– …Вы столь добры и любезны… – продолжал Тайрус.
Нет, корабль мой. Я его не отдам. Использую его и все исправлю.
Вокруг раздалось бормотание. Я скосила глаза и увидела чистое самодовольство, с которым Пасус поглядывал на всех – всех, кто обладал хоть каплей власти в империи. Сам правитель стоял перед ним на коленях.
– О, дорогой мой мальчик, мне невыносимо видеть вашу боль. Конечно, примите его, ваше величество, – промурлыкал ублюдок, откупоривая фиал.
Тайрус попытался встать, но рука Пасуса легла на его плечо, без слов приказывая оставаться на месте. Тогда император потянулся за фиалом, но Пасус рявкнул:
– Нет.
Я обещала не смотреть и не собиралась, но увидела, как Тайрус задрожал от острой ненависти, когда сенатор так и не выпустил фиал.
– Давайте, – сказал Пасус.
Тайрус наклонился вперед и вдохнул отраву прямо из рук сенатора. Я вгляделась в лицо императора, пытаясь понять, насколько сильна доза. Наркотик подействовал, и черты лица Тайруса затуманились.
Он обмяк; Пасус придержал его, затем обратился к зрителям:
– Думаю, можно с уверенностью сказать, мы с императором наконец пришли к согласию.
Смех. Он резал по моим ушам. Возможно, гранды смеялись из вежливости, может, выслуживались перед тем, кто теперь заправлял всей империей… Но я не собиралась их прощать. Руки чесались выдрать голосовые связки всем, кого вижу. Мне так хотелось протаранить на «Гере» этот корабль и…
Тут я глянула на прекрасный звездолет, и кровь закипела от одной только мысли. Вот же зацепка; она уходила в темноту, пока я не увидела, где ее конец. В груди вспыхнула надежда. Я закрылась ею, словно щитом, пока Пасус напоминал Тайрусу подобрать скипетр с пола… а потом принялся выгуливать императора по комнате, будто тигра, выученного прыгать сквозь горящее кольцо.
Пока у нас с Тайрусом были связаны руки, но это ненадолго. И когда настанет черед Пасуса, ничто в галактике его не спасет. Я об этом позабочусь.
Глава 29
Пасус стоял во внешнем круге Великой Гелиосферы и небрежно поигрывал скипетром – держал его за императора, как он повадился объяснять. А сам не сводил глаз с моей груди. В случае с другим мужчиной я приняла бы такое поведение за похоть, но Пасус не мог оторвать взгляда от метки Интердикта. Глава церкви, в которую ублюдок так искренне верил, даровал мне личность, однако сенатор отказывался это принимать ради собственного удобства.
Интересно, как он себя оправдывал? Ну в самом деле?
В любом случае Фустиан нан Домитриан остановился перед Тайрусом, который не принимал веналокса с прошлой ночи и выглядел так, будто в жизни не спал. Ему давали наркотик утром, и к вечеру он начинал страдать, пока не получал новую дозу. На следующий день он уже выглядел больным и не в себе. Извращенная бесконечная пытка, что снова и снова его изматывала. Он потер руки, когда викарий полил маслом его голову. Затем Фустиан подошел ко мне.
Я ждала, высоко подняв подбородок.
На миг Верховный священник замялся, но потом все же благословил меня.
Интердикт принял за него решение, и этого оказалось достаточно. Все огни были погашены, чтобы не мешать службе. Пасус приблизился к нам, положил руку на плечо Тайруса, хотел взяться за мое, но передумал и накрыл ладонью другое плечо импера тора.
– Примас Викарий, император и его будущая императрица вскоре поженятся.
Фустиан нан Домитриан задумчиво кивнул.
– Да, вопрос с личностью решен. Но что с наследниками? У нас по-прежнему остаются некоторые… генетические трудности. Ребенок должен быть… полностью человеком.
До того Тайрус вообще не обращал внимания на происходящее. Смотрел на Пасуса налитыми кровью глазами и ждал утренней дозы. Теперь же повернулся к викарию.
– У меня не будет детей.
– Разумеется, будут, – мягко возразил Пасус. – Мы возьмем все человеческое, что есть у Немезиды – что-то же у нее должно быть, – затем ДНК императора…
– Да я скорее себя кастрирую, чем позволю зачать наследника в такой ситуации! – заревел Тайрус.
– Император не понимает, что говорит, – отрезал Пасус. – Что до… Немезиды, нечеловеческие части ее генома легко заместить моими.
Тайрус расхохотался. Это был странный, неестественный смех, от которого император согнулся пополам. Я лишь смотрела на Пасуса. Тот веселья не оценил.
– Какая прелесть, – выдавил Тайрус, вытирая слезы. Или пот. Он выглядел неопрятно. – Мы втроем заделаем ребенка. Все мечты сенатора сбудутся.
– То есть мысль о моей ДНК вам противна? Это оскорбительно, ваше величество. – Пасус вынул фиал с веналоксом и принялся его рассматривать. – Я хотел бы услышать извинения. Или разобью следующую дозу.
Глаза Тайруса горели ненавистью, но ломка взяла верх. Мне пришлось отвернуться. Он не хотел, чтобы я видела его унижение; я сама этого не хотела.
Похоже, ломка завладела его разумом, вынуждая выпрашивать то, что послужило ее причиной. Тайрус никогда по своей воле не стал бы целовать обувь Пасуса или терпеть, как его в награду треплют по голове.
– В любом случае, – продолжил Пасус, размахивая скипетром (Тайрус выбыл из разговора; теперь он сидел на полу, привалившись к ноге сенатора и полностью забывшись), – в скором времени мы устроим великолепное зрелище, но я хочу, чтобы невесту его величества показали всем священникам империи, дабы они узнали: Всевеликий ее одобрил. Когда настанет час и придется вернуться к вопросу о скипетре, они будут более сговорчивыми.
– И когда же настанет час? – спросил Фустиан.
Пасус посмотрел на юношу у своих ног, явно что-то прикидывая.
– Думаю, не больше года. А свадьбу можно устроить сейчас. Через четыре дня ожидается великолепный вид на звезды. Может, тогда?
– Очень хорошо, – отозвался священник.
У меня упало сердце.
Четыре… четыре дня?
– Отлично, – улыбнулся Пасус. – Решено. – И уже Тайрусу: – Какая чудесная новость для тебя!
Император издал низкий звук – то ли одобрения, то ли возражения, и я потрясенно уставилась на него. Четыре дня. У меня всего четыре дня, а потом я потеряю «Геру». Пасус немедленно ее затребует, как только она перейдет в совладение Тайруса.
А без корабля я не смогу организовать побег!
Что бы я ни придумала, надо действовать, и поскорее.
* * *Мысли метались в голове как бешеные. Я набросала примерный план действий: надену скафандр, вытащу Тайруса в космос, а потом мы просто протараним на «Гере» все, что встанет у нас на пути.
Хороший план – вот только императора больше не держали на «Колоссе» или в любом предсказуемом месте, куда я могла бы добраться.
Его местопребывание постоянно менялось.
Тайрус ошибался, когда говорил, что ему больше нечего продать. Пасус наловчился предлагать одну весьма ценную собственность короны – самого императора. Домитрианы считались главным семейством в империи, и только благодаря тому, кто он есть, Тайрус оставался престижным символом, который можно было по-разному
