– …я выбрала тебя, – эхом повторила слова.
Замерла, глядя глаза в глаза. Мужчине, что, поднявшись с трона, двинулся на меня.
Шаг, другой – и вот он рядом, берет меня за руку. Или, скорее, сцапывает. Жестко перехватывает запястье пальцами, и под гробовое молчание уводит за подернутые винным бархатом кресла. Молоденький лакей в цветастом комплекте – сине-зеленые чулки, курточка и короткие штаны-буфы – распахивает перед нами двери, испуганно отводя взгляд.
Идем в тишине, разгоняемой его тяжелой поступью и быстрой дробью моих каблуков. Скальде впереди, я за ним. Вбираю в себя шлейфом тянущиеся за тальденом флюиды гнева и отзеркаливаю их в виде своего раздражения.
– Я не передумаю, если что, – предупреждаю этого барана или, скорее, его бараний затылок, потому что Герхильд и не думает оборачиваться.
За каменной ловушкой – бесконечно длинным коридором – начинается бесконечно длинная лестница. С крутыми ступенями, которые приходится преодолевать по две сразу, потому что его драконовеликолепие идет, не сбавляя шага.
Запястье, поначалу неприятно нывшее от крепкого захвата, начинает стонать. Ну то есть не запястье, конечно, а я воспроизвожу какие-то невнятные звуки, тщетно пытаясь высвободить настрадавшуюся за последние минуты руку. Без толку. Чувство такое, будто ее зажало заевшими тисками. Основательно так проржавевшими.
Ну прямо как мозги у Герхильда.
Не знаю, сколько мы так блуждали в напряженном молчании, коридорами, галереями, анфиладами, пока наконец не добрались до императорского кабинета. Где тальден бесцеремонно зашвырнул меня в кресло, сам навис надо мной, вжимая ладони в жалобно заскрипевшие под тяжестью драконьего тела подлокотники, и ледяно так потребовал:
– Откажись от своих слов.
– Ни за что! – подаваясь вперед, выпалила в вельможную физиономию. К тому моменту уровень бурливших во мне эмоций достиг критической точки, и мне ничего не оставалось, как выплеснуть их на Герхильда. – Не откажусь, хоть застрелись! Э-э-э… В смысле, заколись!
Не припомню, чтобы где-то в замке видела огнестрельное оружие. Наверное, до него адальфивцы еще не додумались.
– Фьярра, ты не понимаешь, – не то сказал, не то простонал Скальде.
Ладони соскользнули с гладкого дерева, забирая с собой жар случайных прикосновений. Тальден выпрямился, собираясь увеличить расстояние между нами, но я ухватила его за руку, едва не зажмурившись от вспыхнувшего на коже обручального узора.
Никогда еще не сиявшего так, что можно ослепнуть. Никогда еще магическая вязь, жидким серебром растекшаяся по запястью дракона, не была такой яркой.
– Не понимаю чего? Что таэрин проявляется у тебя, когда рядом я, но женишься ты на другой?
Мягко высвободившись, Скальде прошелся костяшками пальцев по моей щеке, медленным, тягучим движением, выбивая из меня ярость, взамен оставляя тоску и горечь.
– Я ведь сказала, что не боюсь выходить замуж. А ты… Дурак, а не дракон. – Увернулась от очередной ласки, отозвавшейся в груди пронзительным, щемящим чувством. То ли болью, то ли нежностью. А скорее, всем вместе. – Разве не понимаешь, как сильно меня ранил?
– Храбрая девочка. – Скальде легко потянул меня за руки, заставляя подняться, и прошептал, переплетя наши пальцы: – А я трус, Фьярра. Трус, потому что сейчас, когда ты со мной, боюсь за тебя еще больше. Откажись от своего права. Я должен жениться на эсселин Талврин. Так надо.
– Нет. – Окунулась во тьму любимых глаз и тихо, но твердо сказала: – Не откажусь.
Со всех сторон повеяло холодом, на стены плеснуло ледяными узорами. Скальде резко отстранился, отошел, сжимая пальцы в кулаки и пряча в них голубую мглу, губительным ядом прорывавшуюся из него в этом мир.
– Ты не все знаешь, Фьярра. Разве не видишь? Тебе даже находиться рядом со мной опасно!
– Ну так расскажи. Объясни, почему она, а не я.
Магия полупрозрачными змеями расползалась по кабинету, впитывалась в ковры и скрадываемую полумраком мебель. Ледяная корка засочилась по стенам каплями талой воды. Минуту или две он смотрел на меня, не сводя взгляд, а потом заговорил. О недавнем случайном открытии. О том, что Ариэлла – потомок Арделии и что он где-то там вычитал, что проклятие, начавшееся с одной алианы этого рода, может прерваться на другой. Всего-то и нужно на ней жениться. Провести ритуал бракосочетания, сдобрив его каким-то мудреным заклинанием. И тогда (теоретически) все у всех должно быть отлично. А вот практически – это еще предстояло выяснить.
Вот ведь ледоголовый и твердолобый. Все указывает на то, что я его спасение, а он цепляется за Ариэллу.
– Какой же ты, Герхильд, все-таки ледяной! – Я подскочила к нему и в порыве чувств со всей силы толкнула в грудь, чтобы хоть как-то эту глыбу подмороженную встряхнуть. – Готов довериться непонятно откуда взявшейся книжице, чтобы исправить ошибку своего предка, не послушавшегося сердца, а последовавшего голосу разума. Потому что ему казалось, что так было правильно. И ты сейчас совершаешь то же самое, разве не понимаешь? Отрекаешься от любви из-за клочка бумажки. И после этого еще надеешься снять проклятие?
Как бы своими действиями ты его ни проапгрейдил, милый.
– Плюешь на нашу связь, на меня и мои чувства. На ледяных ари, непрозрачно на меня намекнувших. А главное, на жизнь девушки, моей подруги, которая уж точно не виновата в том, что вы, Ледяные, не умеете любить и чувствовать, а руководствуетесь только рассудком!
Горькая усмешка и слова, заставившие меня замереть, не дыша:
– Наверное, потому я сейчас схожу с ума. От неумения любить. Тебя.
Он стоял в шаге от меня, и единственное, о чем я могла тогда думать, как заклинание повторяя про себя это своеобразное признание в чувствах, – признание, которое уже и не надеялась услышать, – это о том, как сильно хочется укрыться в его объятиях. Услышать шепот-обещание, что больше никогда не отпустит. Потянуться за поцелуем, который прогонит любые страхи – мои, его. Наши. Подарит уверенность, что вместе справимся со всеми проклятиями. Укротим его безумную магию и на кукловодшу морканту тоже найдем управу.
Но Скальде молчал. Не спешил разрушать преграду, через которую я рвалась к нему отчаянно. Не то раздумывал над моими словами, не то подбирал свои, размышляя, как бы поделикатнее послать приставучую алиану.
А приставучая алиана тем временем продолжала мечтать о драконьих объятиях. И я сама потянулась к нему. Несмело провела ладонями по твердым плечам, ощущая, как под шитым золотом камзолом напрягается и без того напряженное тело.
– Скажи, глядя мне в глаза, что готов, несмотря на то, что люблю тебя, а ты любишь меня, отречься от наших чувств. Скажи, что готов прожить жизнь с той, что тебе безразлична. И растоптать сердце другой, за которую так боишься. Скажи, что абсолютно уверен в действенности ритуала, и моя подруга не пострадает. Что будет с тобой счастлива. А ты будешь счастлив с ней. Позволишь мне выйти замуж за другого… Но даже если ты все это скажешь, мы
