плане возврата денег бесперспективное. У нее было кое-что скоплено на черный день, недостающую сумму она заняла и купила своим «неразумным предкам», как она выразилась, вот эту самую квартиру.
– А после того, как вы переселились сюда, вы не пытались восстановить справедливость?
– Справедливость у нас только для богатых, – Инна Петровна спрятала платок, который все время крутила в руках, в карман.
Она поднялась и застегнула пальто.
– Мне нужно в больницу, а то приемные часы закончатся.
– Значит, сейчас вы не знаете, где находится ваша дочь? – спросила Милославская уже в прихожей.
– Не знаю.
– Простите, еще один вопрос, – Яна надела полушубок, – скажите, Настя знала того человека, я имею ввиду, директора «Уюта», который был повинен в том, что с вами так обошлись.
– Навряд ли, – скептически пожала плечами Инна Петровна, – я не говорила ей, да она и не спрашивала. Она просто дала денег и сказала, чтобы мы впредь не допускали таких ошибок. Несмотря на то, что она помогала нам, делала она это как-то неохотно, – она тяжело вздохнула, голос ее предательски дрогнул, – да и не часто оказывала она нам помощь.
– А это чье? – Яна показала на шелковый оранжевый шарфик, висевший на вешалке.
– Настя забыла, когда была у нас последний раз.
– Можно я его возьму на несколько дней?
– Берите, – кивнула Парамонова, – только…
– Если Настя появится раньше и он ей понадобится, – Яна вынула визитку и протянула Инне Петровне, – пусть мне позвонит.
Не глядя, Парамонова сунула картонный прямоугольничек в карман.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Вместо того, чтобы отправиться к Руденко, как обещала, Яна доехала до центра и зашла в небольшое уютное кафе. Пока широколицая официантка выполняла заказ, она достала колоду и, перемешав ее, нашла карту «Взгляд сквозь оболочку».
Глядя на оранжевый шарфик, она опустила правую ладонь на карту и сосредоточилась. С помощью этой карты Яна могла по вещи, принадлежащей какому-либо человеку, сказать, где он, что с ним или чем он в данный момент занимается. С прошлого сеанса работы с картами прошло достаточное количество времени, чтобы Яна могла как следует восстановить силы, поэтому результат оказался быстрым.
Оранжевые разводы на шарфике зашевелились, изменяя свою форму, затем сплелись в одно темное пятно, на котором, словно в разогревающемся экране телевизоре, возникло изображение. Это была дорога, движущаяся навстречу Яне, словно она (Яна) ехала на автомобиле. Дорога показалась ей знакомой и через некоторое время она действительно поняла, что ведет она в сторону Заводского района. Усилием воли Яна ускорила движение и вскоре оказалась у разъезда. У перекрестка кроме светофора располагалась маленькая сторожка, желтая штукатурка которой изрядно облупилась. Тронутая снегом, она мокла под его холодными поцелуями, будя почти что пушкинскую грусть. Вдоль одной из дорог, той, которую пересекла Яна в своем движении, шло железнодорожное полотно. Яна миновала дощатый переезд и, свернув налево, стала углубляться в новый жилой массив. Он сплошь состоял из «хрущоб» и старых двухэтажных домов, по одной стороне тянулись рельсы, с другой то и дело возникали странные безжизненные объекты вроде складов, длинных производственных корпусов и пустынных бензозаправок.
Яна пересекла какую-то узенькую речку и продолжила движение. Казалось, ему не будет конца. Понемногу пейзаж городских окраин стал отступать, поглощаемый запорошенными снегом холмами. Склоны лоснились перетекающими в синеву сиреневыми тенями, выглянувшее на миг солнце линовало округу, делая ее похожей на школьную тетрадь. Яна повернула направо, слыша нарастающий гул. Словно неслась на крыльях ветра. Дорога пошла петлять меж холмов, покрытых реденьким лесом. Кое-где темнела обнажившаяся земля, она ярко контрастировала с белыми шапками, убаюканными серо-сизыми облаками. Яна приблизилась к разъезду. Стояло два указателя. Не успел даже вопрос: куда дальше? возникнуть в ее голове, как увлекаемая неведомым воздушным течением, она понеслась над дорогой, откланяющейся влево. Она едва успела прочитать надпись на следующем указателе, возникшем словно из-под земли: «Устиновка». Еще через одно мгновение видение исчезло, оранжевые разводы на шарфике заискрились золотом и погасли.
