— А… это долгая история. Как-нибудь я ее тебе расскажу. А пока поговорим лучше о делах наших скорбных. Это — самое подходящее место для таких разговоров.
Рикки стояла у дверей. Бизнесмены за дальним столом всем своим видом демонстрировали, что увлечены разговором и не замечают больше никого.
Снова появилась Степашка, принесла кофе и тут же исчезла, как сквозь землю провалилась. Эва почувствовала божественный запах, пригубила кофе и зажмурилась от удовольствия.
— Кофе здесь варят замечательно! — проговорила она.
— Передам.
— И что тебе удалось узнать? — спросила Эва, сделав еще один глоток.
Она поторопилась задать вопрос первой, потому что еще не решила, что можно рассказать Феде.
— Всего в автобусе погибло пять человек — те, кто сидел на четырех задних сиденьях. Два слева и два справа.
Эва вспомнила автобус, представила себе четыре задних сиденья и сидевших на них пассажиров. Ну да, некоторые места были пусты, тот самый скандальный тип вышел в Кингисеппе, еще кто-то, сзади всегда есть парочка пустых мест.
— Во-первых, супруги Ершовы, муж и жена. Они сидели слева…
Эва вспомнила пару, которая всю дорогу ссорилась.
— Во-вторых, Екатерина Генриховна Сепп. Она сидела за Ершовыми…
Перед внутренним взглядом Эвы возникла сухопарая вежливая старушка, с которой они перекинулись парой слов. Старушка эта была чем-то похожа на Эвину бабушку. Ах да, когда-то у бабушки была точно такая же летняя шляпка, только там, где у этой дамы на шляпке был цветок, у бабушки была птичка. Бабушка носила шляпку, пока маленькая Эва не подсунула ее коту Марсику. Марсик давно облизывался на птичку, уж больно была хороша — с разноцветными перышками, глазками-бусинками, но бабушка была начеку и всегда убирала шляпку в шкаф на самую верхнюю полку.
И вот как-то раз Эва залезла на стул и уронила шляпку на пол. Марсик был тут как тут и осуществил свою давнюю мечту — растрепал перышки у птички, а саму шляпу разодрал когтями в клочья. Эва не ожидала, что все кончится так плохо, так что бабушка ее еще утешала.
Да, вполне возможно, что эта дама приобрела шляпку в то же время, что и Эвина бабушка. А что, такие вещи не портятся (если, конечно, не попадут в лапы коту).
— Затем Алексей Викторович Мышлаков — продолжал Федя. — Он сидел прямо перед тобой.
Эва прикрыла глаза, пытаясь припомнить сидевшего перед ней человека, — но на его месте проступило бесцветное, бесформенное пятно.
— Совершенно его не помню… — протянула она. — Да, но ты сказал — пять человек, а назвал только четверых. Кто же пятый?
Федя посмотрел на нее долгим удивленным взглядом и наконец проговорил:
— Эва Эдуардовна Стрижева. Ведь это ты сидела позади Мышлакова.
— Ох… ну да… — Эва покраснела. — Что-то я сегодня плохо соображаю… действительно, погибла та женщина, которая села на мое место… а что про нее известно?
— Ничего. Ведь официально она — это ты.
— Угу, — сказала Эва и отвернулась, думая, сказать или не сказать Феде, что она выяснила по поводу незнакомой женщины, которая села в автобус вместо нее. Получалось, что лучше не говорить, потому что тогда непременно всплывет убийство Чистякова. Уж такую-то информацию Федя точно не упустит.
— То есть ты хочешь сказать, что эта девица никому не известна? Документов при ней никаких не было?
— Может, сгорели, — неохотно ответил Федя и отвернулся.
Эва хотела спросить, что говорит по этому поводу Федин источник, ведь они там точно знают, что Эва жива, они ее допрашивали и подозревают, что именно в ее чемодане была бомба, но опять-таки решила промолчать. Что-то этот Федя недоговаривает, это точно.
— Что же теперь делать? — спросила она, сочтя, что пауза слишком затянулась.
— Единственное, что мы можем — выяснить все, что можно, об этих четырех людях. Ведь мы с тобой договорились, что взрыв в автобусе — никакой не теракт, а хитро спланированное убийство.
Эва тут же подумала, что ни о чем таком она с Федей не договаривалась. И в серьезной организации считают как раз, что это теракт. С другой стороны, они все скрывают, как сами говорят, в интересах следствия.
— В результате этого преступления погибли пять человек, но только про четверых мы хоть что-то знаем. Вот и надо выяснить, кто они такие и кто из них мог быть мишенью такого хитроумно спланированного убийства, замаскированного под теракт. Слушай, говорил же я тебе, что у меня там свой надежный источник, — добавил Федя, заметив, что Эва смотрит на него с недоверием, — так там кое-кто тоже насчет теракта очень сомневается. Так что хорошо бы раньше их успеть все выяснить, а то потом засекретят все дело.
— Что ты от меня-то хочешь?
— Между прочим, про Екатерину Генриховну мне удалось еще кое-что выяснить. Сочетание имени, отчества и фамилии редкое, она одна такая в нашем городе. То есть была одна. И работала в библиотеке номер двадцать семь, иначе — в библиотеке имени Игоря Северянина. Вот туда бы я на твоем месте и наведался…
— Сам и иди, — фыркнула Эва, — ты журналист, тебе и карты в руки.
— Нельзя мне, — вздохнул Федя, — если узнают…
Он снова отвернулся, а Эва решила, что как-то это все странно и подозрительно. Но про Федю она выяснит потом, а сейчас и правда нужно разузнать все, что можно, про четверых погибших, точнее, про пятерых. Но пожилая дама явно на последнем месте, уж у нее-то точно ничего подозрительного нету, кому может быть опасна безобидная библиотекарша…
— Кто там еще — супруги, которые всю дорогу ссорились, и этот, незначительный такой, неприметный…
— Мышлаков.
— Вот, я лучше насчет него разузнаю, а ты уж про Ершовых информацию собери, может быть, раскопаешь что. — И Эва засобиралась уходить.
Рикки по-прежнему стояла у дверей. Эва сделала каменное выражение лица и хотела пройти мимо, но не получилось. Рикки схватила ее за плечо, пальцы были железные, как тиски.
— Ты чего от него хочеш-шь? — прошипела она.
— Отвали! — рассердилась Эва и добавила так же
