Пока Нир приходил в себя, Галар выбрался к нему на маленький уступ скалы. Закряхтев, он уперся в тело мертвого дракона.
— Давай, помоги мне!
Четкий приказ привел Нира в чувство. Вместе они столкнули тело с утеса. Галар встревоженно оглядывался по сторонам. Над ними скользили тени. В небе кружили и другие драконы, но их внимание, казалось, было полностью поглощено горящим городом.
Галар подобрал два арбалетных болта, выпавших из кожаного мешочка Нира, когда его ударил драконий хвост.
— Спрячь их! Нельзя оставлять следов.
Затем кузнец схватил его за руку и потащил внутрь мастерской.
— Уходим отсюда. И будем надеяться, что с этой скалы столько стреляют в драконов, что они не будут слишком тщательно разбираться, как погибли их братья. Давай скроемся в гуще сражения! Там они нас никогда не найдут.
О необходимых вещах
— Она приходит в себя. Наконец-то, слава богам!
Голос, звучавший в голове Шайи, словно бы доносился издалека. Определить его источник не получалось. Он звучал слишком тихо, его заглушали громкие стоны и дюжины других голосов. Шайя почувствовала, что ее окружает множество людей. Пахло потом, травами и жирными мазями, откуда-то сочился запах ладана, перекрывая множество других запахов, но он все равно не мог скрыть худший из всех возможных: запах горелой человеческой плоти, так страшно напоминающий запах жаркого.
Шайя не открывала глаз. Веки ее были словно налиты свинцом. Сил ни на что не осталось. Все выгорело… Женщина вспомнила струю пламени.
— Энак, — прошептала она.
— С ним все в порядке. Можно считать, что этому обормоту снова повезло, и в этом заслуга не его рассудка. Несколько синяков на коленях — вот и все, чем он отделался, госпожа.
Вот теперь Шайя узнала голос. Он принадлежал Сахаму. Санитар, который помогал ей возиться с выжившими с загадочного собирателя облаков. Она хотела сесть, хотела что-то сказать, но стоило ей пошевелиться, как спину пронзила жгучая боль.
— Не вставать! — приказал второй, более жесткий голос. Сильная рука прижала ее голову к постели. Подушкой ей служили какие-то обгорелые лохмотья. Она лежала на животе. И только теперь до целительницы дошло, что она обнажена.
— Все обгорело. Придется ампутировать.
— На спине? — недоверчиво переспросил Сахам.
— Другого выхода у нас нет!
Шайя широко открыла глаза. Второй голос принадлежал Хатту, первому целителю, правителю дворца для больных! Хатту, с которым она ссорилась с самого первого дня, потому что сделала то, что дóлжно было сделать с мужчинами, получившими обморожения.
Она приподнялась, и боль снова залила всю спину. Женщина тяжело вздохнула, борясь со слабостью. Руки дрожали.
На затылок ей легла рука, снова прижала к ложу. Сквозь пряди волос она увидела невысокого начальника госпиталя. Тот улыбался.
— Прости, Шайя, я не смог удержаться от этой шутки. Конечно же, ничего ампутировать мы не будем. А сейчас я намажу тебе спину заячьим жиром. От ожогов лучше ничего не сыщешь. Я тебе ночью уже намазывал им спину и вижу, что он действует. Ожоги поверхностные. Через пару дней снова будешь на ногах. Однако кое-какие шрамы все равно останутся…
Шайя опустилась на кровать. Ей была отвратительна даже сама мысль о том, что Хатту видел ее голой. Во время первой встречи он буквально раздевал ее взглядом. Женщина сжала руки в кулаки, и этого простого движения оказалось достаточно, чтобы боль разлилась по коже над лопатками.
Хатту склонился к самому ее уху.
— У тебя необычные шрамы для целительницы, — прошептал он. — Кажется, ты довольно воинственная женщина.
Шайя промолчала. Она в его власти. Он целитель и, конечно же, знает, какие шрамы оставляют битвы. Обманывать его бесполезно.
— Со мной твоя тайна в надежных руках, — продолжил он и поднял руку, словно собираясь погладить ее по голове, но остановился. — Не бойся, я не тот, за кого ты меня принимаешь. Я целитель, у меня есть свой кодекс, и я не забуду о нем даже с женщиной, которая делает все, чтобы довести меня до отчаяния. Я оставлю баночку с заячьим жиром здесь. Пусть тебя натирают Сахам или Энак. А меня ждут дюжины других раненых.
И он ушел, не сказав больше ни слова. Шайя повернула голову и посмотрела ему вслед. Неужели она действительно так сильно ошибалась на его счет? Или он просто играет с ней?
— Он трудится без устали, — почтительно произнес Сахам, стоявший рядом с ней на коленях. — Он тоже воин, равно как и вы, госпожа. С самой атаки не присел. Приказали бы вы ему отдохнуть. Думаю, вы здесь единственный человек, которого послушается Хатту, госпожа.
Кривые пальцы Сахама коснулись ее спины. Женщина вздрогнула. Его поглаживания оставляли за собой полосы жгучей боли.
— Мне очень жаль, что вам больно, — подавленным голосом произнес он. — Но наш повелитель Хатту действительно очень искушен в том, что касается трав и мазей. Ваша спина выглядит уже значительно лучше, чем ночью.
Шайя задумалась, кто еще здесь мог видеть ее голой.
И, словно в ответ на ее мысли, старик продолжал:
— Даже ларис приходил посмотреть, как вы. — Разговаривая с ней, Сахам продолжал разгонять по ее спине новые полосы пламени. — Он очень переживает за вас! Велел мне не отходить от вашего ложа, обеспечить вас всем необходимым…
— Ты не укроешь меня?
— Э-м-м… это… Не знаю… — Сахам перестал наносить мазь. — Первый целитель запретил мне. Он сказал, что ваши раны должны дышать, чтобы зажить. Я могу накрыть вас только до… — целитель смущенно кашлянул, — только до той части, на которой обычно сидят, госпожа.
Шайя знала, что эти указания разумны, но чувствовала себя задетой, потому что теперь ее наготой распоряжался Хатту. Женщина снова попыталась встать, но на глаза от боли навернулись слезы, и она сдалась.
Заморгав, Шайя повернула голову в другую сторону. Здесь на полу повсюду лежали тряпки и солома, из которых сделали импровизированные ложа. Между ними сновали люди, заботились о раненых, которые по большей части выглядели намного хуже, чем она. Шайя увидела воинов в окровавленных повязках, изуродованные ожогами лица жителей. Всего в трех шагах от нее в слабом свете масляной лампы Энак проводил ампутацию.
В помещении горело лишь несколько ламп. Импровизированную перевязочную устроили в вытянутой пещере. Шайя обратила внимание на странные дыры, закрытые медными решетками, сквозь которые снизу поднимался приятный прохладный воздух. Где находится пещера, в которой она оказалась, женщина понять не могла. Скорее всего, где-то глубоко в сердце горы. Но откуда тогда свежий воздух, поднимающийся в пещеру?
Когда Сахам закончил намазывать ей спину, Шайя снова обернулась к нему. Старик вытирал руки о грязную тунику.
— Сейчас я попытаюсь
