— Что вы имеете в виду? — Говорить приветливо, а тем более смиренно, она не могла, но эльфийка по крайней мере подчинилась формальным условиям, которые были настолько важны для драконов.
Дыхание Ночи поднял взгляд и посмотрел на нее. На губах его мелькнула улыбка. Он испытывал искреннюю радость, и, несмотря на то что она хорошо понимала двойственность ситуации, его чувства тронули ее. Эльфийка знала, что именно этого он и хотел. Манипулировать ею, только для этого он и создал ее и всех остальных драконников в Белом чертоге.
Дракон взял Эмерелль на руки. Ощущение счастья, исходившее от него, стало еще сильнее. Кроме того, он источал приятный аромат, пробудивший в ней чувства, относительно которых она думала, что давно изгнала их из своего сердца. Она невольно вспомнила о ночи, когда он наносил ей татуировку. Ночи, когда она подчинилась ему так, как никогда прежде и после. Сладкую боль, которую испытывала, смятение чувств. Воспоминания вызвали угрызения совести. Как бы сильно ни любила она Гонвалона, с ним она такого не испытывала никогда.
Дыхание Ночи подошел к Мелиандеру, опустился перед ним на колени, посадил на одеяло Эмерелль. Оба ребенка улыбались ему, полностью покорившись его заклинанию. Они не догадывались, что рядом с ними сидит хищник. Не догадывались, каков истинный облик этого существа.
— О чем вы говорите? — снова спросила она, на этот раз настойчивее.
— Вам нужно вернуться в Нангог, госпожа моя.
Этого она и опасалась.
— К великанше? — Ей никогда не забыть, как она стояла на глазу огромного существа, чувствуя себя крохотной песчинкой.
— Нет, вы должны пойти не к самой великанше, вы должны найти нечто, созданное ею. И, судя по всему, сейчас это охраняет ее сын. Он огромен. Стрела и лук не причинят ему никакого вреда. Вероятно, в мире очень мало того, что может убить его… То, что он хранит для своей матери, дети человеческие называют льдом мечты. Это кристаллы, которые, если применять их правильно, позволяют менять собственное тело по своему усмотрению. Например, может отрасти потерянная рука. Возможно и многое другое…
Нандалее почувствовала его страсть. То, что он говорил драконнице, было важно для него, но эльфийке казалось, что гораздо важнее то, что она наконец-то снова слушает его.
На протяжении всех этих лун она старалась избегать влияния исходящей от него магии. Он не предпринял ничего, чтобы спасти Гонвалона. И этого она ему никогда не простит! Не должна была прощать… Нандалее посмотрела ему в глаза. В них было столько чувств, это не были глаза чудовища.
— Я не стану обманывать вас, госпожа моя. Миссия, на которую я посылаю вас, опасна. Я долго колебался… И пришел к выводу, что вы — единственная драконница, у которой, возможно, есть шанс на успех. Вы никогда не сдаетесь, госпожа моя. Лишь смерть способна сломить вашу волю, а ваш меч был создан для того, чтобы одолевать противников, кажущихся непреодолимыми.
Неужели в него закралось отчаяние? Нандалее поглядела на Мелиандера. Лицо малыша было изуродовано глубокими красными шрамами, одной руки не было… Как она может колебаться, отказываться сделать что бы то ни было, если есть хоть малейшая надежда на то, что он станет здоровым ребенком?
— Не ходите! — Во двор вышел Элеборн.
— Вы здесь лишь гость, мастер Элеборн, — повысил голос Темный. — Как вы смеете вмешиваться?
— Как вы смеете посылать Нандалее на миссию, которая может оставить Эмерелль и Мелиандера сиротами? Я пойду вместо нее!
Дыхание Ночи рассмеялся.
— Вы посмотрите на эту стену, эльф, при помощи которой вы хотите сделать весь мир прекраснее. То, что вы создали, жалко. Эта работа ни капли не сочетается с вашими высокопарными намерениями. И несоответствие между вашим желанием защитить Нандалее и вашей способностью сделать это ничуть не меньше. Возможно, это мог бы сделать Нодон, но уж точно не вы.
Нандалее почувствовала холодную ярость дракона. Он так изменился. Куда пропал тот Дыхание Ночи, с которым она целую вечность тому назад разыскивала загадочного убийцу альвов? Когда-то его спокойствие было непоколебимо, а теперь эльфийка боялась, что он убьет Элеборна, если ее друг произнесет хотя бы еще одно неверное слово. Нандалее встала и закрыла эльфа собой.
— Я пойду, — твердо произнесла она и пристально посмотрела в глаза Темному, пытаясь отыскать в них тайную, невысказанную причину этой миссии, однако увидела лишь синие пропасти.
Опустившись на колени, она погладила Мелиандера по черным волосам. Всякий раз, глядя на него, она чувствовала себя виноватой. Что она сделала не так? Почему второй ее ребенок не такой, как Эмерелль? Что случилось с ним в ее утробе? Она готова была сделать все, чтобы избавить его от шрамов и дать ему вторую руку.
Уже сейчас эльфийка замечала, что некоторые драконники, обитающие в Древней Твердыне, думая, что она этого не видит, смотрят на него с презрением. Что придется пережить Мелиандеру, когда он подрастет?
— Я найду этот лед мечты, — сказала она. — А сейчас я пойду в свою комнату и соберу вещи.
В тот же миг драконница почувствовала облегчение Темного, услышавшего ее решение. Что до Элеборна, то он просто отвернулся и ушел со двора.
— Вы, мой повелитель, можете провести этот час с детьми, однако во время моего отсутствия вы не приблизитесь к ним ни на шаг. Это мое единственное условие. Примете ли вы его?
Темный колебался. Неужели это и было тайное намерение, скрытое за его предложением? Неужели он хотел подобраться к детям?
— Вы жестко ведете переговоры, госпожа моя, — произнес он совершенно бесстрастным тоном. — Если вы этого хотите, так тому и быть. Я никогда не встану на пути благополучия Мелиандера.
И эта последняя фраза заставила ее ощутить болезненный укол. Искренен ли Темный? Или он сказал это просто для того, чтобы она испытала угрызения совести? А может быть, у него совсем другие задние мысли.
Ни одному эльфу не дано понять небесных змеев. Чем дольше она пребывала среди древних драконов, тем более загадочными и непонятными казались они ей. Нандалее удалилась в главное здание Старой Твердыни, поднялась в свою комнату. Вдоль лестницы висело оружие драконников, так же, как это прежде было в Белом чертоге. Остановившись перед Смертоносным, она провела рукой по холодному клинку и подумала о Гонвалоне. Он боялся этого меча, называл его проклятым. И был прав. Меч приносил смерть даже тем, кто вел его в бой.
Нандалее сняла со стены тяжелый двуручный меч. Это оружие еще пригодится ей. У нее нет другого выбора.
Войдя в свою комнату, она долгое время смотрела на сундук. Итак, Дыхание Ночи победил. Она снова стала его драконницей. Теперь только ей решать, то ли она полностью возьмет на
