– Как я узнаю королеву? – тихо спросила Аэлло.
– Узнаешь, – уверенно ответила Брестида. Она отвернулась, снова уставившись на горизонт. – Легких крыльев, гарпия.
– Попутного ветра, амазонка! – крикнула Аэлло, взмывая ввысь.
Глава 28
Чувство полета впервые не пьянило. Аэлло неслась к горизонту, не жалея крыльев и дыхания. Она ни разу не оглянулась на одинокую фигурку на утесе, но эта фигурка все равно стояла перед глазами.
– Мы не имеем права быть равнодушными, – повторяла она снова и снова. Порывы ветра подхватывали ее шепот, безжалостно сминая слова. Гарпия продолжала упрямо твердить. – Не имеем. Не имеем! Не имеем права!
Слезы срывались со щек раньше, чем успевали брызнуть из глаз и оставались далеко позади. Но на смену им тут же возникали новые, горячие и обильные, они превращали пространство в единую мутную пелену.
Тяжесть в крыльях обрушилась неожиданно – гарпия забыла о времени, о полете, обо всем, кроме хмурого и сосредоточенного зеленоглазого лица, с взъерошенными рыжими локонами.
Скорее упав, чем приземлившись на макушку дерева, она присела на корточки, вцепившись руками в ветки, что закачались под ее весом. Ноги и руки дрожали, лопатки, переходящие в крылья, ломило от боли.
Аэлло принялась жадно хватать ртом воздух. Стоило сердцу перестать выпрыгивать из груди, она оттолкнулась ногами от пружинящей ветки и взмыла ввысь.
Напали внезапно и отовсюду.
Пространство взорвалось отвратительным писком и клекотом, захлопало сотней рябых крыльев, застилая свет. Птицы атаковали сверху, снизу, со всех сторон. Клевали, клекотали, хлопали крыльями.
Аэлло оказалась в центре пищащего клубка – одни сапсаны кружат вокруг, не давая ей выбраться, другие норовят подобраться ближе, стремясь выклевать глаза, вырвать куски плоти.
Аэлло закружилась волчком на месте и оглушительно засвистела.
Несколько птиц вцепилось в крылья, принялось выклевывать перья и пух, подбираясь к коже.
На миг гарпия сложила крылья и приняла боевую форму, обрушиваясь всей тяжестью на нижних птиц.
Ей удалось прорваться наружу, она неловко перевернулась в воздухе из-за собственной тяжести. Вернув привычную форму, взмыла ввысь.
Сапсаны снова окружили ее, захватывая в пестрый кокон. Но на этот раз Аэлло успела выхватить два стальных пера из колчана за спиной, и принялась крушить противников. Легко, будто играючи, она срезала головы, перья, лапы. Воздух окрасился в розовый, подернулся алыми брызгами и болью.
Сапсаны атаковали. Яростно. Быстро.
Двигаться становилось все труднее, как и держаться на лету.
Аэлло снова приняла боевую форму и из последних сил рванулась вверх, отчаянно хлопая крыльями. Теперь стальными стали не только маховые перья, но и все остальные. Гарпия отчаянно забила крыльями, продолжая крушить противников теми перьями, что держала в руках. Вслепую хватала комки перьев стальными лапами, сминала до хруста, отпускала и снова ловила новых.
Когда сил держать боевую форму не осталось, когда ощутила, что вот-вот упадет, вернула основную, и воздух со свистом ворвался в легкие. Закружившись с удвоенной скоростью, поняла, что от прежней стаи осталось всего несколько птиц.
Взъерошенные, окровавленные, они продолжали атаковать. Гарпия расставила руки с перьями по сторонам, крутанулась в воздухе и поднырнула под пестрое облако.
Когда поднялась вверх, отчаянно маша крыльями и руками с зажатыми в них перьями, снова перевернулась, и, падая, сокрушила оставшихся.
Переворачиваясь в воздухе, полетела вниз, падая и балансируя крыльями.
Приземлившись с размаху во что-то мягкое и теплое, сложила крылья и выпустила острые очины из рук.
