Ифрит развел руками с извиняющимся видом.
– Мой брат принял опрометчивое решение, не спорю. – Он закашлялся, как будто речь давалась ему с трудом, а потом наклонил голову и стал ее рассматривать. – Восхитительно, надо отдать маридам должное. На первый взгляд, обычный человек, но если заглянуть глубже… – Он подошел ближе, рассматривая ее лицо. – Мы увидим дэву.
– Я не дэва, – заверила она. – Не знаю, на кого вы работаете… и что вы ищете… но я простая шафитка. Я ничего не умею, – добавила она в надежде, что обман выиграет ей немного времени. – Вы зря тратите на меня время.
– Просто шафитка? – расхохотался он. – Этот чокнутый раб и впрямь так считает?
Она не успела ответить, потому что ее внимание привлек треск поваленного дерева. По горам заплясала лента пожара, пожирая кустарники, как щепки.
Ифрит проследил за ее взглядом.
– Стрелы твоего Афшина острее его ума, целительница, но вы нам не ровня.
– Ты сказал, что не тронешь нас.
– Мы не тронем тебя, – уточнил он. – Об этом бесчестном рабе уговора не было. Хотя… если ты пойдешь с нами по доброй воле… – Он не договорил, зашелся кашлем и перевел дыхание.
Он засипел и потянулся к близстоящему дереву, чтобы опереться на него. Снова закашлявшись, он схватился за грудь в том месте, куда она ранила его. Ифрит снял бронзовый нагрудник, и Нари ахнула. Кожа вокруг раны почернела, как будто от инфекции. И она расползалась во все стороны черной паутинкой тонких вен.
– Что… что ты со мной сделала? – воскликнул он, когда черные вены у них на глазах обращались в голубоватый пепел. Он опять зашелся кашлем, отхаркивая зловредную темную жидкость, которая шипела, падая на землю. Он на нетвердых ногах сделал шаг и попытался схватить ее.
– Нет… ты не могла. Ты не могла, скажи это!
Его золотые глаза в панике округлились.
Не выпуская кинжала из рук, Нари попятилась назад, подозревая, что это какой-то подвох со стороны ифрита. Но когда он вцепился себе в горло и упал на колени, покрываясь пеплом вместо испарины, она вспомнила то, что однажды, много недель назад, еще за Евфратом, сказал ей Дара.
Кровь Нахид была для ифритов смертельно опасным ядом и разила вернее любого кинжала. Будто в трансе она перевела взгляд на кинжал. На нем, смешавшись с черной кровью ифрита, осталась ее собственная алая кровь, когда Нари порезалась в неуклюжей попытке заколоть его.
Она подняла глаза на ифрита. Он распластался на камнях, кровь стекала у него изо рта. Его красивые испуганные глаза встретились с ее.
– Нет… – просипел он. – Мы же договорились…
Он ударил меня. Угрожал убить Дару. Повинуясь порыву холодной ярости и чистому инстинкту, который встревожил бы ее, будь у нее время на размышления, она со всей силы ударила его в живот. Ифрит вскрикнул, а Нари упала на колени и прижала лезвие кинжала к его горлу.
– С кем ты договорился? – спросила она. – Чего им от меня нужно?
Он помотал головой и сделал хриплый вдох.
– Грязная шваль… вы, Нахиды, все одинаковые, – процедил он. – Так и знал, что это ошибка…
– С кем? – повторила она настойчиво.
Когда он не ответил, Нари полоснула себе по ладони и прижала кровавую ладонь к его ране.
У ифрита вырвался крик, подобных которому она не слыхивала в жизни. От его хрипа у нее разрывалось сердце. Ей хотелось отвернуться, убежать, нырнуть в реку и спрятаться под водой от всего этого.
Но Нари снова подумала о Даре. Больше тысячи лет он провел в рабстве, оторванный от своего народа, убит и предоставлен прихотям вереницы жестоких повелителей. Она вспомнила добрую улыбку Басимы. Невинная душа, которой больше нет. Нари надавила сильнее.
Другой рукой она поднесла кинжал к его горлу, хотя, судя по крикам ифрита, это было излишне. Она подождала, пока крики не перейдут в стоны.
– Отвечай мне, и я тебя исцелю.
Он заерзал под лезвием, его черные зрачки на секунду расширились. Рана запузырилась, как переполненный кипящий котел, и в его горле что-то жутко заклокотало.
– Нари! – из темноты раздался голос Дары, мешая сосредоточиться. – Нари!
Ифрит упер в нее горячечный взгляд. Что-то мелькнуло в его глазах, что-то расчетливое и коварное. Он открыл рот.
– Твоя мать, – просипел он. – У нас был уговор с Манижей.
– Что? – от удивления она чуть не выронила нож. – Моя кто?
Ифрит забился в припадке и застонал. Дребезжащий звук раздался откуда-то из глубины горла. Зрачки снова расширились, он открыл рот, и облако пара сорвалось у него с губ. Нари поморщилась. Вряд ли он расскажет ей что-то еще.
Его пальцы цеплялись за ее запястье.
– Исцели меня, – взмолился он. – Ты обещала.
– Я солгала.
Двумя резкими безжалостными движениями она полоснула себе по тыльной стороне ладони и ему по горлу. Черный пар повалил от раны и приглушил его крик. Но его полные ненависти глаза неотрывно следили за ножом, который она занесла у него над грудью. Горло… этому научил ее Дара: слабости ифритов были темой, в которую он готов был ее посвятить.
…Легкие. Она опустила кинжал и воткнула лезвие в его грудь. Это оказалось непростой задачей, и ее чуть не стошнило, когда пришлось навалиться на кинжал всем телом. Зловредная черная кровь брызнула ей на руки. Ифрит содрогнулся в конвульсиях раз, два и потом замер. Его грудь опала, как опустевший мешок, из которого она вытряхнула муку. Нари еще посмотрела на него, хотя знала, что он мертв. Она буквально ощутила отсутствие в нем жизни и энергии. Она убила его.
Нари встала на дрожащих ногах. Я убила его. Она уставилась на мертвого ифрита, не в силах отвести взгляд от крови, растекающейся и дымящейся на каменистой почве. Я убила его.
– Нари! – Дара подбежал к ней и остановился. Он взял ее за руку и с испугом осмотрел ее окровавленную одежду. Он коснулся ее лица, пальцами пригладил мокрые волосы. – Хвала Создателю, я так волновался… Око Сулеймана!
Заметив ифрита, он отпрянул и, защищая Нари, спрятал ее за спину.
– Он… ты… – пролепетал он в не свойственном ему изумлении. – Ты убила ифрита. – Он повернулся к ней, сверкая зелеными глазами. – Ты убила ифрита? – повторил он и присмотрелся.
Твоя мать… Последнее признание ифрита не давало ей покоя. Но Нари помнила странный огонек в его глазах перед тем, как он это сказал. Ложь ли это? Может, он сказал это специально, чтобы насолить своему убийце?
Ей в лицо дунуло горячим ветром. Нари подняла глаза. Горы были охвачены огнем. Мокрые деревья горели, хрустели и ломались. Ядовитый запах стоял в горячем воздухе, приправленном крохотными горящими искрами, которые летали над мертвой местностью и бликовали над темной водой.
Она прижала кровавую руку к виску, когда на нее накатил приступ тошноты. Нари отвернулась от мертвого ифрита, потому что
