Приветственная речь закончилась, поток учеников двинулся к выходу. Глядя в спину Анастейше, Лотти гадала, стоит ли подойти к ней сейчас. Видимо, Элли посетила та же мысль, потому что на улице она первым делом обогнала Лотти и схватила Анастейшу за руку.
– Привет, Анастейша, мы хотели…
Анастейша рывком развернулась, школьная сумка упала с ее плеча, и содержимое рассыпалось по полу.
Mon dieu![14]
– Черт! – в один голос выругались Анастейша и Элли.
Элли и Лотти разом опустились на колени и начали собирать рассыпанные вещи.
– Не надо! – крикнула Анастейша, протестующе выставив ладонь.
– Извини, пожалуйста, мы просто хотели поздороваться и не… – Под руку Лотти попалось фото, и она замерла.
Фотография была немного нечеткая, но на ней определенно можно было разглядеть Анастейшу с алой лентой в волосах на фоне Эйфелевой башни. Впереди на столике – огромная порция пломбира в вазочке, а рядом с Анастейшей – девушка с густой копной тугих светлых кудрей и загорелой кожей цвета карамели. Саския! Она заплетала Анастейше косу, и обе широко улыбались. Лотти никогда не видела Анастейшу такой счастливой.
– Не смей трогать! – рявкнула Анастейша, выхватывая фото из руки Лотти. – От вас обеих одни неприятности! – Она прижала сумку к груди и сердито зашагала прочь, стараясь догнать одноклассников.
– Ого, – язвительно вставил Джейми. – Хуже и быть не могло, верно?
Лотти пропустила его реплику мимо ушей. Фотокарточка и странная реакция Анастейши не давали ей покоя. «От вас обеих одни неприятности!» Обычно она ведет себя очень сдержанно, и такая агрессивность с ее стороны – плохой знак. Лотти взглянула на Элли, однако подруга лишь недоуменно пожала плечами.
Она определенно упускает что-то важное…
-39-Следующие несколько недель Лотти полностью посвятила учебе, хотя ощущение, что она чего-то недопонимает, продолжало ее преследовать. И вот наступил худший день в году: четырнадцатое февраля, День святого Валентина, а для Лотти – годовщина маминой смерти.
Так как на сей раз этот ужасный день пришелся на субботу, сразу после пробуждения Лотти отправилась на урок в «школу принцессы». По крайней мере, ее уже не мучила бессонница; благодаря нормальному сну она стала спокойнее, а сегодня терпение и спокойствие требовались ей как никогда.
Над школой висел одуряющий аромат шоколада и алых роз, со всех сторон в глаза лезли усыпанные сердечками растяжки и транспаранты. Сегодня урок стал для Лотти отдушиной. Местом его проведения Джейми избрал теплицу в розарии неподалеку от главного корпуса – оттуда было удобно наблюдать за украшением школы. Видимо, таким образом Джейми хотел компенсировать девочкам упущенную радость от праздничных приготовлений. Ему было невдомек, что Лотти и вовсе не желала в этом участвовать.
– Лотти?
Голос Джейми вернул ее к реальности.
– Ой, извини. Повтори вопрос, пожалуйста.
Джейми и Элли не сговариваясь поглядели на Лотти, юноша озабоченно выгнул бровь.
– Я спрашивал, какая история из дневника Оскара понравилась тебе больше всего и что полезного ты из нее вынесла.
Джейми вопросительно навис над Лотти.
– О, это легко, – отозвалась она. – История о Сунь Дао и Шао Цу, потому что… Что-то не так? – Лотти смутил взгляд Джейми: глаза у того удивленно расширились, как будто он услышал нечто неожиданное.
– Нет, нет, все в порядке. Просто это и моя любимая история.
У Лотти вдруг потеплело на душе. Она словно выиграла приз, ведь Джейми так редко говорил о себе. Он кашлянул, снова вырвав ее из задумчивости.
– Можно поподробнее?
Лотти кивнула, довольная возможностью отвлечься от мыслей о Дне святого Валентина. Набрав в грудь побольше воздуха, она приготовилась поведать историю о принце Шао Цу.
– Эти события произошли в Китае в трехсотом году нашей эры – во времена, когда почти каждый аристократ имел своего портмана, так что двойники заменяли чуть не половину царской династии. Принц Шао Цу и его портман Сунь Дао были гостями во дворце императора Цинь Ши Сяо, могущественного правителя и великого полководца. Дело приняло дурной оборот, когда выяснилось, что император пригласил их, чтобы захватить принца в заложники. Однако Сунь Дао перехитрил императора. Зная, что причинить вред портману, который прибыл открыто, – это большой позор, Сунь Дао пошел на двойной обман и убедил Цинь Ши Сяо, что он и есть принц. Не подозревая об этом, император объявил настоящего принца, Шао Цу, своим «особым гостем» – то есть таким, которому не разрешается покидать дворец. А «принц» Сунь Дао провел восемь дней на волоске от смерти. Ему пришлось и уворачиваться от стрел в императорском саду, и переходить по канату над огромным котлом с кипящим маслом, покуда, наконец, армия принца не прибыла на подмогу и не освободила обоих. Покинув дворец коварного Цинь Ши Сяо, принц спросил Сунь Дао: «Как вознаградить тебя за твою преданность?» «Позволь мне и дальше верно нести службу», – отвечал Сунь Дао.
Лотти постаралась воспроизвести историю во всех подробностях и, рассказывая ее, глядела на розы, а когда обратила взор на друзей, то удивилась: Джейми и Элли завороженно внимали каждому ее слову. Сердце Лотти наполнилось гордостью, она вспомнила, что и сама вот так же смотрела на маму, когда та читала ей сказки. Внезапно в груди у нее заныло.
Моргнув несколько раз, Элли восторженно присвистнула.
– Я тоже должна прочесть этот дневник!
Джейми слегка искривил губы и искоса взглянул на Лотти.
– И какова мораль этой истории?
– Ну… – Лотти смущенно опустила глаза. – В ней показано, что в преданности заключена сила. Работа портмана – для сильных духом.
Элли хихикнула, заработав гневный взгляд Джейми. Лотти тоже ощутила острое раздражение: сегодня ей слишком больно, чтобы замечать смешное.
– Эй, Лотти, не бойся, тебе не придется идти по канату над кипящим маслом, – прыснула Элли.
Брови Лотти непроизвольно сдвинулись. Джейми сверкнул глазами:
– Элли, не…
– Еще неизвестно, что кому из нас придется делать! – перебила его Лотти.
Принцесса перестала смеяться, но рот ее так и остался растянут в улыбке. Она все еще не понимала, какую боль причиняет Лотти.
– Но это же безумие какое-то! Не поймите меня неправильно, я, конечно, хочу, чтобы моя жизнь тоже была полна риска, но…
– Хочешь? – Лотти не поверила своим ушам. И как Элинор Вулфсон могла ляпнуть такую глупость?
– Да, хочу! Для меня титул принцессы с малых лет означал только то, что я целыми днями должна сидеть взаперти и…
– Элли, ты даже не подозреваешь, насколько интересная у тебя жизнь! Большинство людей могут только мечтать о том, чтобы оказаться в твоем мире. – Пальцы Лотти сами собой сжались в кулаки. Она сердилась все больше.
– Большинство людей даже не подозревает, до чего невыносимо в моем мире. Лотти, что с тобой? Ты же сама видела мою семейку…
– По крайней мере, она у тебя есть! – Лотти испуганно прикрыла рот ладонью, а вот поток слез, хлынувших из глаз, остановить уже не смогла.
Ну все, теперь будешь реветь весь день.
– Лотти… – устало
