— Понятия не имею.
— Вот, и ни за что бы не догадалась! Я и сама с трудом поверила, когда увидела… десять минут всего прошло — и опять шум на лестнице. Я — к глазку, смотрю — а Елена пол моет!
— Пол? — удивленно переспросила Эва. — Какой пол? На лестнице, что ли?
— Ну да, на площадке лестничной.
— Так вы же говорили, что уже ночь была.
— Ага, ночь! И она только что откуда-то приехала. И муж у нее непонятно в каком состоянии. А она ничего другого не придумала, как пол на лестнице мыть. Да такого сроду не было, это когда я в Дачном жила, мы площадку по очереди мыли, а тут порядок другой — уборщица раз в неделю по четвергам все намывает, да еще каждый день метет. Сама видишь, как чисто!
— Правда, непонятно как-то… может, его на площадке вырвало, а ей неудобно было, что утром кто-нибудь заметит?
— Всякое бывает, только я в глазок глядела, пока она его вела, и ничего такого не заметила. А самое главное — не это… — Мария Петровна сделала большие глаза и замолчала, видимо, чтобы заинтриговать собеседницу.
— Не это? А что же? — спросила Эва, чтобы показать свой интерес к рассказу.
— А вот что, девонька… на следующее утро вышла я из квартиры, в магазин собралась, вызвала лифт — зачем ноги сбивать, когда лифт есть, верно?
— Верно…
— Вот, вхожу я, значит, в кабину, и вижу — на полу пятна… — Мария Петровна снова замолчала, задумалась, затем подлила в свою рюмку, выпила. Лицо у нее заметно раскраснелось, глаза горели лихорадочным огнем.
— Пятна? Какие пятна? — нетерпеливо переспросила Эва.
— То-то и оно — какие! — женщина наклонилась к Эве и громко выпалила: — Кровь!
Эва от неожиданности отшатнулась, перевела дыхание и недоверчиво переспросила:
— Неужели кровь? Вы уверены?
— Само собой — уверена! Что я, настоящую кровь от кетчупа томатного не отличу?
Язык у Марии Петровны немного заплетался, но Эва поняла, что на трезвую голову она не рассказала бы ей и половины.
— А где же вы кровь-то видели?
— Где-где, известно где — у Ларисы.
— У какой Ларисы?
— Ты что, Ларису не знаешь? Ах, ну да, ты же не здешняя, не из этого района. Лариса в мясном магазине работает, который на углу. У нее все покупают и мясо, и курицу, и кролика. У Ларисы всегда хорошее мясо, и стоит недорого…
Эва почувствовала, что собеседница уходит от темы, и настойчиво напомнила:
— Вы говорили про кровь.
— Ну да. У Ларисы всегда кровь на прилавке — там же мясо свежее, а где мясо, там, само собой, и кровь. Так вот, здесь, в лифте, тоже кровь была!
— И как же вы это объясняете?
— А я никак не объясняю, а только я думаю, что никакой не запой у Леонида был, а рана какая-то. Кровь у него текла. А она, Елена, на лестнице кровь замыла, а про лифт не подумала. Или там забыла. В общем, там кровь осталась…
— Ну, упал по пьяному делу, расшибся…
— Э, нет! — Мария Петровна покачала головой. — Если человек пьяный, лупи его хоть поленом, хоть железной болванкой — ничего ему не будет! Вот мой Николай Макарыч уж сколько в луже той валялся. Ну, я тебе рассказывала. Один раз осенью мы с Шурой в очереди за сапогами стояли, так припозднились, забрали его только к ночи. Холодный весь был — ужас, прямо как ледышка, я уж думала — все, конец, не очухается! Ну, растерли его как следует, да под перину. Наутро встал как огурчик, даже насморка не было.
— А отчего же тогда помер, если такой здоровый был? — недоверчиво спросила Эва.
— Как от чего? — удивилась Мария Петровна. — От водки, ясное дело, от чего еще мужики помирают?
— Ну, инфаркт там или инсульт…
— Ой, до инфаркта еще дожить надо! — отмахнулась Мария Петровна. — А молодые мужики помирают исключительно от водки! Так что я тебе точно говорю — Леонид никакой не пьяный был, а сильно раненый. И Елена, тетка твоя, боялась, что его увидят, оттого и в больницу его не повезла, а вызвала платную «Скорую», те за деньги молчать будут. И следы оттого замывала.
— Надо же, какие ужасы вы рассказываете! Прямо как в кино! Кровавые следы, тайники…
— Никакое не кино, а самая настоящая правда! — Мария Петровна немного обиделась.
Вдруг она хлопнула себя по голове и воскликнула:
— Вот же я что еще вспомнила! Ты как сказала про тайники, тут у меня как это… презрение случилось. То есть прозрение. Вспомнила я, как Елена, тетка твоя, что-то прятала.
— Прятала? Что она прятала и где?
— Вроде как в тайник. На площадке такое окошечко есть… да я тебе сейчас покажу.
Эва с подозрением взглянула на собеседницу. Мария Петровна раскраснелась пуще прежнего, движения у нее стали слишком порывистые и размашистые, и в то же время неуверенные. В общем, тетка была здорово навеселе. Может, потому и сочинила драматическую историю про кровавые следы в лифте и тайник на лестничной площадке? Хотя не зря говорят же, что истина в вине, то есть пьяному можно больше доверять, чем трезвому…
— Да ты мне не веришь? — проговорила Мария Петровна. — Да пойдем, я тебе покажу этот самый тайник!
Она вышла из квартиры на лестничную площадку и с победным видом показала Эве пластмассовую решетку, укрепленную на стене чуть выше человеческого роста.
Скорее всего, это была вентиляционная решетка.
— Вот тут она что-то прятала, я в глазок видела. Тут, значит, у нее и есть тайник.
— И что же она могла там прятать?
— А кто ее знает? Мало ли, что человек может прятать. Дорогое что-то, или этот… как его… ком-пром-март.
— Компромат?
— Вот-вот, это самое.
— Да какой
