Нари сглотнула. Хватит с нее на сегодня семейной истории. Она хотела отвернуться от алтарей, но, несмотря на искренние попытки игнорировать их, еще одна фигура привлекла ее внимание. Альков был увешан розовыми гирляндами и благоухал свежераскуренными благовониями, а венчала алтарь статуя лучника верхом на коне. Высокий и горделивый, он стоял в стременах, отвернувшись назад и натянув тетиву, нацелившись в своих преследователей.
Нари нахмурилась.
– Это что…
– Я?
Нари подскочила, услышал голос Дары. Афшин возник за их спинами тихо, как привидение.
– Похоже, что да.
Он наклонился через ее плечо, разглядывая алтарь, и дымный запах его волос защекотал ей ноздри.
– Это что, пескоплавов топчет моя лошадь? – хохотнул он с искрящимися весельем глазами, рассматривая клубок змей под копытами лошади. – Ах, как умно. Хотел бы я встретиться с тем, кому хватило смелости ввернуть такую деталь.
Джамшид мечтательно разглядывал статую.
– Я бы хотел научиться так стрелять и ездить верхом. В городе совершенно негде тренироваться.
– Что же ты раньше не сказал? – отозвался Дара. – Я отведу тебя на равнины за Гозаном. В молодости мы все время там тренировались.
Джамшид помотал головой.
– Отец не хочет, чтобы я проходил завесу.
– Глупости, – Дара хлопнул его по спине. – С Каве я договорюсь, – он взглянул на жрецов. – Пойдемте, нас уже заждались.
Нари приблизилась к жрецам, и они согнулись в глубоких поклонах – хотя не исключено, что это были их обычные позы. Все Дэвы были преклонных лет, и на их головах не осталось ни единого черного волоса.
Дара сложил пальцы.
– Представляю вам бану Нари э-Нахид. – Он широко ей улыбнулся. – Верховные жрецы Дэвабада, моя госпожа.
Жрец в высоком колпаке вышел вперед. У него были добрые глаза и самые длинные, густые седые брови, которые доводилось видеть Нари. Его лоб пересекала угольная линия.
– Да будет гореть ваш огонь вечно, бану Нари, – сердечно поприветствовал он. – Меня зовут Картир э-Меннушур. Добро пожаловать в наш храм. Буду молиться за то, чтобы это был первый в череде многих визитов.
Нари прочистила горло.
– Я тоже буду за это молиться, – ответила она неуверенно, с каждой секундой чувствуя себя все более неуютно.
Нари никогда не удавалось находить общий язык со священнослужителями. Будучи воровкой, можно даже сказать, она с ними часто конфликтовала.
Не зная, что еще сказать, она посмотрела на большую купель огня.
– Это купель Анахид?
– Верно. – Картир отступил назад. – Не желаете ли взглянуть?
– Ну… можно, – согласилась она, уповая на то, что ее не заставят совершать с ней какие-то ритуалы.
Все религиозные советы, которые давала ей Низрин, подчистую вылетели у нее из головы.
Дара шел за ней по пятам, и Нари с трудом поборола искушение взять его за руку. Дружеская поддержка ей бы сейчас не помешала.
Вблизи купель Анахид казалась еще величественнее. Чаша была такой огромной, что полдюжины джиннов могли бы спокойно принять в ней ванну. В чаше плавали, колыхаясь на пузырящейся воде, стеклянные лампы в форме лодочек. Надо всем этим нависал серебряный купол, и под блестящим металлом горел настоящий костер из благовоний. Нари обдало лицо его жаром.
– На этом самом месте я давал присягу, – тихо сказал Дара. Он потрогал татуировку на виске. – Здесь я получил свою метку и лук и поклялся защищать твою семью, чего бы мне это ни стоило. – Он смотрел на купель со смесью удивления и ностальгии. – Не думал, что когда-нибудь снова увижу ее. И, уж конечно, я не думал, что мне будет посвящен персональный алтарь.
– У бану Манижи и бага Рустама тоже есть персональные алтари, – подсказал Картир и показал на другую часть храма. – Если вы захотите выразить свое почтение, с удовольствием провожу вас.
Дара улыбнулся Нари с надеждой.
– Может, однажды и тебе посвятят алтарь, Нари.
Ей стало не по себе.
– Да. Желательно такой, где моя голова не отделена от тела, хотя, может, я слишком о многом прошу.
Ее слова прозвучали слишком громко и слишком саркастично, и Нари заметила, как напряглись некоторые из жрецов чуть поодаль. Дара огорчился.
Между ними встал Картир.
– Бану Нахида, вы не откажетесь прогуляться? Я хочу показать вам кое-что в святилище… вам одной, – добавил он, когда Дара собрался с ними.
Нари распрямила плечи, понимая, что выбора у нее особо нет.
– Ведите.
И жрец повел ее к кованым латунным дверям в стене позади купели. Нари пошла следом и подскочила, когда дверь за ними с лязгом захлопнулась.
Картир оглянулся.
– Мои извинения. Среди наших коллег не так много слышащих ушей, чтобы жаловаться на шум.
– Ничего, – тихо сказала она.
Жрец повел ее по кривому лабиринту из темных коридоров и узких лесенок, демонстрируя удивительную для его лет проворность, пока они не уперлись в тупик, заканчивающийся очередной парой простых латунных дверей. Жрец распахнул дверной створ и пригласил ее войти.
С осторожностью Нари переступила порог и оказалась в маленькой круглой комнатке, размером не больше ее гардероба. Она оцепенела, почуяв густо висящий в воздухе траур, который тяжелым грузом оседал ей на плечи. Открытые стеклянные полки шли вдоль круглых стен, и в их глубине гнездились маленькие бархатные подушечки.
Нари подошла ближе, и ее брови поползли на лоб. На каждой подушке покоилось по одному небольшому предмету: чаще всего это были кольца, но иногда и лампы, браслеты, а пару раз попадались инкрустированные воротники.
И все их объединяла одна деталь: изумрудный камень.
– Сосуды рабов, – ошеломленно прошептала она.
Картир кивнул и встал с ней рядом у полок.
– Именно так. Все возвращенные сосуды со смерти Манижи и Рустама.
Он умолк. В мрачной тишине комнаты Нари казалось, что она слышит тихие дыхания джиннов. Ее взгляд упал на ближайший к ней сосуд – кольцо, как две капли воды похожее на кольцо Дары, и она с трудом отвела глаза.
«Когда-то и с ним это было, – осознала она. – Его душа много веков была заперта. И он спал, пока очередной жестокий повелитель не будил его и не заставлял выполнять его приказы». Нари перевела дыхание, стараясь держать себя в руках.
– Зачем они здесь? – спросила она. – Ведь если разорвать проклятие без Нахид…
Картир пожал плечами:
– Мы не знали, что с ними делать, и решили собрать их здесь, где они могут покоиться возле пламени первой купели огня Анахид. – Он показал ей побитую латунную чашу, водруженную на простенький пьедестал в центре комнаты.
Металл был опален и потускнел, но огонь в кедровых ветках, сложенных в ее основании, от этого горел не менее ярко.
Нари нахмурилась.
– Но я думала, купель в храме…
– Купель в храме появилась уже после, – объяснил Картир. – Когда город был достроен и ифриты поутихли, и другие племена преклонили колено. После трехвековых мытарств, войн и тяжкого труда.
Он приподнял старинную чашу. Это был такой бесхитростный предмет, кривоватый и безыскусный, и помещался у него в
