Так что, когда мы играем, сидя в кругу словно дети-идиоты, я её целую и всё. Инстинктивно, едва только кретин приближается, я чувствую, как пена безумия заполняет мои лёгкие. «Ты не тронешь её, ублюдок». И пока её целую я ни о чём не думаю. Я думаю только о её губах, её языке, её дыхании и её волосах, пахнущих земляникой. Будь мы одни, то я бы уже задрал её юбку и взял бы мощными толчками. Но мы не одни и вскоре фоновый шум возвращается, чтобы доминировать на сцене, и я чувствую себя в замешательстве, начинаю испытывать ярость, а себя ощущаю плохим парнем.
Когда я так себя чувствую, то начинаю оскорблять. И с Пенни у меня выходит проще всего вести себя, как дерьмо и не знаю почему. Правда в том, что я действительно хочу затащить её за дверь, за занавеску, за любую ширму и проскользнуть между её бёдер, без единого звука в объяснение. Окей, это уже понятно, девушка меня привлекает. Ничего загадочного, я молодой мужчина, у которого всё хорошо работает. Я мысленно повторяю себе это раз десять, в то время как выливаю на неё целую канистру дерьма. Я всего лишь мужчина.
Вдруг Ребекка утащила её от меня.
Я остаюсь внизу, но подхожу к лестнице, ведущей наверх. Не следую за ними, но остаюсь поблизости. Через некоторое время спускается Ребекка и, как только замечает меня, ведёт себя словно шлюха. Приоткрытый рот, высовывает кончик языка, расширенные зрачки, самодовольная ухмылка. Схватила меня за руку и говорит, что Пенни скоро спуститься, а я тем временем, не мог бы вместе с ней спуститься в погреб и взять вина?
Конечно, я составлю тебе компанию, моя дорогая шлюшка.
Её жених, с лицом придурка, ничего даже не замечает или возможно счастлив, что иногда кто-то трахает красотку, потому что, наверняка, у него не встанет со всем этим коксом, что посылает себе в нос.
Идём вниз, в прохладное помещение наполненное рядами бутылок, отделанное деревом и окрашенное в цвет льда. Мы подошли к самой дальней стене, где хранятся более редкие и дорогие сорта.
Ребекка начинает скользить руками по горлышкам бутылок и смотрит на меня, затем берёт одну и начинает гладить со смыслом. Её глаза блестят странным синим светом, она приближается ко мне и трётся, похотливо извиваясь. Трогает мои руки, живот, ширинку брюк.
— У тебя очень хорошая фигура Маркус.
— У меня да, а у тебя?
— Я лучше, чем Пенни.
Я её оглядел с кривой ухмылкой.
— Серьёзно?
— Да.
— Давай посмотрим. Раздевайся.
Ребекка смеётся и начинает опускать на боку молнию. Медленно, плавным движением снимает своё платье, делая всё сексуально. Платье падает на пыльный пол. Остаётся стоять в кружевном боди, сидящем на ней как на селёдке, засунутой в игольное ушко.
— Снимай всё, — приказываю ей.
Моя решительность ей нравиться – она облизывает губы, а её лицо краснеет. Остаётся стоять голая: с небольшими, но полными сиськами и полностью выбритым лобком.
Качаю головой.
— Нет — говорю, оценивая её с лицом мудака. — Ты не лучше Пенни.
Она широко раскрывает глаза, словно кролик, пойманный в центр от фар внедорожника.
— Но как...
— Мне очень жаль, но мой член не хочет сотрудничать, — говорю спокойно я. — Напротив, видя тебя, мне ещё больше захотелось трахнуть Пенни.
— Эту суку! Всё равно я уверена, что она тебе заплатила! Но я дам тебе больше! Наверху у меня чековая книжка, две тысячи долларов тебя устроит?
— Если хочешь мне заплатить, то тебе это будет стоить гораздо дороже, чем две тысячи долларов. Но тут не вопрос денег. Дело в том, что меня от тебя тошнит. Я не хочу засовывать себя в канализацию.
Сказав это, поворачиваюсь спиной и ухожу, оставляя её голой и злой. Кажется, я слышу ругань, но мне всё равно, поскольку для меня это имеет меньше значение, чем ничего, чтобы попытаться точно выяснить, что она сказала.
✽✽✽Я не могу найти Пенни. На мгновение меня посещают мысли, что возможно она тоже где-то зависла с тем типом, что смотрел на неё как на шоколад. От этого не могу прекратить сжимать кулаки.
Затем я вижу его и останавливаюсь.
— Где она? — спрашиваю его, и мой злой голос заставляет его нахмуриться.
— Если ты имеешь в виду Пенни, то она ушла. Если ты имеешь в виду Ребекку, то ты должен знать лучше меня.
— Она ушла? Когда?
— Примерно десять минут назад, после того как узнала какой ты подлец.
В другой раз я бы больше заострил своё внимание на его комментарий, но я волнуюсь за Пенни, и его тон проходит сквозь меня, но оставляет странно равнодушным.
— Куда она пошла?
— Откуда я знаю? Она не захотела, чтобы я её проводил.
— Она взяла такси или что?
— Она даже не взяла пальто. Вышла и всё. Уверен, что ты кусок дерьма. Если ты с Пенни, что ты забыл с такой как Ребекка? Но возможно, это правда – чем больше мышцы, тем меньше мозг.
Я хватаю его за воротник рубашки.
— Надейся, что с ней ничего не случилось.
— Надейся ты тоже.
Он не ошибается. Это же не его вина. Я был с Пенни. Это я тот, кто должен думать о ней. Сдерживаю сильное желание врезать ему по яйцам, чтобы стереть с его лица это обвинительное выражение, и выхожу из дурного дома.
Идёт дождь. Я смотрю вокруг, но её и след простыл. У меня сердце ушло в пятки.
Окей, успокойся. Она не маленькая девочка, а взрослая и с хорошим иммунитетом. Да, мы пришли вместе, но мы же не заключили договор на крови. Если она ушла? Её дело.
Но до конца я не могу в это поверить. Часть меня понимает, что я грёбаный лжец. Вспоминаю напуганное выражение её лица до прибытия, её влажные и кристально чистые глаза, и прихожу в ярость, злясь на самого себя.
Я пытаюсь дозвониться ей на сотовый, но никто не отвечает. Из меня вырывается куча ругательств.
У неё с собой не было достаточно денег, и поэтому она не могла взять такси. Станция метро находится слишком далеко отсюда. Может быть автобус?
Спрашиваю, где находится ближайшая остановка у пары прохожих, которые пробегают в надежде укрыться от проливной воды. И
