Вскоре подошел длинный импортный автобус, и Милославская удобно устроилась в салоне на кресле. Почти всю дорогу до нового жилья Инны Петровны она просидела расслабившись, лишь краем глаза, полубессознательно поглядывая в окно.
Дом, адрес которого ей назвал Руденко, оказался обычной пятиэтажной хрущевкой. Нужный Яне подъезд был оборудован стальной дверью с кодовым замком, поэтому пришлось подождать, покуда кто- нибудь из жильцов выйдет из дома или наоборот – придет домой. Эти жильцом оказался курносый веснушчатый пацан лет десяти с цветным ранцем за спиной.
– Погоди, мальчик, – окликнула его Милославская, когда он уже отпер дверь и собирался войти, – я забыла номер.
– Сто пятьдесят семь, – подсказал ей парнишка и, не закрывая дверь начал подниматься по лестнице.
– Спасибо, – крикнула она ему вслед и пожурила про себя лейтенанта, который забыл сообщить ей код. А может, не сказал специально.
Квартира, где жила Инна Петровна, находилась на первом этаже. Яна надавила кнопку звонка и, зная о том, что родители Насти люди пожилые, приготовилась к долгому ожиданию, но дверь открылась почти сразу. Из квартиры пахнуло запахом лекарств и каким-то нездоровым духом.
Высокая худощавая женщина, открывшая дверь, была одета в потертое синее пальто с меховым воротником – видно, собралась куда-то идти.
– Здравствуйте. Вы Инна Петровна? – Яна смотрела на женщину и думала, сколько же должен пережить человек, чтобы смотреть на мир такими тоскливыми глазами, какие были у Парамоновой.
– Я, – ответила она, – а вы кто?
– Я из милиции, – соврала Милославская, чтобы не вдаваться в долгие объяснения, – мне нужно задать вам еще несколько вопросов.
Конечно, она немного рисковала, потому что Парамонова могла бы попросить у нее удостоверение личности, но что-то подсказывало ей, что она не будет этого делать.
– Проходите на кухню, – Инна Петровна расстегнула пальто и пошла вперед.
Кухонка, куда вслед за хозяйкой прошла Яна, не отличалась образцовым порядком. Тем не менее она была довольно уютной, хотя и чересчур заставленной. Рисунок красных занавесок на окнах едва ли не в точности повторял рисунок скатерки, от которой веяло специфическим запахом новизны. На холодильнике, окруженный банками, блюдцами, связками ключей, блокнотом, коробками спичек и прочими мелочами, притулился маленький черно-белый телевизор. Под мойкой высилась батарея пустых бутылок с этикетками «Нарзан» и «Ессентуки», на подоконике стоял узкий ящик с землей, черноту которой бороздили крошечные зеленые ростки.
– Садитесь, – как-то безучастно кивнула на табуретку Инна Петровна. – Что вы хотите знать?
Она с бесконечно усталым видом уселась на другую табуретку, ножка которой была обмотана веревкой. Яна поблагодарила, усаживаясь за небольшой, шаткий стол. Несмотря за замотанный вид и очевидную подавленность, глаза Инны Петровны, как заметила Яна, стали все больше напоминать двух бегающих зверушек. Было понятно, что намечавшийся разговор не способен принести ей ничего, кроме дополнительной тревоги и разочарования.
– У меня к вам несколько вопросов, – определилась Яна, – во-первых, меня интересует, где, кроме дома, я имею в виду ее квартиру, можно найти вашу дочь. Это очень важно!
– Меня уже об этом спрашивали, – недоверчиво взглянула на Яну Настина мать, – а мне некогда. Мне к мужу в больницу нужно. Я уже все рассказала. Одна я и с ним, и на даче…
– Я вас очень хорошо понимаю и сочувствую вам, поверьте, – Яна мягко улыбнулась, – и все-таки… Где я могу найти Настю? Может, какие-нибудь друзья, подруги?
– Я ее новых приятелей не знаю, – вздохнула Инна Петровна, – не знаю, чем она занимается. Я и на квартире у нее не была – все, знаете ли, некогда.
Инна Петровна подняла на Яну долгий пустой взгляд. Он проникал сквозь Яну, словно сквозь стекло, уходя куда-то вдаль. Отчужденный, равнодушный, усталый.
