Экскурсия по замку закончилась в уютной гостиной, где на резных столиках возвышались горки угощений: всевозможные орешки и фрукты, пирожные на меду и пряники в глазури. Глаза Майлоны засверкали. Как сверкали на солнце картинные рамы, обрамлявшие безмятежные зимние пейзажи. В воздухе витали травяные ароматы. Служанка разливала по бокалам янтарного цвета жидкость, с улыбкой заверяя, что отвар эссель Примелы придаст нам сил и поможет взбодриться.
Хорошо бы… И то и другое после ночи, проведенной в тесном общении с наливкой, мне сейчас было просто жизненно необходимо.
Когда конкурсантки рассредоточились по гостиной, а монахини встали тенями у нас за спинами, в комнату вошла хозяйка замка. За ней краснощеким колобком в своем неизменном колпаке вкатилась придворная сваха. Надутыми индюками величаво прошествовали в залу старейшины. И драконом, бессовестным и бессердечным, заявился Герхильд.
Поймав его взгляд, от которого волосы на голове… нет, не зашевелились – просто покрылись изморозью, я опустила голову. Принялась цедить отвар и делать вид, что все мое внимание принадлежит колдунье. Честно говоря, рассчитывала увидеть такую же надменную и властную особу, какой была моя морканта. Но эссель Примела оказалась на удивление приятной.
Слова из нее текли майским медом, сладким и теплым. И хоть лицо скрывала вуаль, я чувствовала: приветствуя нас, радушная хозяйка улыбалась. Подбадривала своим ласковым взглядом.
– Мой дар – улавливать фальшь, – когда с церемонией приветствия было покончено, проговорила морканта. – В эмоциях и голосах. Нет, я не умею читать мысли, но безошибочно определяю, когда со мной неискренни.
Я чуть не поперхнулась сладким чаем. Закашлялась, но почувствовав, что за мной пристально наблюдают (не будем показывать пальцем), лишь неимоверным усилием протолкнула в себя образовавшийся в горле комок.
Очень хотелось страдальчески застонать, но приходилось сдерживаться. Мало мне было змея-гинеколога, раскусившего меня в мгновение ока, да источника Юны, с которым меня вчера настойчиво пытались познакомить. Небось намеренно туда притащил. Чтобы подтвердить или опровергнуть свои подозрения. Можно сказать, подтвердил. А я-то, наивная, думала, что просто, без задних мыслей, хотел показать своей невесте красивое место.
Бессовестный, бессовестный дракон.
Кстати, о лишенных совести драконах. Украдкой взглянув на тальдена, заметила на гладко выбритой физиономии столь редкое явление – улыбку. Гаденькую такую, я бы даже сказала, мстительную. Голову даю на отсечение и все остальные участки тела (Герхильдового) – он точно что-то задумал.
Одна надежда на эссель Примелу и на их с Блодейной дружбу.
– Испытывать вас будут по очереди. Вам и вашему великолепию, – обернувшись к тальдену, колдунья почтительно склонила голову, – будет предложено ответить на ряд вопросов. Ответы покажут, с кем будущий правитель достигнет гармонии в священном союзе. Не забывайте, говорите искренне. Не разумом – сердцем. Не пытайтесь обмануть и помните главное: если окажется, что вы с женихом слишком разные – это не повод расстраиваться. Вы молоды и прекрасны. И я уверена, каждая из вас обретет в будущем счастье.
Я, в отличие от морканты, не владела магическим даром, но готова была поклясться: эссель Примела говорила искренне. Не было в ней фальши. Даже несмотря на то что ее история любви обернулась кошмаром, она продолжала верить в союз тальдена и алианы.
– Ничего не бойтесь. Будьте откровенными со мной и со своим женихом. А главное, с самими собой.
Алианы взволнованно кивали, кусали губы и бросали на его вельможество взгляды исподлобья.