Стальные радуги утонули в поросли пышного бурого мха. Гарпия подняла дрожащие ладони к лицу – изрезаны собственными очинами. Превозмогая боль, покрыла руки чешуйками, ощущая не легкое покалывание, как обычно, а боль от тупых ножей, что вспарывают кожу.
Слезы брызнули из глаз, но когда вернула рукам основную форму, лицо озарила улыбка. Ни следа от порезов, кожа нежная и гладкая.
– Это были ручные сапсаны, – пробормотала она. – Ручные… Дикие не бились бы до последнего.
Нахмурившись, озвучила самое страшное предположение.
– Сагаты… Они где-то рядом.
Аэлло заозиралась по сторонам, точно сагаты уже окружили ее, и облегчено вздохнула, когда увидела, что находится на тускло освещенной прогалине в одиночестве.
Над головой шелестят листвой разлапистые деревья. Коричневые, покрытые густым мхом стволы, окружают со всех сторон.
Переведя взгляд вниз, обнаружила, что сидит в моховой подушке. Бурой, мягкой и странно теплой.
Недоуменно нахмурила лоб, когда не нашла рядом выпавших из дрожащих рук перьев – единственного и последнего своего оружия, учитывая, что теми, что в гнездах, стрелять опасно: без них далеко не улетишь.
Пощупала плечо и не нашла ремня от колчана – вместе с оставшимися в нем перьями сорвали птицы.
– Нет, они не могли исчезнуть, – проговорила Аэлло. – Просто мох длинный.
Перебирая бурые пушистые стволы, она принялась разыскивать пропажу.
Ладони, кисти рук и голени обожгло, словно облизало пламенем.
Вскрикнув, гарпия подняла ладони к лицу.
Прямо на ее глазах кожа запузырилась, покрываясь ожогами.
От боли не сразу сообразила, что движется вверх.
Попыталась встать на ноги, и не удержав равновесия, кувыркаясь, скатилась на землю.
То, что только что было моховой подушкой, поднялось, оказавшись гигантским бурым слизнем, с угрожающе наставленными на гарпию глазами-рожками. Разинув склизкую смрадную пасть, в которой с легкостью могла уместиться гарпия, слизень двинулся на Аэлло.
Ошарашенно моргая, гарпия отползла назад.
Мох под ней снова зашевелился, обжигая.
Гарпия завизжала, кувыркнулась, скатываясь со второго слизня и перекинулась в боевую форму.
У нее не осталось оружия, чтобы рубить гигантских тварей, но она будет рвать их руками и лапами, покрытыми стальными чешуйками. Будет грызть их, резать крыльями, пока не одержит победу. Или пока они не сожрут ее заживо.
Задыхаясь от тяжести стальной чешуи и едкого смрада монстров, она принялась рвать склизкую плоть.
Перекатывалась по земле, уворачиваясь от распахнутой пасти, поднималась, атаковала. Падала и снова поднималась.
Мир сузился до отупляющей боли и тяжести. До череды ударов, до погружения покрытых стальными чешуйками рук в слизкую плоть. И лишь когда гарпия осталась на прогалине в одиночестве, окруженная кусками смрадной слизи, вернулись пространство и краски.
Не в силах идти, гарпия осела в пузырящиеся, извивающиеся обрывки и поползла на руках, стараясь не вдыхать ядовитые пары. Пространство меркло и меркло очень быстро. Выползла на твердую, покрытую сухой листвой землю, и только там вернула основную форму.
Мир померк окончательно.
***
Упавший с ветки желудь потревожил мышь-полевку, что настороженно приглядывалась и принюхивалась к спящей гарпии. Тряхнув от испуга торчащими в стороны ушами, мышь прыгнула на руку гарпии, и перебирая розовыми когтистыми лапками, взобралась на грудь.
Несколько секунд смотрела на лицо, водя носом из стороны в сторону, но когда веки над черными пушистыми ресницами дрогнули, испуганно пискнув, скрылась в сухой листве.
Гарпия открыла глаза и прислушалась к разбудившему ее шороху, что раздается из кучки жухлой листвы.
Несколько секунд таращилась, потом сонно заморгала, поднялась, опираясь на руки. Бегло осмотрела себя – крылья-руки-ноги целы, кожа гладкая и ровная, ни следа от ожогов от слизи. Если бы не
