за сутки перья потратились на подлого лицесмертя, отвратительное, мерзкое чудище с красивыми глазами. Одно перо ушло, когда с дерева на Аэлло метнулась змея. Нормальная, со змеиной мордой, и, может можно было просто отпрыгнуть в сторону, что гарпия и сделала в первую очередь, но встреча с лицесмертью не прошла даром.
– Если я теперь на каждую подлую змеюку буду тратить перо, дело плохо, – пробормотала она, рачительно пряча перо в колчан за спиной. С сожалением оглядела пустые гнезда в крыльях – в правом всего три маховых, в левом четыре.
Одного пера из левого крыла лишилась, пожалев Брестиду.
Ослабевшая от голода амазонка не могла толком прицелиться, провожая утку за уткой жадными глазами. Аэлло метнула перо и убила птицу. Способность метать перья, хвала ветру, осталась, чего не скажешь о мгновенном восстановлении сил и неутомимости в полете.
Утром Аэлло пробовала подниматься в воздух, но на восьми перьях далеко не улетишь.
Полет вышел неровным, и она с сожалением опустилась на землю.
– И правильно, – сказала ей Брестида. Амазонка пыхтела, перелезая через коряги и корни. Вороную кобылку она подзывала свистом, и та слушалась, сама находя для себя оптимальный путь среди деревьев, а конь, на котором скакала Аэлло, если местность была ровная, послушно шел за вороной подругой.
– Не ровен час, они сапсанов по следу пустили. Те тебя в небе враз увидят!
Аэлло кисло кивнула, мол, да, я из этих же соображений, а сама мысленно похлопала себя ладонью по лбу, как можно было забыть о хищных сагатских птицах!
Вылезая на прогалину, Аэлло осторожно вытянула платье, зацепившееся за сук дерева, и заботливо стряхнула с белой ткани сухой мох и крошки коры. Чистое, спасибо ульвам, но порванное в нескольких местах висит продольными полосами, от середины бедра и даже выше.
Брестида, что огибала по зарослям крапивы, вышла справа от Аэлло и принялась, закусив губу, тереть голые руки и ноги, сожженные подлым растением. Свистнула, подзывая лошадей. Когда увидела, что вороная не торопится слушаться, увлекшись молодыми ветками, нахмурилась. Снова свистнула и легонько похлопала в ладоши. Лошадь протестующе заржала, но послушалась.
– Как ты это делаешь? – спросила Аэлло.
Брестида не сразу поняла, о чем гарпия, но сообразив, пояснила:
– Лошадка жила у амазонок, помнит основные команды.
– Как же оказалась у сагатов? – спросила гарпия, распахивая крылья и складывая их поудобнее.
Брестида только рукой махнула.
– Что твои перья? Летать можешь уже? – спросила она, невольно залюбовавшись видом этого крылатого чуда, взъерошенного и с нахмуренным лбом. Вроде должна была привыкнуть за время, проведенное в Цитадели, но крылатые существа в Лесостепье редкость. До знакомства с Мелисс, Керкегором, Эвриалой и Аэлло амазонка таких не встречала.
Настал черед Аэлло неопределенно махать рукой.
– Могу, но криво, – ответила она. – Лучше подождать, когда перья отрастут еще немного.
– Ладно, нам на руку, – сказала амазонка. – Опять же, лесных сагатов не напугаем ненароком. Эти о наших приключениях в Унаве вряд ли слышали, но все же. Осторожность не повредит.
– Лесных? – не поняла Аэлло. – А те какие были?
– Речные, – ответила амазонка. – И поселение их называется Унава, в честь реки, что втекает в озеро, которое подковой огибает их земли.
– Помню, помню, – ответила гарпия. – Точно, с высоты озеро на подкову похоже, я еще подумала, как удобно, с одно стороны рекой отгорожены, с другой – лесом.
– Сагатия большая, крупных поселений восемь, – сказала амазонка. – Мелких еще больше. На нашем пути в земли амазонок еще одно большое, Лесное, его мы и огибаем. Ехать напрямик опасно.
– Мы поэтому по болотам премся, как лань по кукурузе? – недовольно спросила Аэлло.
– Ага, – подтвердила Брестида. – Амазонок здесь, мягко говоря, не жалуют, а крылатые вообще диковинка. Если я сама толком к тебе не привыкну, представляю, как остальным, кто Мелисс с Эвриалой не видел.
Она пару раз взмахнула изящными руками, под кожей явственно проглядываются веревки мышц, без которых нельзя, когда основное твое оружие – лук. Крылья амазонка показывала непохоже и неуклюже, гарпия расхохоталась, зеркальные глаза заблестели.
– Ты еще птеринга вспомни! – сквозь слезы простонала Аэлло, давясь от смеха.
Амазонка сначала хмурила брови, но увидев, как Аэлло заливается, и сама рассмеялась, уперев руки в бока.
– Представляю рожи сагатов, которые увидели человека с клювом! – воскликнула она. – Они, должно быть, решили бы, что это восставший бог войны Симаргл…
– Или Борей, бог северного ветра, – мечтательно добавила Аэлло.
Зеркальца глаз гарпии затуманились, и, загадочно улыбаясь, она вспомнила:
– Меня один все калавинкой называл. Хоть я и объяснила, что сестра ветра, не понял. Дикие люди…
– Ну, с коня ты падаешь и вправду, как мешок с калавинками, – засмеялась Брестида.
Щеки Аэлло покраснели от гнева. Кулачки сжались, одну руку подняла к лицу и постучала большим пальцем по лбу. Амазонка, которая не поняла, что ее только что назвали дурой, продолжила веселиться.
Наконец, она миролюбиво сказала:
– Не злись, Аэлло, я просто никак не привыкну, что есть люди, не способные сидеть в седле!
– Я не злюсь, – мило ответила нахохленная гарпия, сверкая зеркальцами глаз. – Жду, когда ты оторжешься. Но если ты уже оторжалась, пошли дальше?
Фыркнув, амазонка продолжила путь.
До
