Вдруг вспомнилось, как в детстве они с Пересветом оказались случайными свидетелями разговора Стояна и Ясны, там, в овраге, у поваленной березы. Только сейчас Найдана поняла ту боль, которую чувствовала тогда Ясна. Когда сердце разрывается между желанием и долгом.
– Я не могу… – услышала она собственный сдавленный голос. – Я слово дала.
– Да что это слово! – возмущенно воскликнул Пересвет.
– Тихо!.. – Найдана прижала пальцы к его губам и покосилась на лавку, где спала Забава. Девочка зашевелилась, перевернулась лицом к стене и снова затихла. Найдана шепотом продолжила: – Ты не понимаешь… Он сам должен разорвать наш уговор. Сам должен отказаться от меня, и тогда я буду свободна.
Как объяснить ему, что, куда бы она не убежала, Радомир все равно найдет ее. Ведь если объяснять, то придется рассказывать обо всем: о чародействе, о Вороне, о Зугархе, о том, как она жила эти три года с момента гибели ее родителей. Он ведь не поймет. Или, чего доброго, испугается и отвернется от нее. А она только сейчас вновь почувствовала себя кому-то нужной, почувствовала себя в семье. Как же не хотелось все это терять!
– Скажи, кто он! Где его найти? – настойчиво требовал Пересвет. – Я сам схожу и как следует поговорю с ним.
Где его найти? Кто он? Найдана смотрела на Пересвета и не знала, что ему ответить. Кто он? Ужасное чудище, заросшее шерстью. Проще было поверить, что она невеста медведя. Впрочем, руки-то у него были обычные, человеческие. Да и говорил он по-человечьи.
Найдана молча уперлась руками парню в грудь и попыталась вырваться. Но Пересвет, похоже, этого даже не заметил. Его объятия были очень крепкими. Немудрено, что он заломал медведя.
– Почему ты молчишь? – требовал ответа Пересвет.
В этот момент Забава снова заворочалась и, окончательно проснувшись, села в постели, удивленно тараща на брата заспанные глазенки.
Найдана воспользовалась тем, что Пересвет чуть ослабил объятия, выскользнула из его рук и, торопливо схватив на ходу толстый шерстяной платок, выскочила за дверь.
Яркий белый свет резко ударил в глаза, привыкшие к полумраку избы, и заставил зажмуриться. Колкий морозный воздух для порядка тут же щипнул за нос и щеки. Найдана поежилась, плотнее заворачиваясь в большой платок.
Зачем, ну зачем Пересвет завел этот разговор? Теперь он снова и снова будет возвращаться к этому, будет вопросы задавать, а она не знает, что и ответить… И он будет злиться, думая, будто она любит своего жениха, поэтому ничего и не рассказывает о нем. Он и сейчас, поди, злится. Но не может она рассказать ему про Радомира! Не может позволить, чтоб Пересвет пошел к нему «как следует поговорить», ведь изначально понятно, что простому человеку с колдуном и тягаться нечего. И смысла нет сбегать и прятаться от Радомира. С его чутьем он найдет ее где угодно. Нет, лишь когда чудище само откажется от уговора, только тогда она станет по-настоящему свободной.
А мороз крепчал. Зима хоть и поздно началась, а сразу вступила в свои права. «Нужно было кожух взять», – подумала Найдана и потерла плечи, пытаясь согреться. Обратно в избу идти не хотелось: только выскочила и сразу назад? Смешно! Смешно и глупо. Пусть Пересвет посидит, остынет немного. Но и стоять возле избы, притопывая и постукивая ногой об ногу, тоже странно. Найдана бросила беглый взгляд на избу Беляны.
– А, ладно, пойду отсижусь у нее немного, – махнула рукой Найдана и торопливо, вприпрыжку, поспешила к соседней избе, по пути суетливо придумывая, что скажет Беляне, как объяснит свой визит. А мороз поджимал, так поджимал, что даже думать плохо получалось. Мысли будто тоже замерзли, застыли, покрылись инеем и, должно быть, стоят над головой этакой смешной, огромной, ажурной, белой шапкой. Найдана улыбнулась своим фантазиям и прибавила шагу.
Она еще была на полпути, как вдруг услышала женский крик. Крик о помощи. Или показалось? Найдана даже остановилась и прислушалась. Тишина. Только ребятишки шумят за частоколом, должно быть, с заснеженного холма на санях катаются. Наверное, эти крики она и услышала, а подумала, что женские. Детские с женскими легко перепутать, если не прислушиваться. А разволновалась-то! Будто лиходеи на деревню напали. Откуда тут взяться лиходеям-то? Лес кругом. Вон, даже детишки спокойно за оградой гуляют и никого не боятся. Найдана усмехнулась над своими страхами. Мимо нее пробежали подружки – Лепава с Поладой, – позвали ее с собой за ограду, но Найдана отказалась, покачав головой. Неподалеку шла Велина с коромыслом. Дед Дакша сидел у раскрытых ворот так, чтоб ему было видно и то, что творится внутри двора, и детей, катающихся с горы. Никого не удивил крик о помощи. Должно быть, и правда это ребятишки шалили. Найдана покачала головой, прогоняя наваждение, но непонятное волнение не отпускало. Кто-то чужой был поблизости. Чужой и опасный. И Найдана это чувствовала. Вдруг снова раздался крик и детский плач. Теперь уже было ясно, что шум несется из соседней избы, и это кричала Беляна. Не похоже, что она ругалась на проказников-сыновей. Это был истошный крик, переходящий то в стон, то в вой. Крик раненного зверя, который из последних сил пытается защитить самое дорогое. Своих детей? Найдана опрометью бросилась в избу Беляны, резко распахнула дверь и застыла на пороге.
Зайдя с выбеленной снегом улицы в полумрак избы, тускло освещенной подрагивающей лучиной, трудно что-либо разглядеть. Но даже в этом полумраке Найдана разглядела худого мужика, стоящего посреди избы. Он держал на руках плачущего взахлеб младшего сына Беляны, а сама Беляна валялась у него в ногах, всхлипывала и стонала. Похоже, на крик у нее уже не было сил.
– Что… – Найдана не успела задать свой вопрос, как худой мужик повернулся к ней. И тут девушка его узнала. Рыжие кудри, свисающие по обе стороны вдоль лица, светлые, почти желтые, глаза. Все же цвет глаз его сын не унаследовал. Но как колдун прошел незамеченным мимо деда Дакши? Как никто не услышал крик Беляны? Здесь явно не обошлось без заклинания.
– Жировит! – не удержавшись, воскликнула Найдана. Перед глазами снова всплыли те давние события и Ведагор, в грудь которого смертельным потоком била тьма.
– Как?.. Ты жива? – Жировит, казалось, не ожидал ее здесь увидеть. Ни здесь, ни где-либо еще. От растерянности он даже чуть опустил руки, в которых держал ребенка, и Беляна смогла дотянуться до голой пяточки сына. Но Жировит тут же пришел в себя, оттолкнул коленом Беляну, и бедняжка снова упала на пол. Тонкие губы Жировита расплылись в кривой усмешке. О чем он
