С другой стороны — зачем Елена Ершова спрятала это мыло в вентиляции?
Эва еще раз пригляделась к мылу.
Она заметила на краю кусочка какие-то крошечные царапины, но не придала им значения. Да какое значение может быть у самого обычного обмылка?
Вздохнув, она намылила этим мылом руки — пусть будет от этой находки хоть какая-то польза.
И вот, когда она подставила мыло под струю горячей воды, кусочек распался на две половинки по тем едва заметным царапинам, которые пересекали его по краю.
Эва ахнула от неожиданности.
Из распавшегося брусочка выпал маленький блестящий предмет и скользнул к сливу раковины, так что Эва едва успела его перехватить прежде, чем он уплыл в канализацию.
Это был плоский квадратик из зеленого пластика, на котором виднелся сложный металлический узор.
Эва поняла, что это такое — компьютерный чип.
И тут же она поняла, что нашла то, что спрятала в тайнике Елена Ершова. Она спрятала там именно этот чип, предварительно засунув его в гостиничный кусочек мыла. Так, даже если бы кому-то попало в руки это мыльце, никто бы не догадался, что в нем спрятано. Сама Эва нашла его только потому, что сунула под струю воды…
Эва знала, что некоторые чипы стоят очень дорого, а что касается этого конкретного чипа, нужно обратиться…
— Что ты там так долго, девонька? — раздался под дверью ванной комнаты голос Марии Петровне. — Тебе плохо не стало? Тебе, может, помочь надо?
— Нет, все нормально, — ответила Эва, выходя. — Просто уж очень руки запачкала.
— Главное дело, что все зря! — вздохнула хозяйка квартиры. — Надо же, ведь своими глазами я видела, как она туда что-то кладет… куда же оно подевалось?
— Наверное, она потом это забрала, — выдала Эва правдоподобную версию. — Ну, или кто-нибудь другой забрал…
— Может быть, однако как же я не заметила…
Узнав о потайном выходе из монастыря, Жиль де Леннуа оставил перед дверью своей комнаты двух часовых, сам же с несколькими слугами и со своим племянником, который исполнял при нем обязанности оруженосца, спустился в подземелье.
Спускаясь по крутой каменной лестнице, тамплиер споткнулся в темноте, подвернул ногу и теперь шел медленно, опираясь на плечо племянника. Однако беглецы не успели далеко уйти, когда позади послышались звуки приближающейся погони.
— Морис, — обратился храмовник к племяннику, — я не могу идти быстрее. Боюсь, из-за меня вы все попадете в руки королевского комиссара. Лучше будет, если я останусь здесь и задержу их.
— Что вы, дядя, об этом не может быть и речи! Мы вместе уйдем — или вместе погибнем!
— Твои слова говорят о благородстве, мой мальчик, но речь идет не только о наших жизнях — твоей или моей. Речь идет о спасении предмета куда более ценного, чем любая человеческая жизнь. Даже такая прекрасная и благородная, как твоя.
— О чем вы говорите, дядя?
— Вот о чем!
Рыцарь запустил руку под свой камзол и вытащил черный замшевый мешочек. Он перекрестился, как будто держал в руках величайшую святыню, и только после этого развязал шнурок, стягивающий мешочек, и вынул из него резное распятие.
Морису показалось, что в подземелье стало светлее и сырой холодный воздух наполнился благоуханием.
Распятие, которое держал в руке старый рыцарь, было выточено из темного, очень старого дерева, украшенного тонкой резьбой. Во все четыре конца креста были вставлены темно-синие камни, напоминающие цветом полуденное южное море. В середину же распятия был помещен прозрачный камень, в глубине которого мерцало маленькое красное пятнышко. Пятнышко это пульсировало, как живое, и отчего-то при виде его у Мориса де Леннуа сердце на мгновение замерло, а потом учащенно забилось, как бывает после бешеной скачки на коне или после поединка с достойным противником.
— Что это, дядя? — проговорил молодой дворянин, когда сумел справиться с волнением и к нему вернулся голос.
— Одна из величайших святынь христианского мира! — ответил тамплиер. — Распятие, собственноручно выточенное святым Иосифом из частицы Животворящего Креста, того самого креста, на котором претерпел муку Спаситель. Но этим не исчерпывается ценность сего распятия. Кроме того, что это — часть Животворящего Креста, в прозрачном камне, который вставлен в середину распятия, заключена капля бесценной Крови Христовой. Ты видишь, что она мерцает и бьется, как живое сердце.
Морис в благоговении опустился на колени и сотворил молитву.
— Счастлив я, удостоившийся лицезреть сию великую святыню! — проговорил он с глубоким чувством. — Отныне, если мне суждено прожить еще какое-то время, вся моя жизнь будет озарена мигом, когда я ее лицезрел!
— Теперь ты видишь, мой мальчик, что речь идет не о спасении человеческой жизни или даже нескольких жизней. Речь идет о спасении бесценной реликвии. Поэтому еще раз говорю тебе — оставь меня и спаси свою жизнь и эту реликвию нашего ордена. Спаси ее и передай тому из предводителей тамплиеров, кто сумеет избежать преследований нечестивого короля.
— Лучше будет, дядя, если я останусь здесь и задержу наших преследователей, а вы с верным слугой пойдете дальше и спасете свою жизнь и сию бесценную реликвию.
— Я уже сказал тебе, мальчик мой, что не могу идти быстрее, поэтому только мешаю нашему бегству. Однако рука моя тверда, меч мой остер, и я смогу надолго задержать врагов. Ты же тем временем успеешь уйти и спасти нашу святыню.
Видно было, что юноша колеблется, что решение тяжело дается ему — но в конце концов он смирился перед неизбежным, склонил голову и почтительно проговорил:
— Не смею спорить с вами, дядя, ибо дальнейший спор только отнимет у нас драгоценное время. Повинуюсь вам и исполню ваш приказ, коли судьба мне не воспротивится.
— Благословляю тебя на этот подвиг! — Старый тамплиер перекрестил юношу и добавил: — Когда выберешься из подземелья и оторвешься от преследователей, постарайся добраться до Лангедока, там наш орден силен и влиятелен. Если же и там хозяйничают королевские комиссары, проберись в Испанию. Там французского короля недолюбливают и наши братья обретут надежное убежище. И вот еще что…
Тамплиер понизил голос.
— Распятие, которое тебе предстоит спасти, не только великая святыня. Ты видишь, что оно покрыто резьбой. Так вот, эта резьба
