Вася с Ириной целый час растирали замерзшему руки и ноги и отпаивали горячим отваром. Даже придя в себя, он мог только жаться к печи и хватать воздух ртом. Наконец он сумел поесть, жадно глотая обжигающе-горячую пищу. Петр старался справиться с нетерпением. Поев, гонец утер губы и с опаской посмотрел на своего господина.
– Что тебя сюда привело, Николай? – вопросил Петр.
– Петр Владимирович, – прошептал мужик, – мы все умрем.
Петр потемнел лицом.
– Два дня назад деревня загорелась, – сказал Николай. – Там ничего не осталось. Если вы над нами не сжалитесь, мы все умрем. Многие уже умерли.
– Пожар? – переспросил Алеша.
– Да, – подтвердил Николай. – Из печи вылетела искра, и вся деревня вспыхнула. Дул дурной ветер… странный, слишком теплый для середины зимы. Мы ничего не смогли сделать. Я отправился сюда, как только мы откопали выживших из пепелища. Я слышал, как они вопили, когда их кожи касался снег… может, лучше бы им было умереть. Я шел весь день и всю ночь… что это была за ночь!.. под жуткие голоса из леса. Казалось, те вопли меня преследуют. Я не смел останавливаться из-за мороза.
– Это был отважный поступок, – сказал Петр.
– Вы нам поможете, Петр Владимирович?
Последовало долгое молчание.
«Ему нельзя уезжать! – подумала Вася. – Только не сейчас!» Однако она знала, что ответит ее отец. Это его земли, он господин этим людям.
– Мы с сыном завтра поедем с тобой, – тяжело промолвил Петр. – Возьмем столько людей и животных, сколько можно отдать.
Погорелец кивнул. Взгляд у него был отсутствующим.
– Спасибо, Петр Владимирович.
* * *Следующий день выдался ослепительным, белым и небесно-голубым. Петр приказал оседлать коней с рассветом. Те, кто не мог ехать верхом, привязывали к валенкам снегоступы. Зимнее солнце заливало все холодным светом. Огромные белые клубы пара валили из конских ноздрей, словно они были сказочными змиями, а с их мохнатых подбородков свисали сосульки. Петр принял повод Бурана у конюха. Конь вытянул верхнюю губу и тряхнул головой, звеня налипшими льдинками.
Коля присел на снег, чтобы оказаться лицом к лицу с Сережей.
– Возьми меня с собой, батюшка, – уговаривал мальчишка. Волосы лезли ему в глаза. Он пришел с бурым коньком на поводу и надев все свои теплые вещи. – Я уже большой!
– Недостаточно большой, – отвечал Коля, которому это уже надоело.
Ирина спешно вышла из дома.
– Идем, – сказала она, взяв мальчишку за плечо. – Твой отец уезжает. Идем.
– Ты же девчонка! – огрызнулся Сережа. – Ты не понимаешь! Батюшка, ну, пожалуйста.
– Иди в дом, – строго приказал Коля. – Отведи конька в конюшню и слушайся тетку.
Но Сережа слушаться не собирался: он разревелся, бросился бежать, заставив коней шарахнуться, и скрылся за конюшней.
Коля потер лицо.
– Вернется, когда проголодается.
Он взгромоздился на своего коня.
– Храни тебя Бог, братец, – сказала Ирина.
– И тебя, сестрица, – отозвался Коля.
Он чуть сжал ее руку и отвернулся.
Отправляющиеся подтягивали подпруги и проверяли ремешки снегоступов, подмерзшая кожа скрипела. Выдыхаемые облачка пара облепляли волоски в бородах льдом. Алеша стоял на краю двора, и его добродушное лицо было мрачным.
– Тебе придется остаться, – сказал ему Петр. – Кто-то должен присматривать за твоими сестрами.
– Я буду нужен тебе там, батюшка, – возразил он.
Петр покачал головой.
– Я буду спать спокойнее, если ты останешься беречь моих девочек. Вася безрассудна, а Ирина слаба. И, Лешка, ты должен удерживать Васю дома. Ради нее самой. В деревне дурное настроение. Прошу тебя, сын.
