Возможно, он бы все-таки не послушался своей интуиции, но в следующее мгновение перед Сысоевым прямо из гладкой черноты под ногами будто выдулось такое же черное облако. Оно было похоже на густой дым, только выглядело более однородным и плотным. Егор невольно сравнил его с до сих пор неизученным «темным веществом» Вселенной, а в следующий миг вспомнил вдруг, когда и при каких обстоятельствах он уже сравнивал нечто подобное. Ведь именно такое облако захватило Илону возле кинотеатра «Восход» в Лазаревском, и спасти ее благодаря Блямсу удалось только чудом[20].
– Назад! – закричал что есть силы Плюх, но Юлий Алексеевич на это не отреагировал.
Ученый замедлил шаг, а вскоре и вовсе замер, словно загипнотизированный облаком, которое медленно подлетело к профессору и стало кружиться вокруг него. Вскоре Сысоева и вовсе не стало видно – на том месте, где он стоял, вращался зловещий черный вихрь. А еще через пару мгновений это образование втянулось в черную поверхность, вновь став ее неотъемлемой частью. Юлия Алексеевича Сысоева же словно никогда и не существовало вовсе.
Такой растерянности, как в те несколько минут, что прошли после этого события, космический разведчик Егор Плужников не испытывал давно. А может быть, и никогда ранее. Он в самом прямом смысле не знал, что ему делать. Бежать вперед? Но что толку? Чем он мог теперь помочь Юлию Алексеевичу? Да и существовал ли теперь профессор Сысоев в принципе? Или его буквально, как слышал Егор от каких-то сталкеров, «закатали в асфальт»?.. Он понимал, что если выскочит из-за кустов, то его непременно заметят. И обязательно схватят – или «урфины», или такое же черное облако, что поглотило Сысоева. И если в первом случае его еще могли просто убить, то о том, что с ним будет во втором, оставалось только догадываться. И «закатывание в асфальт» выглядело в этих догадках самым, пожалуй, оптимальным вариантом.
Но и продолжать просто валяться в кустах было для косморазведчика невыносимым. Он чувствовал себя самым настоящим предателем, трусом, кем-то отвратительным, жалким, позорным… Наверное, он бы все-таки встал и пошел навстречу опасности – на верную гибель или что-то еще хуже, лишь бы очистилась совесть. Однако Плюх как раз понимал, что именно так он бы свою совесть замарал еще больше – он бы поступил бессовестно по отношению к ожидающим результатов этой вылазки друзьям и любимой. А еще он бы сделал бессмысленными смерти Злыдня и Юлия Алексеевича. Плюс добавил бы к ним и свою – не только бессмысленную и глупую, но еще, получалось, что и бесчестную.
От этих раздирающих душу и мозг противоречий хотелось выть. Но даже этого не мог он себе позволить. И тогда, развернувшись, Егор пополз назад.
Весь обратный путь он проделал будто во сне. Хорошо, что его внутренний «навигатор» не дал сбоев и вел его точно по тому же маршруту, каким совсем недавно двигались они с профессором Сысоевым. Но спроси его кто, как он шел, что видел, – Плюх бы не смог ответить. Более-менее он пришел в себя лишь на поле боя – там, где погиб Злыдень. Разведчик был уверен, что это то самое место, «навигатор» подсказал ему и это. А еще он увидел там кровь. Разумеется, ее на этом поле пролил далеко не единственный сталкер, но чутье уверенно подсказывало косморазведчику, что это кровь именно Злыдня.
Плужников потряс головой. Сознание окончательно прояснилось. И Плюху стало как минимум ясно, что его друзья живы, что они забрали после схватки тело несчастного сталкера. Впрочем… Егор почувствовал противный холодок… Живыми могли остаться далеко не все. Но думать об этом не хотелось. Он снова как следует тряхнул головой. И дал себе конкретное указание: «Иди к своим, все им расскажи и все узнай у них». Указание было абсолютно точным и правильным, вот только, говоря откровенно, и рассказывать, и узнавать было страшно. Правда, внутренний голос ему подсказал, что смертей больше не было, но это оказалось одним из тех немногих случаев, когда разведчик не очень-то верил своему чутью. Сильно хотел поверить, но еще сильней опасался потом разувериться.
Но чутье на этот раз не подвело. Еще за полусотню шагов до пещеры Плюх увидел возле нее Илону и Блямса. Заметив разведчика, «богомол», радостно блямкая, помчался навстречу. Илона же, немного помедлив, тоже последовала его примеру. Лицо девушки также излучало неподдельную радость, но еще и тревогу. Егор понял, что этим же была вызвана ее невольная задержка – она искала взглядом профессора Сысоева. И когда первые чувства, вызванные встречей, схлынули, когда объятия разомкнулись, Забияка спросила именно то, чего и ждал, и одновременно боялся услышать Плужников:
– А где Юлий Алексеевич? Отстал? Ему требуется помощь?
– Ему… не требуется помощь… – выдохнул Егор. – Юлий Алексеевич погиб.
– Погиб?! – отпрянула Илона. – Его убили «урфины»? Ты сам это видел?
– Нет, его убили не «урфины». Но я видел, как его окутало черное облако… Помнишь, как тебя тогда в Лазаревском?
– Блямс-блямс-блямс! – возбужденно запрыгал зеленый друг.
– Да-да, – кивнул ему косморазведчик, – именно ты тогда Илону и спас.
– Но… погоди! – замотала головой девушка. – С чего ты решил, что господин Сысоев погиб? Когда облако рассеялось, ты видел его труп?
– Когда облако рассеялось, там не было ничего, – покачал головой Плюх. – Совсем ничего.
– Совсем ничего – это вакуум, – нахмурилась Илона. – Не соблаговолишь уточнить, каким точно было это ничего?
– Соблаговолю, – кивнул косморазведчик. – Но, может, лучше, я расскажу это всем? Кстати, все вернулись после боя?
– Ты же знаешь, что нет, – опустила глаза девушка. – Злыдень… Мы его схоронили. Тут, близко. Показать?
– Обязательно. Только чуть позже. Думаю, все ждут от нас новостей. От меня теперь уже… И я должен все рассказать, ведь Злыдень и Юлий Алексеевич за это жизни отдали…
– Злыдень! – резко поправила Забияка. – Насчет профессора ничего покуда точно неведомо.
– Пусть так. Но ты не сказала: остальные целы?
– Целы. Идем!
И они зашли в пещеру.
Рассказывал Егор долго и подробно, стараясь не упустить ни одной детали. Все сошлись во мнении, что лежа на настилах и уткнувшись головами в серые «коробки», «урфины» и в самом деле каким-то образом питались – как энергетически, так и информационно. Разные оттенки «кормушки» могли иметь в силу разных причин, как организационных, чтобы поддерживать определенный учет и порядок, так и, например, по составу «кормления». Каким-то телам, возможно, нужны были определенные микроэлементы или витамины, другие что-то плохо усваивали… В конце концов, более тренированным, лучше обученным солдатам могла требоваться иная программно-информационная накачка. Вариантов было много, но практического смысла истина в данном вопросе в общем-то не имела. Другое дело – черное облако и черная же основа «городка». Многие считали, что основа была черной «потому что».
