А у меня, между прочим, траур! Похороны собственного сердца. И прощание с телом, к которому как-то незаметно привыкла. С кьердом, по которому уже безумно скучаю. С подругой, ставшей мне самой близкой. А теперь она станет ему женой. С тобой, прокля́тый (и про́клятый) ты дракон!
Вот исчезну из этого мира, и больше никогда меня не увидишь!
На самом деле напиваться и буянить я не собиралась. Просто не собиралась туда возвращаться. Не смогу видеть их вместе. И дарить Ариэлле фальшивые улыбки.
Из меня вообще фиговая актриса.
К счастью, Блодейна не стала дожидаться, пока я забаррикадирую слоем белил следы обиды и разочарования. Умчалась присматриваться к не помеченным ею и Ритерхом хвостатым, еще не сделавшим Фьяррочке предложение стать ари.
Голова раскалывалась, словно глиняный кувшин, который случайно уронили на пол. Раз так двадцать. Сняла дурацкую шляпу с дурацкой фатой, которая теперь уже не казалась сказочно-прекрасной. Распустила волосы, свернулась на кровати комочком и, притянув к себе Снежка, закрыла глаза. Кьерд не сопротивлялся, устроился рядом, пытаясь успокоить меня своим урчанием. Слизнул скользнувшую по щеке слезинку и тихонько мяукнул.
– Хороший мой. Буду скучать по тебе, – прижала питомца к себе, зарываясь лицом в мягкую шерстку.
Кьерд уткнулся мне в шею холодным носом, погладил лапой плечо. Жаль, идиллия продлилась недолго. Не успела я как следует насладиться заботой своего питомца, как Снежок, яростно зашипев, белоснежным снарядом метнулся к двери. Та распахнулась без стука, без предупреждения, явив моему затуманенному взору мамзель фаворитку.
А я-то думала, чего же не хватает для полноты этой сюрреалистической картины. Точно! Змеекобылы!
При виде враждебно настроенного кьерда Далива наморщила свой хорошенький, весь в веснушках носик и замерла на пороге, не решаясь войти в комнату. Постояла так немного, но видя, что я не бегу к ней с распростертыми объятиями, сверкнула искусно подведенными глазами и выдала требовательно-раздраженное:
– Может, уберешь наконец это чудовище?! Нам надо поговорить, Сольвер.
– И тебе не хворать, д’Ольжи.
Я поманила Снежка к себе. Развернувшись к отставной фаворитке филейной частью, кьерд демонстративно дернул хвостом, усыпав снежинками щербатый камень, по которому Далива нетерпеливо постукивала каблуком. Гордо задрав тот самый пушистый отросток, Снежок запрыгнул обратно на кровать, в то время как я медленно с нее сползла. Замерла, придерживаясь за витую колонну балдахина. Боль по-прежнему неприятно колола виски, а въедливый голос графиньки ее только усиливал.
– Явилась позлорадствовать? Можешь начинать.
Не без опаски Далива прошла в спальню. Подцепила пальцем, перехваченным ажурным колечком, алую дымку вуали, свисавшей со спинки кровати, и заявила, отпуская невесомую ткань:
– Сольвер, ты такая дура.
Ну хоть не «родная» и не «милая». И на том спасибо.
Первая красавица империи выразительно замолчала, сверля у меня во лбу взглядом дыры, дырочки и дырищи.
– И? Если это все, что хотела сказать, прошу на выход.
– Что, так и будешь здесь сидеть? – усмехнулась конопатая фифа. – Тискать своего кота и ныть? Жалкое зрелище, – скривилась, всем своим видом показывая, какого она обо мне мнения.
Но услышав с кровати предостерегающее шипение, сделала мину попроще. Правда, у меня так и не прошло ощущение, что Далива только что жука проглотила или схомячила что-то еще более несъедобное.
– Как ты, наверное, догадываешься, у меня сегодня непраздничное настроение. Поэтому – да, буду сидеть и тискать Снежка.
