Похоже, сейчас нельзя исключить даже самых сюрреалистических поворотов сюжета!
Лиза вышла на крыльцо, спустилась по ступенькам и еще раз посмотрела на полоску снега.
След маленькой ножки исчез.
Она усмехнулась. Можно не сомневаться, что и около Вороньего гнезда больше не осталось следов. Если идти по формальным признакам, их вполне могла оставить миниатюрная доктор Абрамова…
А почему бы их ей не оставить? Она ведь была и около Вороньего гнезда, и здесь. Хотя почему с ними смешались козьи следы и почему вообще все следы исчезли?
Об этом можно думать бесконечно и додуматься невесть до чего…
Лиза села в машину, предупредила, что надо ждать Комарова, и, пытаясь отвязаться от неизбежных вопросов Афанасьича, развернула наконец список экспонатов, похищенных из кабинета учебных пособий.
Список был отпечатан на машинке в нескольких экземплярах, Лизе достался практически последний, да еще отпечатанный почему-то не с черной, а синей копиркой, так что ей пришлось нешуточно напрячь зрение, чтобы прочесть список. Латинские названия пропавших частей скелета и органов оказались вообще неразборчивыми, но она успокоила себя тем, что эти названия можно с помощью отца восстановить и позже. Еще при каждом названии в скобочках значились сокращения «подл.» или «мул.», и Лизе пришлось напрячь все свои аналитические способности, чтобы разгадать их значение: «подлинник» и «муляж». Сокращение «зсп.» угадалось легче: заспиртовано. То есть орган был помещен в банку и законсервирован.
Список состоял из 13 пунктов и сводился к следующему:
1. Голень левая (подл.).
2. Кисть левой руки (запястье и ладонь, подл.).
3. Сердце (подл., зсп.).
4. Череп чел. (подл.).
5. Бедренная кость прав. (подл.).
6. Глаз (зсп.).
7. Ключица левая (подл.).
8. Желудок (мул.).
9. Мышца плечелучевая (мул.).
10. Трахея (мул.).
11. Ухо прав. (засп.).
12. Верхняя треть прав. голени (подл.).
13. Стопа прав. (подл.).
«Кисть левой руки (запястье и ладонь, подл.)». Значит, рука все-таки была… Та самая «рука Геца фон Берлихингена», которая мерещилась отцу! Похоже, именно этого экспоната он боялся, а именно после его пропажи из кабинета бояться перестал.
«Бред?» – растерянно подумала Лиза.
Она не успела ответить себе на этот вопрос: дверца открылась, Комаров уселся и сразу увидел список:
– Что это у тебя?
Лиза передала листок ему и тронула за плечо водителя:
– Афанасьич, пожалуйста, поехали снова в Воронье гнездо.
Тот обернулся с озадаченным выражением, однако Комаров несколько раз кинул, подтверждая Лизины слова, и Афанасьич безропотно встал на заданный курс.
– Это список похищенного? Откуда? – спросив Комаров, пробежав по листку глазами.
– Из кабинета учебных пособий мединститута.
– Что это вора так разобрало вдруг заняться анатомией, да непременно на краденых экспонатах? – изумился Комаров. – И почему украдены именно эти кости? Кстати, что в них подлого? Видишь, написано – «подл.». И при чем тут желудок и трахея мула? И что там еще? – Он заглянул в список снова: – Мышца плечелучевая?!
– Ты дурак или притворяешься? – сердито глянула на него Лиза, и Комаров рассмеялся:
– Просто хотел тебя повеселить.
– Спасибо, тебе почти удалось. А теперь я тебя повеселю. Эти экспонаты были украдены из кабинета полтора года назад, как раз во время поминок по заведующей, умершей или, по мнению ее мужа, погибшей за три дня до кражи… Фамилия этой женщины была Эпштейн. Именно ее муж умер вчера в нашем отделении. Помнишь отчего?
– Помню, от сердечного приступа, – пробормотал Комаров, и Лиза вдруг так и вздрогнула: они с отцом называли проделки неизвестного гипнотизера неудачными шутками, но смерть Эпштейна шуткой не была! И хоть Абрамовой, конечно, не под силу убивать человека на расстоянии, все равно: такая страшная имитация смерти от удара ножом – вещь довольно подлая, беспринципная и опасная.
Неужели и впрямь в этом замешана Абрамова, вся вина которой перед Лизой пока состоит только в том, что она слишком назойливо вмешивалась в ее сознание?..
Да нет, этого не может быть!
– Ты что, думаешь, что эти события как-то связаны? – покосился на нее Комаров. – Смерть Эпштейн и ограбление?
– Пока не знаю, – вздохнула Лиза. – Но у меня такое ощущение, что в этом списке есть что-то случайное!
– А у вас, товарищи менты, нет ощущения, что мы уже на месте назначения? – раздался ехидный голос Афанасьича, и Лиза с Комаровым, одновременно посмотрев каждый в свое окно, убедились, что водитель прав.
– Дай свой фонарик, Афанасьич, – попросила Лиза. – Дай, пожалуйста.
– Что, при дневном свете дверь свою не нашла, так решила при электрическом поискать? – поддел Афанасьич, который, пользуясь правами ветерана УВД, иногда позволял себе вредничать с «молодняком».
Комаров вытаращил глаза, а Афанасьич прикусил язык, поняв, что «девочка Лиза» свои заблуждения не афишировала, а он ее подставил?!
– Ты о чем, Афанасьич? – изумленно спросил Комаров, но водитель, ругательски ругая свой длинный язык, полез в «пятую дверь», через задний борт, в ящик, где он держал инструменты и фонарь.
– Я не понял, о чем там Афанасьич стрекотал? – спросил было Комаров, когда они начали спускаться по лестницам, и тут Лиза вдруг поскользнулась и чуть не поехала вниз по ступенькам.
Комаров еле успел подхватить ее, не без тревоги глядя в провалы разломанной лестницы. Он в первый раз оказался в этих развалинах, о которых в городе ходили легенды.
Рассказывали, что здесь когда-то, еще в тридцатых, после того, как строительство башни секретного назначения было законсервировано, расстреляли ее архитектора. Зачем, почему – не объясняли, но от этого было еще страшней. Тело его якобы замуровали там же. С тех пор дух несчастного бродил по развалинам, пугая всех, кто решался сюда зайти. Погиб здесь не только архитектор, но и некоторые любопытные, оттого, говорили, по ночам в Вороньем гнезде можно увидеть озлобленных призраков погибших, которые даже могут столкнуть с лестницы прямо на торчащую из стен арматуру. Ну и прочие такие же ужасы. Неудивительно, что девчонки, заблудившиеся в таком жутком месте, до сих пор в постоянной истерике. Хотя Комарову казалось не вполне нормальным, что они за двое суток не могли выбраться из подвалов, какие бы лабиринты там ни были настроены.
– Да осторожней ты! – вскричал Комаров, когда Лиза поскользнулась снова. – Куда несешься? Ходи тише!
Но она не могла остановиться. Иногда хватаясь за стены, чтобы удержаться на ногах, она влетела в комнату с провалившимся потолком и с трудом затормозила, поскользнувшись на осколке стекла, который валялся рядом с ямой, зиявшей посреди неровно забетонированного пола. Рядом была навалена куча битого кирпича и кусков цемента, из-под которой торчала… заиндевелая человеческая кость. Рядом валялись осколки стекла.
– «Бедренная кость прав., подл.», – процитировала Лиза. – Пункт пятый списка.
– Ты о чем? – озадаченно покосился на нее Комаров, освещая фонарем кость, которая, впрочем,
