— Андрей Васильевич, главное, вырвать зажигалку, дальше мы его вытащим…
— Я зайду через служебный вход и вытащу Родионову, — добавил Симоненко.
— Давайте без кавалерийских наскоков. Все нужно просчитать до долей секунды. Пострадать не должен никто! Ясно?
От машины быстрым шагом подошел Аверьянов с блокнотом и телефоном в руке.
— Есть, Андрей Васильевич, — сказал он торопливо. — По номеру машины пробили его. Зовут Анатолий Сергеевич Лентин, 52 года, частный предприниматель. Почти разорился во время сноса незаконной застройки. У него осталась одна точка, вот, наверное, и пошел ва-банк.
— Давайте-ка за дело, — приказал Пряников, — хватит тут прохлаждаться и зубами скрипеть. Симоненко, пробей рабочие связи. Соколовский, проверь квартиру. Аверьянов, свяжись с руководством банка, выясни, можно ли выдать деньги этому идиоту.
Мажор и Валера невольно переглядываются — ни один не хочет уезжать. Чего ждем? Выполняйте!
Посмотрев на Соколовского и Симоненко, Пряников добавил уже мягче.
— Я ее не оставлю.
Сержант открыл дверь и доложил Симоненко.
— Доставили, товарищ капитан. Разрешите ввести?
В кабинет вошли двое мужчин, лет сорока. Один крупный, лобастый, все время вытирал лицо и шею большим носовым платком. Второй черноволосый, с тонкими чертами лица. Оба были партнерами и ближайшими помощниками Лентина в его бизнесе.
— Так, меня зовут капитан Симоненко, — представился Валера, разрешив доставленным сесть на стулья перед его столом. — Вас как зовут?
— Я Лева, — кивнул лобастый и снова принялся вытираться платком.
— Завен, — отозвался второй и сразу же спросил: — А что, собственно, произошло, что с Анатолием?
— Чуть позже я вам отвечу, — поднял ладонь Симоненко, — а пока давайте отвечать на мои вопросы. Быстро, четко, конкретно и правдиво. От этого зависит, случится беда с вашим начальником или нет. Вопрос первый: у Лентина финансовые трудности были в последнее время?
— Ну, это как посмотреть, — отдуваясь, заявил Лева. — Мы банкротимся через месяц, и каждый в самостоятельное плавание. Но Толя себе работу уже подыскал — завскладом. Вроде все ровно…
— Тогда, может, у него возникли проблемы личного характера?
Лева и Завен переглянулись, пожимая плечами, но Симоненко поторопил их, повысив голос.
— Ну? Быстрее, граждане! Каждая минута дорога, а вы в переглядки играете. Вопрос — ответ, вопрос — ответ!
— Толя мужик хороший, — заговорил Завен. — Но о личном не рассказывает. Неделю назад напился, а с чего, почему?
— У него есть семья?
— Вроде есть у него какая-то баба, — сразу же ответил Завен, — но кто такая, где живет, мы не знаем. Не распространялся он на эти темы.
— М-да, не много же вы мне полезного рассказали, — покачал Симоненко головой. — Вот что, мужики! Остаетесь здесь. Вы не задержаны. Но ваша помощь может понадобиться в любой момент.
— А как вы думаете… Он правда себя сжечь собрался? — осторожно спросил Лева.
— Большая просьба: телефоны держите под рукой, — вместо ответа сказал Симоненко.
Судя по обшарпанной двери и выкрошившейся штукатурке вокруг дверного проема, жили в квартире люди или малоимущие, которые едва сводят концы с концами, или люди, которым глубоко плевать на домашний уют. А может, и просто опустившиеся и сильно пьющие. Соколовский стал нажимать на кнопку звонка, но открывать ему не спешили. На всякий случай Игорь потрогал дверную ручку, потянул на себя, и, к его удивлению, дверь открылась.
Пахло в квартире не очень хорошо, хотя было относительно чисто. Свернув сразу на кухню, он увидел на полу две пустые бутылки из-под водки, тарелки с засохшей закуской. Обернувшись, Соколовский нос к носу столкнулся с мужчиной в майке и с огромными мешками под глазами.
— Вы кто? — Соколовский достал удостоверение и показал мужчине. — Я из полиции, а вы кто?
— Баранов я, — сиплым голосом ответил испуганный мужчина. — Живу тут, ну, это… хозяин квартиры.
— Замри и не дыши на меня, — поднял палец Игорь, доставая из кармана зазвонивший телефон. Звонил Симоненко. — Что у тебя, Валера?
— По рабочей линии запланированное банкротство. Но он уже нашел себе работу. С личной жизнью непонятно. Кажется, есть какая-то женщина. Что дома?
— Следы саморазрушения, — проходя по коридору, ответил Соколовский. — Валера, пробей историю его звонков. А я попробую выяснить, что за женщина.
Баранов с готовностью повел Игоря показывать комнату своего жильца Анатолия. Он толкнул дверь и сам с удивлением стал смотреть по сторонам. В комнате было все разбросано, всюду царил ужасный беспорядок. На неубранной кровати валялся фотоальбом, из которого вывалилось несколько фотографий. Соколовский стал перебирать их, доставая из альбома новые фотографии. Несколько фотографий Анатолия с девочкой, наверняка с дочкой. На всех фотографиях девочке примерно 10–11 лет. И ни одной фотографии, где она была бы старше.
— Господи, что он натворил? — уныло осведомился Баранов, подпирая голым плечом дверной косяк.
— Помирать собрался, — буркнул Соколовский. — Вы, случайно, ему квартплату не поднимали?
— Да он почти съехал от меня! Все вещи хотел вывезти. То ли купил новую квартиру, то ли вот-вот купит. Что-то говорил такое.
— Фирма банкротится, а он покупает квартиру? — с сомнением сказал сам себе Соколовский. — Любопытно!
— Я вообще про него ничего не знаю! — начал было Баранов, но Игорь его перебил, собирая фотографии в стопку.
— И не только вы…
Командир группы ОМОНА подошел к Пряникову и посмотрел на часы.
— Надо вызывать пожарных.
— Я вызвал, — ответил Пряников, — но если он загорится, то мы его потушим огнетушителями. Вон, с автостанции привезли два пятидесятилитровых. Лишь бы здание не загорелось.
— Я к этому и говорю, — омоновец показал рукой. — Мы выяснили, как проходят газовые трубы. Если рванет, то снесет половину здания. Надо рисковать.
— Подождите, есть еще шанс уговорить его. Мои сотрудники работают с близкими людьми Лентина.
— А если он психанет? А если у него устанет рука, и он уронит зажигалку. Знаете сколько этих «если» бывает!
— Знаю. Готовьте захват, но мы еще подождем, пока есть шанс обойтись без жертв, — сказал Пряников, а потом добавил тихо, почти себе под нос: — Давайте, ребятки, давайте…
Дочь Анатолия Леля была солидной молодой женщиной. Деловой костюм сидел на ней идеально, туфли делали ее почти одного роста