– А могла бы перестать скулить и пойти выйти замуж, – тихо произнесла ее сиятельство, пристально глядя на меня.
Я чуть не подавилась воздухом. Пойти выйти куда? Может, сумасшествие Герхильда передается воздушно-капельным путем, и в Ледяном Логе уже все немного того?
Какой-то день абсурда, ей-богу. Главное, чтобы не стал днем сурка.
– Если ты еще не поняла, он выбрал не меня. Сегодня не мой праздник и не моя свадьба.
– Но ты можешь сделать свой собственный выбор, Фьярра. Слышала о праве Йели? – сощурилась экс-любовница его моржовости, просвечивая меня взглядом, как лазерным прицелом, и явно готовясь стрелять на поражение. – Конечно слышала, – кивнула каким-то своим бредовым мыслям и безапелляционно выдала: – В общем, так! Приводи себя в порядок и иди к нему. Пока не стало слишком поздно и свадьба не превратилась в похороны.
И эта туда же, агитирует за порядок. Но какой может быть порядок, когда у меня в душе настоящий хаос?
– Это какой-то изощренный способ поиздеваться? Далива, ты зачем пришла? Порадоваться, что отшил меня? Валяй, радуйся. А потом проваливай!
– Мне не радостно, Фьярра. Мне страшно. За Скальде, – припечатала ее сиятельство, сделав акцент на драконьем имени.
Имени, которое в моем сознании теперь сопровождалось долгим «пи» или его нецензурными оригиналами.
– И ты явилась сюда делиться страхами с той, которую ненавидишь?
– Ненавижу, – согласилась отвергнутая мисс я-вся-такая-растакая. – А его люблю. И хочу понять, какие чувства испытываешь к нему ты.
Такие, что не выразить словами. Приличными.
– Скальде сделал свой выбор. Значит, посчитал Ариэллу более достойной.
– Говорю же, дура. – Далива приблизилась ко мне, не разрывая зрительного контакта, нависнув надо мной удавом, гипнотизирующим свой завтрак. – Не понимаешь, почему выбрал другую? Не понимаешь, почему назвал ее имя? Да он боится, Фьярра! Сходит с ума. Не только из-за магии. Из-за страха, что убьет тебя. Алиану, которую полюбил. Идиотку, которая так легко готова от него отказаться!
– Это он отказался от меня.
Не знаю, какие слова обожгли больнее: те, что выкрикнула она, или те, что с трудом выдавила из себя я.
– А ты и рада была поджать хвост и убежать, чтобы забиться в свою нору. – Теперь уже д’Ольжи стояла ко мне вплотную и резко цедила фразу за фразой, как будто по лицу кнутом хлестала. – За любовь, Фьярра, надо бороться. За счастье надо бороться. Бороться надо за себя! Я боролась до последнего. И продолжила бы. Не сомневайся, уничтожила бы тебя. Но, – горько усмехнулась она, – оказалось, что я ему не нужна. Мне просто стало не за что сражаться. В сердце Скальде не осталось больше для меня места. Я стала для него призраком, прошлым, о котором он предпочел забыть. Невидимкой, которую не замечал. Я для него умерла. В тот самый день, когда в Ледяном Логе появилась ты. Жаль, не сразу это поняла. Только зря себя мучила.
Далива спешно отвернулась, пряча глаза или то, что в них неожиданно блеснуло. Подошла к столику, на котором в лучах солнца переливался цветным стеклом графин с водой. Налив немного в бокал, сделала большой жадный глоток. Пальцы ее сиятельства дрожали, грудь часто вздымалась, на щеках пламенел румянец.
Одно из двух: или она, в отличие от меня, непревзойденная актриса, или действительно так сильно распереживалась.
– И все же я здесь. Отвергнутая им при всех. Скальде мог предупредить. Знал, каким это станет для меня ударом, но ничего не сказал.
Ни когда мы гуляли по развалинам храма, взявшись за руки. Ни когда сидели у пруда и я
