– Идти нужно чем раньше, тем лучше, – уверенно сказал разведчик. – Потому что Олег Тетерин говорит совершенно правильно: Учебку могут «закрыть». Вместе с нами. Но сражаться нам не придется – черное облако не победить. Только я надеюсь на то, что многие из нас все же успеют добраться до выхода. Даже если не многие… Ёхи-блохи, да пусть половина! Но шанс есть у каждого. А если мы будем ждать, то, даже если Учебка еще не исчезнет, черное облако будет таким же неуязвимым. И что нам дадут эти два дня?
– Ты забываешь об «урфинах», – сказал Гор, который, на удивление, был против немедленного выступления. – Это когда вы с профессором туда дошли, они «заправлялись». Я даже знаю, почему. Потому как только что вернулись с тренировочного боя и нужно было восстановить силы. Но когда туда придем мы, они будут свеженькими и сытенькими. И уж всяко не станут любоваться на то, как мы улепетываем из Учебки.
– Вот, – кивнула Забияка. – Именно!
Но все равно никто не хотел уступать, голосов по-прежнему оставалось пять на пять. И тут вперед выпрыгнул «богомол» и выкрикнул:
– Блямс!
– Что он сказал? – повернулась к Плюху Илона.
– Сейчас… – сказал тот, надевая полукольцо переводчика. – Блямс, повтори, пожалуйста.
Зеленый друг повторил. Егор уважительно закивал.
– Что? – стрельнула взглядом Забияка.
– Он сказал, что оптимален компромисс, что идти лучше завтра с утра. После сна мы будем отдохнувшими, и будет время хоть немного поправиться раненым. А также будет время сказать остальным.
– Каким остальным?..
Все как один уставились на «богомола».
– Блямс-блямс! – взмахнул тот лапами.
– Он говорит, – перевел Плюх, – что нужно рассказать о выходе сталкерам из других группировок. И что нужно всем выйти завтра утром. Что, раз уж выход широкий, давки не будет. Зато большое количество людей с большей вероятностью справится с «урфинами». То есть вряд ли, конечно, удастся их всех победить, но, навязав им бой, мы создадим многим из нас возможность уйти.
– А как, это-во, мы станем решать, кому уходить, а кому драться? – раздалось вдруг от входа в пещеру. Там стояли и, видимо, давно уже слушали разгоревшийся спор Голован и Блик. – И, я так понимаю, это мы вовремя пришли новостишек послушать? Могли бы и дома никого не застать?
– Хорошо, что пришли, – буркнула Забияка. – Проходите, садитесь. И нечего напраслину городить, не ушли бы мы без вас, я как раз поэтому еще предлагала не сразу идти. Блямс правильно сказал: чем больше нас будет, тем больше шанс кому-то да выйти. Но решать, кому жить, а кому умереть, мы не станем. Да и все одно – никто на такое не подпишется. А потому, будет как будет. Кому повезет. Ежели на тебя бежит враг, ясно ведь, что станешь отбиваться. А если впереди открытый путь к спасению – спасайся. Такая у нас тактика и будет. А стратегия… Полагаю, «урфины» не все время возле своей казармы стоят да ждут, как бы на них не напали. Опять же, коли у них кормежка по часам, то они и вовсе могут головами в стену воткнувшись валяться. Вот тогда бы нам и рвануть к белой «трубе». Значит, надобно основной массе сталкеров залечь в лесочке, не доходя до «городка», а паре разведчиков выдвинуться вперед и наблюдать. Как «урфины» залягут, либо в «казарму» уйдут, звать остальных, и тогда уж, как говорится, либо грудь в крестах, либо голова в кустах.
– Весьма метко сказано, – одобрительно крякнул Грибок.
– Недурно, – кивнул и Голован. – Только не понял, что за белая «труба»?
Пришедшим сталкерам рассказали про разведывательный поход Плюха с профессором и Злыднем и о сделанных по его результатам выводах.