Алеша молча покачал головой, но проситься поехать больше не стал.
– Батюшка! – сказала Вася. – Батюшка! – Она встала у головы Бурана: напряженное лицо, черные волосы резко выделяются на фоне белой оторочки шапки. – Тебе нельзя уезжать! Только не сейчас.
– Я должен, Васочка, – устало ответил Петр. Она умоляла его и накануне вечером. – Это моя вотчина и мои люди. Постарайся понять.
– Я понимаю, – согласилась она. – Но в лесу прячется зло.
– Сейчас дурные времена, – подтвердил Петр. – Но я господин своим людям.
– В лесу мертвые твари… мертвецы встают. Батюшка, лес опасен.
– Чепуха, Вася! – рявкнул Петр.
«Пресвятая Дева! Если она начнет рассказывать такие истории в деревне…»
Петр сжал ей плечо с такой силой, что она поморщилась. Вокруг ожидали собравшиеся ехать люди.
– Ты слишком взрослая для подобных сказок, – отрезал он, надеясь, что она поймет.
– Сказок! – отозвалась Вася. Это прозвучало сдавленным криком. Буран вскинул голову. Петр крепче сжал поводья и сдержал коня. Вася стряхнула отцовскую руку. – Ты ведь видел у отца Константина разбитое окно! – сказала она. – Тебе нельзя бросать деревню. Пожалуйста, батюшка!
Люди не слышали всего их разговора, но услышали достаточно. Бородатые лица заметно побледнели. Они смотрели на юную девушку, а потом их взгляды устремлялись на стоящих поодаль жен и детей, таких маленьких и отважных. Петр понял, что если его глупая дочь не уймется, с ними невозможно станет справляться.
– Ты не ребенок, Вася, чтобы пугаться сказок! – заявил Петр. Он говорил ровно и твердо, чтобы успокоить своих людей. – Алеша, угомони сестру. Не бойся, дочка, – сказал он уже тише и мягче, – мы не сдадимся. Эта зима минует, как и все предыдущие. Мы с Колей к тебе вернемся. Не обижай Анну Ивановну.
– Но, батюшка…
Петр сел в седло. Вася ухватилась за узду Бурана. Любого другого тут же сшибли бы с ног и затоптали, но сейчас жеребец только дернул ушами и застыл на месте.
– Отпусти, Вася, – сказал Алеша, становясь рядом с ней. Она не сдвинулась с места. Он положил руку на ее вцепившиеся в уздечку пальцы и, наклонившись, прошептал на ухо: – Не время. Люди сломаются. Они боятся за свои дома, боятся бесов. И потом, если отец к тебе прислушается, станут говорить, будто им командует незамужняя дочь.
Вася шумно втянула в себя воздух, но отпустила Бурана.
– Зря вы мне не верите, – пробормотала она.
Как только она разжала пальцы, отважный стареющий жеребец взвился на дыбы. Понуро люди тронулись следом за Петром. Коля помахал брату с сестрой, и отряд выехал в побелевший мир, оставив этих двоих на дворе.
* * *После отъезда отряда в деревне стало очень тихо. Холодное солнце ярко сияло.
– Я тебе верю, Вася, – сказал Алеша.
– Ты же своей рукой вгонял тот кол! Еще бы ты мне не верил, дурень. – Вася металась, словно посаженный в клетку волк. – Мне надо было все рассказать отцу.
– Но мы ведь убили упыря, – возразил Алеша.
Вася беспомощно покачала головой. Ей вспомнились предостережения русалки и лешего.
– Все еще не закончилось, – проговорила она. – Меня предупреждали: берегись мертвецов.
– Кто тебя предупреждал, Вася?
Вася резко прекратила метаться и увидела, как лицо ее брата застыло от недобрых подозрений. Она почувствовала настолько острый укол отчаяния, что нервно засмеялась.
– И ты тоже, Лешка? – бросила она. – Истинные друзья, старые и мудрые, меня предостерегали. Ты веришь священнику? Я – ведьма?
– Ты – моя сестра, – очень твердо заявил Алеша. – И дочь нашей матери. Но