– А из старых ее подруг? – наставила Яна.
– Ну, – приподняла плечи Инна Петровна, – Светлана Смыслова или еще эта…
Ее бледные, изборожденные микроскопическими морщинками губы продолжали шевелиться, но уже молча. Словно кто-то, стоящий за кадром этой кухонки, выключил звук.
– …Мосолова Лариса, кажется, ее зовут, – Инна Петровна снова погрузилась в молчание, в течение которого ее глаза вяло отслеживали качание веток за окном.
– Вы знаете, где они живут?
– Нет, – Инна Петровна провела рукой по волосам.
– Раньше вы жили на Складской улице, – сказала Милославская.
По лицу Парамоновой скользнула тревожная тень, было видно, что вспоминать об этом ей тяжело.
– Для нас это была слишком большая квартира, – сказала она, – пенсия сейчас сами знаете какая, вот мы и поменялись.
– Наверное, поменялись с большой доплатой? Там ведь у вас была очень дорогая квартира. Сталинский дом, высокие потолки, тихий престижный район.
В кухне повисло тягостное молчание, нарушаемое лишь шумом колес проезжавших за окном автомобилей, да водой, капающей из плохо привернутого крана.
– Вы пользовались услугами какой-то фирмы? – прервала молчание Яна Борисовна.
Парамонова всплакнула и уткнулась лицом в носовой платок, невесть откуда появившийся у нее в руках.
– Господи, – с дрожью в голосе произнесла она, – это такая неприятная история. Если бы не Настя, мы бы просто остались на улице.
– Расскажите об этом поподробнее.
Из сбивчивого рассказа Парамоновой, изредка нарушаемого наводящими вопросами, Яна поняла, что когда серьезно заболел муж Инны Петровны и понадобились деньги на лекарства, они решили продать свою квартиру и купить поменьше, чтобы деньги, полученные за дополнительные квадратные метры, тратить на лечение. Фирма «Уют», в которую они обратились, предложила им новую двухкомнатную квартиру взамен их трехкомнатной и такую огромную доплату, что они сразу же согласились. Представитель фирмы, Инна Петровна даже не помнила его фамилию, сказала только, что звали его Юрий Николаевич, показал ей и мужу массу документов, доказывающих, что «Уют» надежный партнер и является официальными представителями одного из отделов мэрии, который занимается распределением государственного жилья. Эти документы окончательно убедили Парамоновых, что они сделали правильный выбор. Правда, квартира, которую показал им Юрий Николаевич, была еще не отделана, и он предложил им после продажи своей квартиры, некоторое время пожить в старенькой гостинице.
«Ваше проживание там, – заверил Юрий Николаевич, – фирма оплатит самостоятельно, а через две недели вы въедете в новенькую квартиру».
Дальше случилось то, что должно было случиться в этой забытой Богом стране. Две недели в гостинице, которые оплатил Юрий Николаевич, пролетели быстро, но почему-то никто не торопился выписывать Парамоновым ордер на новенькую однокомнатную квартиру. Деньги же за трехкомнатную квартиру Парамоновых Юрий Николаевич временно оставил у себя. «До окончательного рассчета», – как он выразился. Он, правда, выделил им полторы тысячи рублей, которые закончились почти одновременно с платой за гостиницу: лекарства, которые покупала Инна Петровна своему больному мужу, стоили очень дорого.
Инна Петровна стала звонить в «Уют», но Юрий Николаевич почему-то постоянно отсутствовал на рабочем месте. Заподозрив неладное, Парамонова взяла нотариально заверенный договор, собрала последние деньги и отправилась к адвокату. Посмотрев документы, адвокат сообщил ей, что их, попросту говоря, «кинули». Сумма, указанная в договоре, была на порядок меньше реальной. Адвокат, посочувствовав Инне Петровне, сказал, что готов все же попытаться ей помочь и назвал такую сумму своего гонорара, что у Парамоновой потемнело в глазах. Она едва смогла добраться до гостиницы, из которой их уже настойчиво просили убраться или оплатить последующее проживание, по пути позвонив дочери.
Настя приехала. В этот же вечер, посоветовавшись с парочкой своих знакомых, она поняла, что дело в