– Нужно послать гонцов в ближайшие группировки, – сказала после всего Забияка. – А те пусть отправляют людей дальше. Таким образом по цепочке все будут извещены.
– До ночи все могут и не успеть… – негромко сказал кто-то.
– Вот именно, – кивнула Илона. – Потому все же считаю, что выступать следует не завтра, а послезавтра с утра. Завтра же – день подготовки. И уж за полтора-то дня всяко всех успеют известить. Ну что, голосуем за такой вариант? Теперь нас с гостями снова шесть на шесть, ежели не считать Блямса. Кто «за»?
Вверх потянулись руки.
– Раз, два, три… Четвертая… Пятая… Ага, вот и шестая!.. Кто еще? Все?.. А «против»?.. Так… Раз, два… Сызнова шесть. Что, опять Блямсу решать? – невесело усмехнулась Илона.
– Нет-нет, – помотал головой Плюх. – Блямс должен голосовать вместе со всеми, этот вопрос касается не только людей, но и…
– Блямс! – отозвался «богомол».
– Что он сказал?
– Что он и так проголосовал.
– Когда он проголосовал?..
– Блямс!
– Говорит, что поднимал лапу «за».
– И как же я тогда посчитала?.. – проворчала Забияка. – Поднимите-ка еще раз те, кто «за»… Один, два… Да, теперь вижу твою лапу… Три, четыре, пять, шесть… Все равно шесть. Позвольте, господа, а кто в таком случае не проголосовал?
– Может, кто-то воздержался?
– Я знаю кто… – растерянно проговорил вдруг Брюль.
– Воздержался?..
– Не проголосовал. Грибок.
– Э! Грибок! Ты чего сачкуешь? – позвал Колыч.
– Не, тут другая хренулина, – проговорил Брюль. – Его вообще нет.
– Вовремя же ему приспичило! – проворчал кто-то.
– Не, ребята, ему не приспичило… – совсем уж каким-то замогильным тоном произнес Брюль. – Костыли-то – вот они.
– Он что, на одной ноге ускакал? – обвел всех взглядом Гор, а потом задержал его на Головане с Бликом: – Э, ребята, вы ближе всех ко входу… Одноногий старик мимо вас прыгал?
– Одноногий нет, – покачал лысой головой Блик. – Но какой-то лохматый чудик в очках без стекол прошмыгнул.
– Прошмыгнул?.. – поднялся Колыч и принялся оглядывать пещеру. – Эй, ты, дурила, нашел время шутки шутить! Ёш!.. А ну, вылезай! Где ты?..
– Да не, это-во, – сказал Голован. – Один, точняк, наружу вышел. Не прыгал, а просто вышел. Седой, лохматый… Пригибался еще. Я думал, живот прихватило.
– Он не мог выйти, – сухо и медленно сказала Илона. – У него одна нога. – И тут же взмахнула рукой: – Кто там ближе?.. Игумен, будь добр, выйди, посмотри, нет его во дворе?
– В сортире глянь! – крикнул в спину Игумену Колыч.
Растерянный сталкер вернулся очень скоро и развел руками.
– Он не мог уйти… – забормотал Брюль. – Он не мог уйти без костылей…
– А изначально он был? – нахмурилась Забияка.
– Вроде был…
– А если точно?
– Ты когда про кресты и голову в кустах высказалась, – вспомнил Колыч, – Грибок похвалил, я слышал.
– О, точно! – встрепенулся Брюль. – Я тоже слышал. Типа, «метко ты это» сказал. Я еще подумал: сам никогда не стрелял, а такие выражулины.
– Тогда это плохо, – совсем помрачнела девушка. – Я бы даже сказала: чрезвычайно хреново.
Сталкеры зашушукались, растерянно завертели головами… Произошедшее и впрямь казалось очень странным. Во-первых, как физически смог куда-то уйти без костылей одноногий человек? Во-вторых, куда он мог пойти? И в-третьих, – этот вопрос мысленно тоже многие себе задавали, – почему Забияка сказала, что это хреново?
Первые два вопроса она как раз и озвучила. И сказала,
