– Это ее желания, эмир Мунтадир, – невозмутимо ответил он. – Не то чтобы ты их разделял. О нет…
Он замолчал, подался ближе, внимательно разглядывая лицо Мунтадира. Его губы расплылись в восторженной улыбке.
– Оказывается, очень даже наоборот. – Он перевел взгляд с Мунтадира на Джамшида и расхохотался. – А вот это уже интересно…
Мунтадир вскочил с дивана.
Али в ту же секунду встал у него на пути.
Пусть его брат и не воспитывался в Цитадели, но в какой-то момент своей жизни кто-то, очевидно, научил его драться. Удар угодил Али прямо в подбородок и как есть сбил его с ног.
Али тяжело приземлился, и стол, на котором стояли их напитки, с треском поломался. Музыканты сбились с ритма и остановились, и какая-то танцовщица закричала. Несколько посетителей повскакивали на ноги. Толпа была в шоке.
Двое стражников прохаживались вдоль края крыши, и Али заметил, как один из них потянулся за своим зульфикаром. Ну конечно. Со стороны должно было казаться, будто эмир Дэвабада сознательно ударил своего младшего брата по лицу. Но Али был их будущим каидом и офицером Королевской гвардии, так что стражники сомневались, на чью сторону им нужно встать. Если бы на месте Али оказался кто угодно другой, его бы оттащили от эмира прежде, чем он успеет дать отпор. Это они и должны были делать даже сейчас – Али изо всех сил надеялся, что Мунтадир не заметит этого нарушения протокола. Только не теперь, когда его брат высказал ему свои страхи относительно намерений Али.
Джамшид протянул ему руку.
– Ты в порядке, принц?
Али проглотил стон, когда его не до конца зажившую рану от ножа пронзила острая боль.
– Все нормально, – солгал он, когда Джамшид помог ему подняться на ноги.
Мунтадир смотрел на него как на сумасшедшего.
– О чем ты думал, черт тебя побери?
Али прерывисто вздохнул.
– Думал, что, если ты съездишь Бичу Кви-Цзы по физиономии сразу после того, как прилюдно оскорбил его бану Нахиду, он порвет тебя на конфетти. – Али прикоснулся к опухающей челюсти. – Неплохой удар, – похвалил он.
Джамшид обыскал взглядом толпу и положил руку его брату на запястье.
– Он ушел, эмир, – сообщил он вполголоса.
Скатертью дорога. Али потряс головой.
– О чем это он говорил? Про Хансаду… никогда не слышал, чтобы бывший раб мог читать желания других джиннов. – Он взглянул на куртизанку. – То, что он говорил… это правда?
Она сердито хлопала глазами, меча молнии, но не в Али.
А в Мунтадира.
– Не знаю, – процедила она. – Может, спросишь у своего брата?
Не говоря больше ни слова, она расплакалась и убежала.
Мунтадир выругался.
– Хансада, стой!
Он бросился вдогонку за своей любовницей и скрылся в глубине дома.
Совершенно сбитый с толку, Али перевел взгляд на Джамшида, надеясь хоть на какое-то объяснение, но капитан упорно смотрел в пол, странно зардевшись.
Али решил выбросить из головы романтические приключения брата и взвесить свои дальнейшие шаги. Его так и подмывало снарядить гвардейцев на поиски и арест Афшина. Но за что его арестовывать? За пьяный спор из-за женщины? Тогда можно половину Дэвабада в темницу бросить. Афшин не ударил Мунтадира, даже не оскорбил его, по сути.
Не будь дураком. Али принял решение. Он щелкнул пальцами, привлекая внимание Джамшида. Он понятия не имел, почему капитан вдруг так разнервничался.
– Джамшид? Дараявахауш гостит у вас дома, так?
Джамшид кивнул, все еще избегая смотреть Али в глаза.
– Да, принц.
– Ясно. – Он хлопнул Джамшида по плечу, и тот аж подскочил. – Ступай домой. Если до утра он не вернется, поставь Цитадель в известность. А если вернется, передай ему, что завтра его ждут в придворном собрании для разговора о том, что произошло тут сегодня. – Он помедлил и нехотя добавил: – И расскажи отцу. Я помню, что Каве предпочитает первым узнавать обо всех делах Дэвов.
– Сию минуту, принц.
Ему явно не терпелось смыться.
– И, Джамшид…
Джамшид наконец встретился с ним взглядом.
– Спасибо тебе.
Джамшид только кивнул в ответ и поспешил прочь. Али сделал глубокий вдох, старательно игнорируя острую боль. Дишдаша намокла и прилипла к животу, и, когда он прикоснулся к ней, его пальцы испачкались кровью. Наверное, разошлись швы.
Он поправил черный кафтан на себе так, чтобы спрятать кровь. Если бы час был дневной, он бы тайком разыскал Нари, но пока он доберется до лазарета, будет уже около полуночи, и бану Нахида будет спать в своей постели.
Нельзя к ней идти. В первый раз Али повезло, что его не застали в спальне Нари. Отправляться туда во второй раз было слишком рискованно, тем более с учетом слухов, которые непременно расползутся после сегодняшнего. «Перебинтуюсь сам, – решил он, – и подожду в лазарете». Во всяком случае, если кровотечение усилится, он будет всего в двух шагах от Нари. План казался ему логичным.
Впрочем, в последнее время так часто случалось – прямо перед тем, как все шло наперекосяк.
26
Нари
– Нари. Нари, просыпайся.
– М-м-м?
Нари оторвала голову от раскрытой книги, за чтением которой уснула. Она потерла складку на щеке там, где она прижалась к смятой странице, и сонно поморгала, глядя в темноту.
Над ее кроватью стоял мужчина. Его силуэт был очерчен лунным светом.
Горячая рука зажала ей рот прежде, чем она успела закричать. Мужчина раскрыл вторую ладонь, и танцующие огоньки осветили его лицо.
– Дара? – пробормотала Нари в зажатую ладонь.
Он опустил руку, и она удивленно села на кровати. Одеяло сползло ей на колени. Было уже, должно быть, за полночь. В ее комнате было темно и пусто.
– Что ты здесь делаешь?
Он сел на кровать.
– Я недостаточно ясно выразился, когда сказал держаться от Кахтани подальше? – поинтересовался он с плохо сдержанным гневом. – Скажи мне, что ты не соглашалась выходить за этого развратного пескоплава.
А-а. Она как раз задавалась вопросом, когда до него дойдут новости.
– Пока что я ни на что не соглашалась, – уточнила она. – Я увидела в этом перспективу и решила…
– Перспективу? – В его глазах блеснула обида. – Око Сулеймана, Нари, ты можешь в виде исключения говорить так, как будто у тебя есть сердце, а не как будто ты сбываешь краденое на базаре?
Это ее рассердило.
– Это у меня-то нет сердца? Я предложила тебе жениться на мне, а ты велел мне идти и производить на свет стадо маленьких Нахид с другим, как только…
Она замолчала, когда ее глаза привыкли к темноте и она смогла лучше разглядеть Дару. Он был одет в темное дорожное платье, на плечо были закинуты серебряный лук и колчан, полный стрел. За пояс был заткнут длинный кинжал.
Она прокашлялась, заранее догадываясь, что ответ на следующий вопрос ей не понравится.
– Ты почему так одет?
Он встал. За ним мягко раздувались от свежего ночного ветра льняные шторы.
– Я заберу тебя отсюда. Из Дэвабада. Подальше от этого семейства пескоплавов, подальше от нашего прогнившего дома и от толп шафитов, жадных до