Зрители в лице неразлучной парочки старейшин, которых я часто видела вместе, скрылись за дверями смежного с гостиной зала.
– Эсселин Сольвер, – позвала меня морканта, собираясь проследовать за гостями, – вы первая.
Несмотря на то что радушная хозяйка изо всех сил старалась нас упокоить, на меня одна за другой накатывали волны дрожи. Я поднялась, не чувствуя под собой ног.
Сделала шаг, другой и услышала холодный, властный голос:
– Эсселин Сольвер оставим напоследок. У меня к ней будут дополнительные вопросы.
Ах ты ж айсберг двуногий!
От такого заявления я оторопела. Так и осталась стоять, мысленно посылая Герхильда во все те места, которые Леан советовал посетить Мабли.
– Как будет угодно вашему великолепию, – после короткой заминки пробормотала эссель Примела и предложила Гленде стать первопроходцем.
Дополнительные вопросы? Господи-и-и…
Меня начало знобить. Подозвав служанку, шепотом попросила заменить бодрящий настой успокаивающим. Лучше – снотворным. Чтобы проспать до возвращения в замок.
Глотая местный аналог валерьянки, мысленно уговаривала себя раньше времени не отчаиваться. Эссель Примела не даст меня в обиду. Ведь не даст же? Она не только подруга Блодейны (надеюсь, что не заклятая), но еще и сердобольная. У нее это на лбу под вуалью написано. Поможет выкрутиться. Обязательно поможет!
Алиан по очереди поглощал полумрак зала. Одни возвращались, сияя. Другие, как Хелет, будто в воду опущенные. Как потом выяснилось, у них с тальденом ни одного ответа не совпало.
Меня по распоряжению наследника пригласили последней. Створки распахнулись, выпуская довольно улыбающуюся Керис и впуская совсем не улыбающуюся меня.
Будто в пасть к дракону вошла.
Оставалось надеяться, что вскоре удастся из нее выйти. Целой и невредимой.
Меня встречали сумрак и тишина. Зловещие, я бы сказала. Здесь все казалось зловещим и устрашающим. Особенно странные пузыри, облепившие потолок и стены – от них исходило холодное свечение. Я бы их сравнила с экзотическими медузами, непонятно с какой целью выловленными из океана и трофеями развешенными по всему залу. Живыми. Гигантские пузыри и правда выглядели живыми. Шевелились, то раздуваясь, как детская жвачка, то схлопываясь с неприятным хлюпаньем, почти сливаясь с камнем, а потом снова надувались. Как будто внутри каждого билось сердце. Некоторые сферы гасли, погружая во тьму отдельные участки зала, в то время как другие начинали светиться ярче.
Смотрелось одновременно и красиво, и жутковато.
В дальнем углу, где странная «обшивка» не зажигалась, кто-то негромко покашливал, шуршал одеждами, шептался. Сердце испуганно екнуло, но я тут же себя успокоила, вспомнив о зрителях – вездесущих старейшинах. Что же касается его несравненности, он восседал в центре фантастического помещения. Обласканный, словно светом прожектора, мерцанием свисавшего с потолка пузыря. Вот будет дело, если это осклизлое нечто шмякнется Герхильду на голову. Хотя я точно не против такого поворота.
Пока Ледяной, весь такой из себя задумчивый и сурово-мрачный, встречал меня отмороженным взглядом, мадам ведьма разгуливала по залу, монотонно стуча каблуками. Пальцы морканты скользили по сферам, как будто она общалась с ними при помощи прикосновений. А те откликались, тянулись за своей хозяйкой, сверкая и раздуваясь.
Ясноликая, куда я попала…
Утонув в кресле напротив венценосного, я замерла, смиренно сложив руки на коленях. Хорошо хоть не предложили сесть на пуфик у ног Ледяного. В Адальфиве бытует мнение, что место женщины рядом с мужчиной на уровне плинтуса.
Печально вздохнула. Фьярра небось
