— Знаешь, как мне насрать на то, что ты сделал! — воскликнула она. Однако, непосредственно в следующий момент вспыхнула мысль, что она в состоянии вспомнить о своих правах в их договоре и поэтому выпалила: — Знаешь, что я тебе скажу? Напротив, мне не насрать, да ещё как! Мы договорились на деньги! Поэтому ты должен осознавать всё то, что ты делал за время, пока работал на меня!
— Пенни, не перегибай палку. Я ни от кого не зависим. Однако Ребекку я не трахал. Довольна?
— Можно не трахать, но сделать многими другими способами, — расстроено фыркнула она, глядя в окно.
— Ничего не произошло.
— Ничего? И тогда зачем ты ходил с ней в погреб?
— Потому что я понял, чего она от меня хочет. Мне было интересно увидеть, как далеко она готова зайти, а затем послать её на хер.
— И…
— И я послал её на хер.
— Ты говоришь... правду?
— Почему ты удивляешься? Она космический унитаз и сука, каких мало.
— Ты находишь, что... она уродина?
— Я считаю, что она гнилая и уже начинает плесневеть снаружи.
— Но как ты узнал, что... что тебе не понравиться? И если потом, пока находился там…
— Ничего не произошло. Пока я там находился, то думал лишь о том, что этот чёртов подвал воняет сыростью.
— Ты определённо ненормальный, Маркус.
— Я не трахаю всё, что имеет отверстие. Минимальный выбор делаю даже я.
— Она меня сейчас возненавидит ещё больше, чем раньше.
— Тебя это волнует?
— Ни капли. Угостишь меня ещё одним кусочком пирога?
— Всё равно ты платишь.
— Я поняла, мне придёт отдельный счёт за расходы.
— Что-то в этом роде.
— Какой же ты кретин. Я никогда не встречала кого-то, более привязанного к деньгам.
Он кивнул Шерри, и та принесла другой кусок пирога. Пенни заметила, что он смотрел и улыбался ей как любящий сын. Когда они вновь остались одни, то спросила его:
— Кто она? Откуда ты её знаешь?
Несколько секунд Маркус помолчал, и Пенни подумала, что спросила что-то не то, а это молчание означает «занимайся своими делами». Вместо этого, просто чудо, но он ей ответил.
— В детстве я называл её тётей, даже если она не моя тётя в действительности.
— В детстве? — удивлено воскликнула она. — Значит, ты уже кого-то знал в этом городе?
— Да. Я остановился здесь ещё и по причине – узнать как она. Ничего особенного.
— Напротив, я считаю, что это фантастика. Иметь кого-то, кто напоминает нам о детстве. Если бы не моя бабушка, то я тоже была бы без семьи.
— Я, наоборот, предпочитаю забыть своё детство. Но её обожаю по-прежнему. Это была не её вина.
— Её вина?
— Ты закончила набивать брюхо?
— Да.
— Дождь перестал. Попробуем добраться до дома. Мы недалеко.
Незадолго перед выходом на улицу, добрая Шерри подошла к Пенелопе и обняла её.
— Спасибо, — сказала она и Пенни вышла с сомнением, что, по какой-то тайной причине, её разыгрывают.
✽✽✽«Почему я чувствую себя так хорошо рядом с ним?»
Она спрашивала себя десятки раз, пока они шли вместе в темноте, густой, словно патока.
По пути они обменялись несколькими словами, как вдруг Маркус спросил:
— Тебе холодно?
— Немного, но мы почти пришли.
Ничего больше не говоря, он снял пальто и протянул ей.
— Всё в порядке, спасибо, — ответила Пенни, отталкивая его рукой.
— Надень это чёртово пальто.
— У тебя добрые намерения, но ты выражаешь их как портовый грузчик.
— Если не хочешь, я его заберу.
Пенни закусила нижнюю губу. Было холодно, ещё как.
— Окей, спасибо.
Надела пальто и ей показалось, что оно сделано из металла и имело шлейф. Огромное, тяжёлое и длинное. Но сохраняло тепло и пахло Маркусом.
Ещё часть пути они продолжили в молчании. Небо становилось светлее, а звезды казались осколками стекла.
— Я думаю, что знаю, почему Ребекка доставала тебя в школе, — через некоторое время сказал Маркус.
— Я знаю, почему она доставала меня. Потому что я не была богатой и красивой, и она чувствовала себя запачканной просто моим существованием.
— А также и в основном, потому, что ты нравилась тому парню... как там его зовут?
— Кому?
— Парень с вьющимися волосами.
— Игорь?
— Но, что за дерьмовые имена у всех них?
— Перестаньте все болтать о том, что я нравилась Игорю.
— Кто ещё тебе сказал?
— Хм… он.
— Он сказал, что ты ему нравилась?
— Да, но он меня разыгрывал.
— И когда он сказал тебе об этом?
— В то время когда ты вёл себя как мудак с Ребеккой.
— И он сказал, что ты ему всё ещё нравишься?
— Что это такое? Допрос?
— Я хочу знать.
— Ты хочешь, хочешь... ты всегда приказываешь. В любом случае, да, я ему всё ещё нравлюсь. Но думаешь, я ему верю?
— А тебе?
— Что?
— Он тебе нравится?
— Прекрати, — проворчала она, думая о том, насколько бессмысленный этот разговор.
«Нет, мне не нравится, потому что мне нравишься ты, засранец».
— В любом случае, Ребекка ревновала к тебе, — заключил Маркус. Достал из кармана пачку «Честерфилд» и взял сигарету. Она подумала, что вот уже несколько часов как он не курил, и было странно видеть его без этого белого придатка, висящего на губе. Последующие несколько минут он яростно курил.
— Подобное предположение – полный абсурд. Я надеюсь, мне не придётся больше иметь дело со всеми ними, от первого до последнего, — заключила Пенни.
— Включая Игоря?
— Я же не дура, чтобы позволить очаровать меня двумя коровьими глазками.
Он закурил ещё одну сигарету, они заканчивались так молниеносно, словно были сделаны из воздуха. Глотки отравленного кислорода. Через несколько минут Маркус повернулся к ней и вернулся к расспросам:
— Он строил тебе глазки?
— Ах, да, представляешь, я нравлюсь парню? Возможно, я не вызываю мгновенного разрыва сердца, но на длинных дистанциях произвожу запоминающееся впечатление. Конечно, до сих пор речь шла в основном о психопатах, но это не моя вина. Не делай лицо, как будто тебе интересно, что такого остальные могут во мне найти.
— У тебя короткая память.
— Да?
— Мне казалось, было ясно, что я тоже тебя считаю... как бы это сказать... трахабельной.
— Ах, правда и раз тебя не привлекают все существующие дырки, то мне следует чувствовать себя польщённой этой уступкой. Но, кто знает почему, я думаю, что включу тебя в группу психопатов.
Маркус засмеялся, впервые за этот странный вечер.
— Ты недалека от истины, — признал он.
— На самом деле я тебе нравлюсь... в этом смысле?
— Трахнул бы тебя? Да, но я этого не сделаю.
— Почему нет?
— Потому что ты станешь