– Пожалуйста, – внезапно появившаяся официантка с подносом начала выставлять приборы на стол.
– У вас здесь есть телефон? – подняла на нее глаза Милославская.
– В баре, – кивнула официантка в сторону стойки.
До Руденко она дозвонилась не сразу. Когда же трубку на том конце провода сняли, она узнала усталый голос Семена Семеновича.
– Да, – раздраженно бросил он в трубку.
– Знаешь деревню Устиновку? – без предисловий спросила Милославская.
– Между прочим, – не ответил на ее вопрос Руденко, – я тебя жду в отделе.
– Я сейчас обедаю, Сеня, а у тебя есть одно срочное дело.
– О-бе-да-ет она, – пренебрежительно протянул Три Семерки, – а я вот сегодня еще не успел.
– Тебе полезно немного поголодать, – прошлась Яна насчет его избыточного веса, – Настя в Устиновке. Там всего-то домов сорок, так что много времени у тебя это не займет.
– Откуда ты знаешь?.. – начал было расспросы Руденко, но осекся. – Хотя, да. Только это ведь не моя епархия, нужно связаться с ребятами из горотдела.
– Вот и свяжись. И чем скорее, тем лучше. Знаешь, у меня нехорошее предчувствие.
– Ладно, – буркнул Руденко. – Только если мы там ее не найдем…
– Найдете, Сема, поищите только получше.
– Дай хоть еще какую зацепку, – взмолился лейтенант, – не можем же мы проверить все сорок домов. Как я вообще все это объясню начальству?
– Это не мое дело, – отрезала Милославская, – а насчет зацепки, – она задумалась, припоминая свое первое видение в тот день, когда Руденко заявился к ней домой, – попробуйте поискать старый деревянный дом. Возможно, там сейчас никто не живет.
– Ну, Яна Борисовна, смотри, – пригрозил ей Руденко, но она уже повесила трубку.
– Григорян, – чертыхнувшись, лейтенант набрал номер районного отдела внутренних дел, – это Руденко, здравствуй. Как дела, как дети?
– Спасибо, дорогой, – с сильным кавказским акцентом произнес начальник районного отдела. – Все хорошо, у тебе как? Что так долго не звонил? Когда появишься? У меня здесь маленький жирный барашек совсем уже истомился. Приезжай, будет замечательный шашлык. И ящик твоего любимого портвейна, хотя не знаю, как ты можешь брать в рот такую гадость после настоящего домашнего вина.
– Шашлык-машлык – это хорошо, Ашот, – лейтенанту было не до гулянок, хотя дело это он уважал. – Мне здесь одна ориентировочка поступила, проверить бы надо.
– Надо – проверим, какие вопросы! – воскликнул Григорян. – Главное – сам приезжай. Все организуем.
– Не гарцуй, Ашот, – вяло отнекивался Руденко, зная, что от кавказского гостеприимства Григоряна просто так не отделаться, – сегодня только работа.
– Ну, конечно, работа, дорогой, – не унимался Ашот, – я же уже сказал: все организуем как положено.
– Ладно, жди, – лейтенант повесил трубку и вышел из кабинета.
Синий «опель-омега» стоял возле калитки, когда Яна после обеда в кафе вернулась домой. Любовь Ивановна, увидев Милославскую, вышла ей навстречу из-за руля автомобиля.
«Как некстати, – подумала Яна, глядя на озабоченное лицо Санталовой, – совсем не хочется с тобой сейчас общаться!» Через секунду, встретившись с ней взглядом, Яна заставила себя улыбнуться – клиент как-никак.
– Не могу до вас дозвониться с самого утра, – неодобрительно произнесла Санталова. – Вы нашли
