– Потому что Нуш пишет там одну правду.
– Да.
Капитан Сажа проснулся, и я скормила ему кусок пряника.
– Но как я могу остаться, если все меня ненавидят? – спросила я.
– Не думай, что ты единственная, кого тут ненавидели. Когда я продавал рекламу, эльфы меня сильно недолюбливали. А я пытался завоевать их расположение при помощи акробатических трюков. Я подпрыгивал и крутил сальто на Главном пути, но им не было дела до моих выступлений, пока я сжимал в руке контракты. И никого не волновало, что дома у меня сидят эльфята, которых нужно кормить. Но когда я начал работать на Отца Рождество, он разглядел во мне другого Пиппина, хорошего. Он по достоинству оценил мои прыжки и понял, чем я должен заниматься.
– Ловлей писем.
– Именно! Но если ты уйдёшь, я останусь без работы. Мастерская игрушек и Отец Рождество тоже станут никому не нужны. Но ты можешь его спасти. Ты можешь спасти весь Эльфхельм от козней Отца Водоля. Попомни моё слово: если ты оставишь город, мы оглянуться не успеем, как Отец Водоль снова станет главой Совета. И счастье покинет Эльфхельм, теперь уже навсегда. И ни один человеческий ребёнок больше не получит подарков на Рождество, – печально закончил Пиппин.
Капитан Сажа облизнулся. Пряник пришёлся ему по вкусу. Я погладила кота, обдумывая то, что сказал Пиппин.
– Но что я могу сделать? – спросила я наконец. – Отец Водоль может писать обо мне всё, что пожелает. Если я останусь, скоро ни один эльф ко мне на пушечный выстрел не подойдёт. И если Отец Водоль снова захватит власть, то первым делом откроет в Эльфхельме тюрьму и бросит меня туда. А может, ещё и Отца Рождество с Мэри – просто за то, что они тоже люди.
– Вот потому-то ты и должна его остановить.
– Но как? – в отчаянии спросила я.
– Сделав что-нибудь хорошее, – просто ответил он. – Ты сделаешь что-нибудь хорошее и тем самым докажешь эльфам, что не желаешь им зла.
Пиппин снял шляпу с меховой опушкой и почесал затылок.
– Ты знала, что, если хорошенько поскрести правильную часть головы, идеи сами туда запрыгивают? Главное – не ошибиться. Нельзя чесать абы где.
Пиппин принялся старательно начёсывать макушку, затем почесал по бокам и вернулся к затылку. Я тоже попробовала на всякий случай; вдруг это работает и для людей?
– Ага! – воскликнул Пиппин и подпрыгнул от возбуждения. – Придумал! Ты заплатишь Кипу за сани.
Я выдохнула облачко пара.
– До этого я и сама уже додумалась. Но где я возьму деньги? В эльфийских ремёслах я не сильна.
– А что у тебя хорошо получается?
– Я люблю писать.
– Тогда тебе нужно пойти работать в «Ежеснежник»! Ты напишешь самую интересную статью в истории Эльфхельма, и эльфы снова захотят его читать.
– Об этом я тоже думала. И даже обсуждала с Нуш. Но правда никогда не побьёт ложь. Это невозможно.
Пиппин поспешно прижал палец к губам.
– Тише! Никогда не говори это слово. Правда может быть волшебнее всякой лжи. Если Отец Водоль снова завладеет умами и сердцами эльфов, Эльфхельм лишится последней надежды. А без надежды не будет никакого Рождества. И в моей душе появится дыра размером с Очень большую гору, которую я никогда не смогу заполнить.
Я посмотрела в сторону – не туда, где простирались бескрайние леса Финляндии, а туда, где в лунном свете и в изумрудном сиянии небес спал Эльфхельм. Я видела его целиком. Вот Мастерская игрушек. Вот Олений луг. А вон там, к западу, лежат Лесистые холмы, где я разбила «Снежную бурю 360». Где-то между холмами и Эльфхельмом я найду свою историю. Историю, которая придётся по душе и Нуш, и эльфам. Историю, которая вернёт им надежду. Но что это будет за история?
А потом я вдруг поняла, что сказал Пиппин.
– Ну-ка повтори, – попросила я.
– Ладно, – письмолов пожал плечами. – Правда может быть волшебнее всякой лжи.
– Нет, не это. Самое последнее.
– В моей душе появится дыра размером с Очень большую гору…
Дыра.
Я поднялась с валуна. Под моими ногами пролегала граница между миром людей и волшебным миром эльфов.
– Вот оно, – сказала я.
– Что оно? – удивлённо посмотрел на меня Пиппин.
– Дыра. Когда я разбила сани, то набрела на яму посреди леса. Огромную дыру в земле! И появилась она там не просто так. А ещё я встретила Летучего историкси, и он говорил о бумажных птицах, которые вылетают из дыры. Бумажные птицы! Ведь это могли быть не птицы, а газеты. Я сама видела, как они летают. Отец Водоль поднимал их в воздух при помощи тёмного чудовства. Я выясню, кто и зачем вырыл эту яму – и что задумал Отец Водоль. Из этого получится отличная история.
– Звучит довольно рискованно, – поёжился Пиппин. Вдруг его внимание привлекло что-то к югу от горы.
– Смотри! – воскликнул он.
Зрение у меня было не столь острое, как у эльфов, но вскоре я смогла разглядеть, на что он указывает. К горе, кружась на холодном ветру, летел новый конверт. В отличие от своих предшественников, он уверенно набирал высоту и не нырнул в сугроб, а взмыл в небо, так что Пиппину пришлось подпрыгнуть, чтобы его схватить.
Письмолов радостно продемонстрировал мне конверт. На лицо его вернулась улыбка.
– Ты погляди! Квинсленд, Австралия. Это же на другом конце света! В воздухе снова разлилась надежда. И ты только посмотри на небо!
Я запрокинула голову. Северное сияние с каждой секундой разгоралось всё ярче.
– Должно быть, ты на верном пути! – крикнул Пиппин.
Печаль ушла. Теперь меня переполняли страх и радостное волнение.
Глубоко вздохнув, я повернулась к Эльфхельму. Капитан Сажа шевельнулся под курткой, и я рассеянно погладила его, а потом нашла взглядом Лесистые холмы. Интересно, что ждёт меня там? Я успела сделать лишь несколько шагов в сторону города, как в небе показались большие сани, запряжённые восьмёркой оленей. Они держали курс прямо на меня.
– Отец Рождество! – восторженно завопил Пиппин.
И не ошибся.
Сани зависли в воздухе всего в нескольких дюймах над снежным покровом.
– Амелия! Где ты была? – взволнованно спросил Отец Рождество.
– Прости, – виновато проговорила я. – Я решила, что мне не место в Эльфхельме. Думала, если останусь, будет только хуже. А вам с Мэри лучше без меня. Я хотела вернуться домой.
– Но Амелия, твой дом здесь, со мной и Мэри, на Оленьей дороге. Там твоё место!
От этих слов мне стало удивительно тепло. Я забралась в сани, положила голову на мягкое плечо Отца Рождество и помахала Пиппину на прощание.
На обратном пути я ни словом не обмолвилась об Отце Водоле и своём плане.
Сделка с Пикси Правды
Отец Рождество отвёз меня домой. Я легла спать. Проснулась. Позавтракала. Старательно сделала вид, будто раскаиваюсь в том, что хотела сбежать.
