– А что, если они решат, что мы мертвы? Они все равно будут пытаться нас найти?
Я вздохнул и удовлетворенно улыбнулся.
– Знаешь, ты являешься для меня источником постоянной радости. Всякий раз, когда ты говоришь что-то умное, у меня появляется надежда, что ты станешь первым новым друидом более чем за тысячу лет.
Глава 7
Переезд – мероприятие хреновое.
Большинство людей согласится с этим постулатом без вопросов, однако данная фраза оставляет множество вариантов интерпретации. Насколько хреново? Ну, не так хреново, как вонь за рестораном. Его нельзя сравнивать с сердечной болью или болью после сильного удара в пах. Это больше похоже на тайный экзистенциальный страх, который я испытываю всякий раз, когда вижу желейные конфеты.
В начале девяностых у меня была подружка в Сан-Диего, которая заметила, что я совершенно не знаком с современной нездоровой пищей. Однажды, когда я дремал на пляже, она решила проверить границы моего невежества, разложив на моем теле целый пакет мармеладных червячков. Она заверила меня, когда я приоткрыл один глаз, что желатиновые цилиндрики являются новым средством курортного лечения, которое называется «солнечные соломки», и что в них встроена защита от ультрафиолетового излучения, и я принял ее объяснение на веру. Я проснулся с яркими следами кукурузной патоки на теле, безмолвно и липко обвинявшей меня в убийстве червей под жарким прибрежным солнцем. Даже могучий цикл ополаскивания в Тихом океане не мог их полностью смыть; они прилипли ко мне, точно сосущие душу пиявки. После этого подружка как-то сразу исчезла из моей жизни, а я уехал из Сан-Диего тем же вечером.
Чем больше проходит времени между переездами, тем труднее следующий, потому что у тебя набираются целые груды всякой ерунды, даже если ты стараешься минимизировать потребление, как делаю я.
Глядя на море скопившихся более чем за десятилетие вещей, я радовался, что на сей раз мне придется все бросить. Если я возьму с собой хоть что-нибудь, мои враги узнают, что я сбежал. Часть из лучших вещей двадцатого века придется оставить – то, что я брал с собой при предыдущих переездах. «White Album» с автографами «Битлз». Фигурки Чубакки из вишневого дерева, в оригинальной упаковке. Бейсбольную биту с подписью Рэнди Джонсона, когда он играл за «Даймондбэкс», и пивную бутылку, которой касались губы Папы Хемингуэя.
Бóльшую часть оружия придется бросить в гараже; все, кроме лука и колчана со стрелами, которые благословила Дева Мария, потому что они могут пригодиться. А еще я возьму Фрагарах, Оберона и одежду, которая будет на мне, оставив все остальное. В общем, с домом все просто.
А вот с бизнесом куда сложнее. Если я намеревался сделать вид, что вернусь, магазин нельзя закрывать. Но у меня остался один продавец кроме Грануаль – Ребекка Дейн, и я не хотел оставлять ее одну во главе магазина, ведь именно там мои враги будут в первую очередь меня искать. По той же причине они сразу поймут, что я покинул город, а не отбросил копыта, если я закрою магазин или продам его; будет намного лучше, если они посчитают меня мертвым.
И сколько я ни пытался себя убедить, что так правильно, размышляя о том, чтобы оставить Ребекку одну в магазине, я чувствовал себя таким же ублюдком, каким по слухам является Тор. А если я найму ей в помощь кого-то еще, сходство станет еще сильнее.
Прибавьте сюда мою коллекцию редких книг, среди которых имелось несколько по-настоящему опасных манускриптов, защищенных по-настоящему опасными заклинаниями. Я не мог оставить ни книги, ни заклинания там, где они сейчас находились, но выглядеть все должно было так, будто они не покидали шкафов.
Именно из-за таких проблем мне нравится иметь адвокатов. Они делают для меня множество полезных вещей и все держат в секрете на основании закона об адвокатской тайне. После утренней пробежки с Обероном я включил для него по телевизору «Планету животных» и встретился с одним из своих адвокатов, Халом Хёуком, в кафе «Чомпиз», в Темпе. Хал заказал рогалик с копченой лососиной (о, ужас), а я выбрал рогалик с голубикой и сливочным сыром.
Хал выглядел очень деловитым, выражение его лица оставалось нейтральным, движения консервативными и точными. Он чувствовал некоторый дискомфорт в своем темно-синем костюме в тонкую полоску, что выглядело довольно забавно, поскольку костюм сидел на нем безупречно. Я знал, что он нервничает. Он не вел себя так с тех пор, как я впервые появился в Темпе, и Стая еще не определила мой статус. Мне стало интересно – неужели мой статус в Стае неожиданно изменился?
– Что ты так нервничаешь, Хал? Признавайся.
Хал пристально посмотрел мне в глаза, а я с интересом наблюдал, как его плечи заметно расслабляются, хотя для этого ему пришлось приложить некоторые усилия.
– Я совсем не нервничаю. Твоя оценка оскорбительна и безосновательна. Я ни разу не дернулся за те две минуты, что мы провели вместе.
– Я знаю, что попытка скрыть то, что тебя беспокоит, приведет к несварению твоего желудка. Давай, расскажи, что случилось, и сможешь наконец расслабиться.
Несколько секунд Хал смотрел на меня в каменном молчании, потом его пальцы принялись барабанить по поверхности столика. Да, он был на взводе. Но когда Хал заговорил, я едва слышал его голос.
– Я не хочу быть альфой.
– Ты не хочешь быть альфой? – сказал я. – Ну, в таком случае твои мечты сбылись. Гуннар – альфа, а ты пес номер два.
– Гуннар отправляется с тобой в Асгард.
Я заморгал.
– В самом деле?
Он едва заметно кивнул.
– Решение принято вчера вечером. Лейф его уговорил. А я буду альфой до его возвращения. И, если он не вернется… ну, тогда я обречен.
– Бу-га-га, включаем саркастический смех. Ты не можешь быть главным псом и говорить мне, что обречен, Хал. Никто тебе не поверит.
– Мне нравится быть вторым после Гуннара, – проворчал Хал. – Я не хочу принимать решения. А если он не вернется, мне придется постоянно этим заниматься. И таких решений станет в десятки раз больше, если еще и Лейф не вернется.
– Кстати, как Лейф? Он отрастил палец? – Лейф потерял палец – и едва не закончил свое существование – в схватке с немецкими ведьмами, когда те умудрились поджечь его воспламеняющуюся плоть.
– Да, он в полном порядке. Сегодня вечером придет вместе с Гуннаром тебя навестить.
– Хорошо. А с чего ты взял, что возникнут проблемы, если Лейф не вернется?
– У нас с вампирами начнется самая кровавая война в истории, если он будет отсутствовать больше месяца. Они уже начали разнюхивать.
– Прошу прощения?
– Вампиры. Они хотят захватить территорию.
– Самая кровавая война в истории разгорится из-за Темпе?
Хал посмотрел на меня, пытаясь понять, шучу я или нет.
– Его территория намного больше, чем
