Я тогда еще долго пытал старика, а дед охотно рассказывал. «Потом, после смерти Анны, девочкам совсем туго пришлось. Анфиске два года, Вера восьмилетку окончила. Помогали люди чем могли. Кто с дитем посидит, пока Вера в поле, кто картошки вареной принесет да капусты квашеной. И ведь выжили! Только Вера так замуж и не пошла ни за кого. Сестру на ноги ставила. А вот Анфиса жениха нашла, тоже барского роду. Челышев Мирон. Тот самый, из Кротовки. Он там с сестрой жил, с Надеждой. Мирон поначалу к Вере сватался, одногодки они. Но отказ получил решительный. А уж как Анфиса подросла, он к ней. Даже переехал к ним с Верой в Рождественку, сестра дома одна осталась». Память была у деда – позавидовать можно. Все имена помнил! А я все потом записал.
Махотин молчал. Он пока ничего не понимал. Зачем ему все это?
Лукич продолжал:
– Смотри, что получилось. Я тут все стрелочками разрисовал. – Он протянул Махотину листок бумаги со схемой. – Поженились Мирон Федорович Челышев и Анфиса Александровна Крестовская. Через год родился у них сын Саша. Жили они в Рождественке, вместе с Анфисиной сестрой Верой. И тут беда случилась. Утонул Саша в Юзе, ему два года исполнилось. Дед еще рассказывал, неладно у них в семье было. Вера-то Сашеньку так любила, как и своего не любят! Просто помешалась на нем! Все твердила, что не убережет его Анфиса, мол, проклятие у них такое родовое – все мальчики умирают! И правда – могилки-то близнецов, старших братьев Веры и Анфисы, рядком на кладбище. Сестра только сердилась на нее! И ведь как накаркала Вера! Не уследили за шалуном, он на задах дома в заборе дырку нашел, видно, вылез, любопытничая, да сразу и в Юзу! Только кепочку его рядом с тем местом нашли. Анфиса с горя во всем Веру винить стала. Потом и вовсе уговорила Мирона уехать к его сестре Надежде Федоровне в Кротовку. А Анфисина сестра Вера, как рассказывал дед, вскоре пропала из Рождественки. Дом потом достался мужу Елены, а теперь ты его купил. Понял? А дальше слушай внимательно. Ты фамилию своей первой жены знаешь?
– Иванова.
– Иванова – это по мужу первому. А в девичестве она – Челышева была! И Надежда Федоровна, тетка ее, тоже Челышева. Что, не спрашивал никогда? Вот. – Лукич ткнул карандашом в схему. – Здесь твоя Любава, младшая дочь Анфисы Крестовской и Мирона Челышева, понял теперь? Когда они умерли, она совсем еще ребенком была, ее стала воспитывать младшая сестра Мирона Надежда. Да, та самая тетя Надя. А все родственники Любавы по материнской линии у нас на кладбище покоятся. Это возле их могил Мишка-то и пропал.
Махотин сидел ошеломленный. Не нарисуй Лукич схему, он давно бы уже запутался. А так все связи как на ладони. Только сейчас он понял, откуда у Любавы эта правильная речь, знание языков и истории.
– Но какое отношение это все имеет к нынешним событиям? И к ее смерти?
– Может, и никакого. А может… Дед еще рассказывал, что Крестовские не все ценное казне отдали, как и Челышевы. Что-то припрятать успели. Подумай, где? Правильно, на кладбище. Возможно?
– Не факт!
– А кто о фактах говорит? Просто подумай, кто мог узнать о якобы спрятанных где-то сокровищах? Местные все знают, что там ничего нет.
– Откуда такая уверенность?
– Я там все… исследовал. Еще в юности, – опять смутился Лукич, вспомнив, как смеялись над ним односельчане.
– Ты?! Это круто! Чтоб сам участковый! – Махотин от души расхохотался.
– Смейся, смейся! Сейчас бы не знал ничего, не интересуйся я историей этих мест! Нет, чтобы «спасибо» сказать!
– Спасибо, Семен Лукич. Нет, правда, сам копал? – все еще весело спросил Махотин.
– Копать не копал, а надгробия обследовал. На предмет скрытых рычажков или пружинок.
– Ничего не нашел?
– Чисто все. Ни одной зазубринки. Так что пустой номер!
– Тогда что там делала фигура, скажи мне?
– Да тоже искала! И не нашла.
– Если не нашла, зачем тогда Мишку?..
Лукич внимательно посмотрел на Махотина:
– А вот это – вопрос! Эту ночь там братья Куровы дежурили. Поедем-ка, потолкуем с ними. К тому же сменить их надо.
А на кладбище давно никого не было. Братья Куровы, проведя бессонную ночь, решили идти домой отсыпаться. Кому, к лешему, взбредет в голову копаться у старых могил при свете дня?
Глава 15
Вот теперь она знает, что такое страх не за себя. Когда накатывают сотни мыслей, одна хлеще другой, а кажется, что голова пустая. Лариса не могла усидеть на месте. Вертелась возле окна, выглядывала, привстав на цыпочки: какой осел придумал сделать подоконник так высоко!
Дед явно промахнулся с архитектором. Здание ей не нравилось. Нелепое рядом с маленькими двухэтажками. Раскрашенное в коричневое и желтое, с узкими амбразурами окон, оно вызывало у нее ассоциации с тюрьмой. Но выглядело, надо признать, монументально. Прилегающая территория была полностью превращена в автостоянку. Насколько Лариса понимала, в нарушение всяких санитарных норм: машины стояли прямо под окнами жителей дома напротив. Крестовский давно не утруждал себя соблюдением этих норм, он просто покупал себе новые, нужные ему.
Лариса плюхнулась в кресло. Все-таки какая же сволочь этот Севка! Волчонок! А она спала с ним! Хотя при чем здесь это? Детей с ним заводить она не собиралась. Лариса считала, что в этом городе вообще нет такого мужчины, от которого ей бы захотелось ребенка. Или есть? Только… ох, жив ли он?
Слава богу, она успела дозвониться! Эта овца Катя, пока до нее не дошло, насколько дело серьезное, не давала ей номер его мобильного! Вот случись с ним что, она бы ее убила! Что же он не едет? Собственно, где он? Она даже не спросила у этой, куда он уехал! Лариса нажала кнопку громкой связи:
– Зайдите.
Секретарша вошла через несколько минут, нарочито медленно переступая тонкими ножками. «Ну ладно Лизка отцу «вешалку» подсунула, Дед-то где это чудо откопал?» – подумала Лариса, глядя, как та стоит перед ней, слегка покачиваясь на высоких каблуках.
– Принесите кофе! Кстати, куда уехал Евгений Миронович?
– Не имею понятия. – Девушка поджала губы и усмехнулась одними глазами. Лариса вмиг поняла: та прекрасно знает, куда уехал шеф.
Из приемной послышался шум. Катя быстро выбежала.
– Ой, Евгений Миронович, как хорошо, что все в порядке, – услышала Лариса ее щебет.
– Иди домой, Катя. – Голос Крестовского звучал устало.
– А как же… Я же…
– Я сказал домой! – Крестовский повысил голос. – Быстро! Очень быстро!
Хлопнула дверь, ведущая из приемной в общий коридор, и все стихло. У Ларисы перехватило дыхание.
Крестовский постоял около стола секретарши, пытаясь отдышаться. Нельзя показывать слабость, никак нельзя. Он шагнул в кабинет. «Господи, да понимает ли она, что для меня сделала?» – подумал он, взглянув на замершую в напряженной позе Ларису.
Крестовский
