Может, потому, что его отцу взбрело в голову, будто я хочу сжечь их храм дотла со всеми Дэвами внутри. Али боялся даже представить, что говорилось о нем за закрытыми дверями дома Прамухов.
– Что-то в этом роде, – ответил он наконец.
Джамшид засмеялся.
– Я говорил ему сводить вас в более тихое место, но вы же знаете своего брата. Если он что вобьет себе в голову, – сказал он с теплотой в голосе и блеском в темных глазах.
Али скорчил гримасу.
– К счастью, там мне больше не рады.
– В этом вы не одиноки. – Джамшид сделал еще одну затяжку. – Хансада ненавидит меня.
– Правда?
У Али в голове не укладывалось, чем ей мог насолить спокойный и вежливый телохранитель.
Джамшид кивнул и протянул ему трубку, но Али отказался.
– Мне пора возвращаться во дворец.
– Понимаю, – он кивнул на улицу. – Ваш секретарь ждет вас на мидане.
– Рашид? – удивился Али.
Он не помнил, чтобы сегодня у них были какие-то планы.
– Он не представился, – сказал Джамшид, и в его глазах промелькнуло легкое недовольство, но тут же прошло. – Ждать здесь он тоже не захотел.
Странно.
– Спасибо, что передал. – Али собрался уходить.
– Принц Ализейд?
Али повернулся к нему, и Джамшид сказал:
– Хочу попросить прощения за то, что случилось в нашем секторе. Мы не все такие.
Извинение застало Али врасплох.
– Знаю, – ответил он, не найдя лучшего ответа.
– Хорошо, – Джамшид подмигнул. – Не обращайте внимания на моего отца. Он слишком хорошо умеет действовать людям на нервы.
Это заставило Али улыбнуться.
– Спасибо, – поблагодарил он искренне. Он положил руку на сердце и на бровь. – Мир твоему дому, капитан Прамух.
– И вашему дому мир.
11
Нари
Нари сделала жадный глоток воды из бурдюка, сполоснула рот и выплюнула. Она отдала бы последний дирхам за возможность пить и не чувствовать, как песок скрипит на зубах. Со вздохом она привалилась к спине Дары, безжизенно свесив ноги с лошади.
– Ненавижу это место, – буркнула она ему в плечо.
Нари было не привыкать к песку – песчаные бури, которые каждую весну покрывали Каир сухой желтой пылью, были знакомы ей не понаслышке – но это было невыносимо.
Последний оазис они проезжали несколько дней назад. Там они украли свежую лошадь. Оставалось совершить последний рывок через открытое, незащищенное пространство. Дара сказал, что придется потерпеть: между оазисом и Дэвабадом лежала одна сплошная пустыня.
Это был суровый переезд. Они почти не разговаривали, так как оба выбились из сил. Их хватало только на то, чтобы держаться за седло и в компанейском молчании продвигаться вперед. Нари была грязной. Песок лип на кожу и застревал в волосах. Песок был в одежде и в еде, под ногтями и между пальцев ног.
– Осталось недалеко, – пообещал Дара.
– Ты всегда так говоришь, – проворчала она.
Она потрясла затекшей рукой и снова обхватила его за пояс. Несколько недель назад она постеснялась бы так смело к нему прикасаться, но ей давно было не до приличий.
Наконец пейзаж сменился. Вместо голой земли показались холмы и сухие деревца. Поднялся ветер и пригнал с востока синие тучи, затянувшие небо.
Когда они сделали долгожданную остановку, Дара спрыгнул с седла и стянул грязный платок, которым прикрывал лицо.
– Хвала Создателю.
Нари взяла его за руку, и он помог ей спуститься вниз. Сколько бы раз она ни ездила верхом, все равно первые несколько минут на земле ее ноги как будто заново вспоминали, как ходить.
– Мы на месте?
– Мы добрались до Гозана, – ответил он с облегчением в голосе. – Граница Дэвабада сразу за рекой, и никто, кроме нас, не сможет ее переступить. Ни ифриты, ни гули, ни даже пери.
Земля под ними внезапно обрывалась вниз отвесной стеной, откуда открывался вид на реку. Широкий грязный Гозан в тусклом свете дня казался неприятного серо-коричневого цвета. Противоположный берег тоже не выглядел привлекательно. Кругом виднелась только глинистая пустошь.
– Мне кажется, ты преувеличиваешь прелести Дэвабада.
– Ты же не думала, что мы построили огромный волшебный город на виду у всех случайных путников? Город скрыт.
– Как мы переправимся через реку?
Даже с такого расстояния ей были видны белые шапки пены на бурном течении.
Дара глянул вниз с утеса из белого известняка.
– Я могу попробовать заколдовать одеяло, – предложил он неохотно. – Но лучше давай подождем до завтра, – он кивнул на небо. – Похоже, собирается буря. Переправа в плохую погоду – слишком рискованное дело. Если я правильно помню, эти скалы изъедены пещерами. Тут и переночуем.
Он повел лошадь вниз по узкой вихляющей тропе.
Нари двинулась за ним.
– Можно мне сходить на реку?
– Зачем?
– От меня пахнет, будто в моей одежде кто-то умер, а на коже столько песка, что хватит слепить себе двойника.
Дара кивнул.
– Только будь осторожна. Тут очень крутой спуск.
– Я справлюсь.
Нари прокладывала путь вниз к подножию, лавируя меж каменистых уступов и чахлых деревьев. Дара не преувеличивал. Дважды она спотыкалась и резала ладони об острые камни, но возможность помыться стоила того. Она быстро поскребла кожу, не уходя далеко от берега, чтобы успеть отскочить обратно, если течение станет особенно сильным.
Небо темнело на глазах. Облака были подернуты болезненно-зеленым оттенком. Нари вышла из воды, отжала волосы и задрожала. В сыром воздухе запахло грозой. Дара не ошибся насчет погоды.
Она засовывала мокрые ноги в сапоги, когда что-то почувствовала. Касание ветра, такое реальное, что Нари показалось, кто-то положил руку ей на плечо. Она быстро выпрямилась и повернулась, собираясь швырнуть сапогом в того, кто ей помешал.
Но никого не было. Нари пошарила взглядом по каменистому берегу, но тут не было ни души, только сухие листья мотались на ветру. Она принюхалась и уловила отчетливый запах муската и душистого перца. Может, Дара приготовил что-то новенькое.
Она пошла на тонкий столбик дыма, поднимавшийся высоко в небо, и нашла Дару у зияющего входа в темную пещеру. На огне кипел горшок с похлебкой.
Он поднял на нее глаза и улыбнулся.
– Наконец-то. Я уж боялся, что ты утонула.
Ветер трепал ее мокрые волосы. Она дрожала.
– Исключено, – заявила она, устраиваясь у огня. – Я плаваю как рыба.
Он покачал головой.
– Своими купаниями ты напоминаешь мне Аяанле. Надо проверить, нет ли у тебя на шее крокодиловой кожи.
– Крокодиловой кожи? – она выхватила у него кубок в надежде, что вино хоть немного ее согреет. – Серьезно?
– Да нет, просто одна наша присказка, – он подвинул к ней горшок. – Крокодил – излюбленное обличье маридов. А древние Аяанле якобы их почитали. Их потомки не любят таких разговоров, но я слышал чудные истории о древних обычаях племени.
Он забрал у нее кубок. Как только его пальцы коснулись сосуда, тот снова наполнился вином.
Нари покачала головой.
– Что у нас на ужин? – спросила она, улыбаясь в предвкушении, и заглянула в горшок.
Это был не столько вопрос, сколько шутка: у Дары так и не
