– Бану Нари. – Низрин наклонилась перед ней и отставила миску в сторону. – Его нет, девочка моя. Он не вернется.
Нари отстранилась.
– Ты этого не знаешь, – сказала она убежденно. – Ты не Нахида. Ты ничего не знаешь о…
– Я знаю рабов, – перебила ее Низрин. – С моей помощью твоя мама и твой дядя освободили десятки рабов. И, девочка моя… рабам нельзя разлучаться со своими сосудами. Это единственное, что привязывает их души к нашему миру, – Низрин обхватила лицо Нари ладонями. – Он умер, госпожа. А ты жива. И если ты хочешь жить дальше, тебе нужно взять себя в руки. – Ее взгляд предостерегающе потемнел. – С тобой желает говорить король.
Нари застыла. У нее перед глазами стоял Али с пронзенным стрелой горлом, в ушах стоял крик Мунтадира, выпоротого Дарой. Ее прошиб холодный пот. Она не была готова к встрече с их отцом.
– Нет. – Она замотала головой. – Я не могу. Он меня убьет. Он бросит меня к этому зверю, к каркаданну и…
– Он не убьет тебя. – Низрин поставила Нари на ноги. – Потому что ты скажешь ровно то, что он хочет услышать, и сделаешь так, как он прикажет, поняла меня? Только так у тебя есть шанс. – Она потянула Нари в хаммам. – Но сперва приведем тебя в порядок.
Они вошли в небольшую баню, где было тепло, стоял пар, влажный кафель благоухал розами. Низрин кивнула на низенькую деревянную табуретку, окутанную густым облаком.
– Садись.
Нари послушно села. Низрин принесла таз горячей воды и помогла Нари снять с себя грязную тунику. Она вылила воду Нари на голову, и горячие струи потекли по ее телу, окрашиваясь серым, когда они смывали с ее кожи прах.
Прах Дары. Она чуть не сошла с ума, глядя на это. Нари захлебнулась слезами.
– Я не могу. У меня не получится без него.
Низрин поцокала языком.
– И где же та девушка, которая убила ифрита своей кровью и бросалась пламенными богохульными словами в адрес своих предков? – Она села на корточки и вытерла ее грязное лицо влажной тряпочкой. – Ты все переживешь, бану Нари. Ты обязана. Кроме тебя, у нас никого не осталось.
Нари сглотнула комок в горле, когда ей пришла в голову другая мысль.
– Но его кольцо… если мы найдем его…
– Кольца нет. – Голос Низрин прозвучал особенно жестко, и она взмылила кусок мыла в пену. – Ничего не осталось: король сжег и потопил корабль. – Она стала втирать мыло в ее длинные волосы. – Я никогда не видела Гасана в таком состоянии.
Нари насторожилась.
– В каком таком?
Низрин понизила голос.
– У Дараявахауша были союзники, Нари. Гвардейцы нашли на берегу снаряжение. Только самое необходимое – может, союзник был всего один, но… – Она вздохнула. – Сначала это, теперь демонстрации… хаос.
Она вылила Нари на голову ведро чистой воды.
– Демонстрации? Какие еще демонстрации?
– Каждый день у городских стен собираются Дэвы и требуют правосудия для Дараявахауша. – Низрин передала ей полотенце. – Убийство раба – тяжкое преступление в нашем мире, а Афшин… ты своими глазами видела тогда, у храма, как его любили.
Нари вздрогнула, вспоминая, как Дара играл с маленькими Дэвами в парке и с каким восхищением столпились поглазеть на него взрослые.
Но Нари не забыла и того, что это он был виноват в бойне на корабле и в смерти, которую король не простит ему никогда и ни за что.
– Низрин… – начала она, когда та стала ее причесывать. – Дара убил Али. Гасана не устроит никакое правосудие, кроме…
Назрин удивленно отпрянула.
– Дара не убил Ализейда. – Ее лицо помрачнело. – Уж я-то знаю. Меня заставили лечить его.
– Лечить… Али жив? – спросила Нари, не веря свои ушам. Принц был застрелен, утоплен и вдобавок, судя по всему, одержим маридом. Она даже не допускала возможности, что он мог пережить все это. – Он в порядке?
– В порядке ли он? – переспросила Низрин, возмущенная вопросом. – Он убил твоего Афшина!
Нари помотала головой.
– Это был не он. – От Али не оставалось и следа в том демоне с маслянистыми глазами, который выполз на борт, бормоча что-то на языке, подобном морской волне. – Это был марид. Они заставили его…
– Или он вызвался по доброй воле, – хладнокровно вставила Низрин. – Мы никогда не узнаем. Гасан уже тайком отправил его домой в Ам-Гезиру и предупредил меня держать язык за зубами о произошедшем, не то он перережет тебе горло.
Нари побледнела. Не только из-за угрозы. Просто она вдруг вспомнила поспешные извинения Али на борту лодки. Он промолчал, он знал, какая ловушка их ожидает, и позволил им попасться в нее.
Низрин как будто прочитала ее мысли.
– Выбрось этих Кахтани из головы, госпожа. Хоть раз побеспокойся за свой народ. Дэвов убивают, вешают на дворцовых стенах только за то, что они смеют требовать правосудия для своего соплеменника, за одну просьбу. Дэвов забирают из их родных домов, допрашивают и пытают. Мы лишились королевского покровительства, наш сектор стоит без охраны, и половину наших лавок на базаре уже разграбили. – У нее дрогнул голос. – Буквально сегодня я слышала, как шафиты стащили нашу девушку с паланкина и изнасиловали толпой, пока королевские гвардейцы стояли и праздно смотрели.
Кровь отлила у Нари от лица.
– Мне… очень жаль. Я понятия не имела.
Низрин села напротив нее на скамейку.
– Так послушай меня, Нари. Кахтани не твои друзья. Так каждый раз происходит. Кто-то из нас делает один неверный шаг – или даже думает о том, чтобы сделать неверный шаг, и сотни расплачиваются за ослушание.
Дверь в хаммам распахнулась. Ворвался солдат-Гезири.
Низрин вскочила на ноги и закрыла Нари от посторонних глаз.
– Ты что, позабыл о приличиях?
Солдат положил руку на зульфикар.
– Подстилка Бича их не заслуживает.
Подстилка Бича? От этих слов Нари стало так гадко, что у нее затряслись руки, и Низрин пришлось помогать ей одеваться. Она натянула на Нари просторное льняное платье и подвязала ее шаровары.
Низрин накинула на ее влажные волосы свою черную чадру.
– Прошу тебя, – взмолилась она на дивастийском. – Ты осталась у нас одна. Забудь на время про свое горе. Забудь про наш разговор. Скажи королю то, что он хочет услышать, только добейся помилования.
Солдат нетерпеливо схватил ее за запястье и потащил на выход. Назрин не отставала.
– Бану Нари, пожалуйста! Ты же знаешь, что он любил тебя. Он бы не хотел, чтобы ты отказалась…
Солдат захлопнул дверь у нее перед носом.
Он потащил Нари через сад. Погода стояла скверная: серые облака пачкали небо, порывистый ледяной ветер хлестал ее брызгами дождя по лицу. Она потуже закуталась в чадру и задрожала, мечтая раствориться в ней.
По скользкой от дождя террасе они вышли к небольшой деревянной беседке, примостившейся между густым травяным огородиком и старым раскидистым нимом. Король был один. Такой же
