Кто-то тронул меня за запястье, я почувствовала, как мне ввели под кожу иглы.
– Низкое давление.
– Гиперсомния.
– Расширенные зрачки.
– Очень низкий уровень всех аркан.
– Глубокий сон. Почти кома.
– Это точно яд.
– Но кровь чиста.
– Как это возможно?
– Мы не знаем.
45
Три дня прошли так, будто песок сыпался из одной половины песочных часов в другую. Новая дворцовая служанка, Марселла, помогала мне одеться. Это был первый день, когда я смогла подняться с кровати. Почтовые шары от королевы болтались на крючке у стола. Ее записка, в которой она просила меня немедленно явиться к ней в покои, как только я окрепну, была спрятана за поясом моего платья. Церемония Оглашения была отложена до тех пор, пока фаворитка не будет в состоянии подготовить и королеву, и принцессу.
В главной гостиной царил хаос. С самого утра, как только зажглись утренние фонарики, солярий наводнили шары-сплетники. Их черные носы со стуком впечатывались в стекла, просясь войти. Я знала, что они несут кучу пергаментов с вопросами, а глянцевые журналы наперебой выдвигают версии произошедшего со мной.
В дверь покоев кто-то тихо постучал.
– Леди Камелия еще никого не принимает. Пожалуйста, запишитесь в лист ожидания, – раздался голос Элизабет из кабинета. Там же надрывался и дворцовый телефон.
За дверью громыхал мощный голос Реми.
– Покиньте немедленно коридор. Вы можете оставить цветы с пожеланиями о выздоровлении.
Разложенные на чайном столике газеты пестрели названиями:
НЕУДАВШЕЕСЯ УБИЙСТВО ФАВОРИТКИ ЭКС-ФАВОРИТКОЙ
ЯД ПРИ ДВОРЕ СТАЛ ОПАСНЕЕ КИНЖАЛА НАЕМНОГО УБИЙЦЫ
ПРИНЦЕССА СОФИЯ ПРИШЛА В ЯРОСТЬ
ИЗ-ЗА ОТРАВЛЕНИЯ ФАВОРИТКИ И ОТПРАВИЛА В ТЮРЬМУ ВЕСЬ ШТАТ СЛУЖАНОК
ДВОРЦОВАЯ СЛУЖАНКА, ВИНОВНАЯ в ОТРАВЛЕНИИ ФАВОРИТКИ, ПОСАЖЕНА в ГОЛОДНУЮ КАМЕРУ
– Подай мне плащ, Марселла, – сказала я, запинаясь. Мне очень хотелось, чтобы Бри вернулась.
Она накинула плащ мне на плечи, и я открыла дверь. За ней стояла Клодин со своим дворецким.
– Я только собиралась постучаться, – сказала она.
– Я ухожу. У меня назначена встреча. – Я вышла за порог. Реми собирал по всему холлу цветы, открытки и почтовые шары.
– Подождите. Мне нужно с вами поговорить. У меня есть что вам рассказать.
– Если это по поводу того, что я видела в Торговом Квартале, не беспокойтесь. Я никому ничего не говорила. И обещаю, что не стану.
– Я знаю, что не станете, – прошептала Клодин. – И я очень, очень вам благодарна. – Она глубоко вздохнула. – Вам уже лучше?
– Яд благодаря пиявкам не затронул мою магию. – Я не стала ей рассказывать о том, что для восстановления ей понадобится целый день.
– Мне очень жаль, что так вышло с вашей служанкой. Как ее звали? Я видела заголовки: ее морят голодом.
– Бри. – Я едва смогла сдержать слезы.
– Можно мы войдем ненадолго? – Она тревожно оглянулась, как будто за нами кто-то наблюдал. – Только на одну минутку.
Я вздохнула, и мы вернулись в главную гостиную.
Клодин облизала нижнюю губу.
– Может, мы воспользуемся одной из процедурных?
– Клодин, мне нужно уходить.
– Пожалуйста. – В ее глазах было отчаяние.
Я повела ее в процедурную и закрыла за нами дверь.
– В чем дело?
Она наклонилась ко мне и зашептала:
– Не выдавайте ни одной эмоции, пока я буду с вами говорить. За нами постоянно следят. Служанки, дворецкие. Постарайтесь сделать вид, что смеетесь, как будто я рассказываю веселую историю, тогда они не обратят на нас внимания. – Она подождала, пока я кивну. – Я почти уверена, что это София отравила вашу еду. Она запретила нам есть блюда с тележек якобы потому, что еда приготовлена специально для вашего скорейшего выздоровления. Но я и тогда подозревала неладное.
Я попыталась скрыть поднявшийся гнев за смехом.
– Я знала, что это она. Бри никогда бы не причинила мне вреда.
– Когда мы были моложе, София часто делала нам больно. Если мы отказывались выполнять то, что она хочет, даже если речь шла об играх в саду, она всегда очень злилась. И если мы проводили время с другими людьми, а не с ней, она тоже нас наказывала.
– Как?
Клодин услышала, как кто-то прошел мимо двери, и замолчала.
– Она подмешивала нам в чай дрянь, добавляла в кремы смеси, от которых мы заболевали, не могли подняться с кровати много дней и куда-либо выйти. – Она сделала паузу и фальшиво рассмеялась, я последовала ее примеру. – Я всегда ее слушалась.
– Так больше продолжаться не может.
– Ей все дозволено, и она не прекратит. Она ведь только начала манипулировать вами, Камиль. И чем больше вы сопротивляетесь и даете ей отпор, тем будет хуже. – Клодин опустила голову. – Я не настолько сильная, чтобы оказывать ей сопротивление.
– Я не позволю ей продолжать в том же духе.
– Она все время твердит о том, как бы ей хотелось менять себя по щелчку пальцев, когда она входит в комнату и видит кого-то красивее, чем она. Она пытается придумать, как это осуществить. Она экспериментирует.
– Мы должны ее остановить.
– У меня не хватает смелости, – замотала головой Клодин. – Я уеду. Сразу же после ее свадьбы. Я просто пришла сказать, чтобы вы попросили Мадам Дюбарри нанять человека, который будет пробовать вашу еду. Вы были так добры ко мне, и я не хочу оставаться в долгу.
– Куда ты уедешь?
– Не знаю. Подальше отсюда.
После того как Клодин вышла, я расшвыряла по столу банки с тональными кремами и снадобьями. Одну я швырнула об стену, она разбилась вдребезги, оставив пятно, похожее на сгусток крови.
– Неважное настроение? – раздался за спиной чейто голос.
Я мгновенно развернулась. За ширмой для переодевания стоял Огюст.
– Как ты сюда попал?
– У меня свои методы, – ответил он, подходя ближе и сокращая до минимума расстояние между нами. Куртка и рубашка на нем были расстегнуты, галстук ослаблен, а моряцкие штаны пузырились на коленях. Он него пахло одеколоном и шампанским. Щеки покрывала щетина, а глаза были уставшими, как будто он всю ночь не спал. Огюст снял куртку.
– Ты сумел пройти так, что Реми тебя не заметил. – Это меня сильно напугало.
– И Клодин тоже. Я видел ее в холле, – сказал он. – Когда я в первый раз навещал тебя здесь, я попытался выяснить, есть ли способы проникнуть сюда или выйти отсюда незамеченным, а они обязательно должны быть. Не дай бог случится осада и возникнет необходимость тайно вывести отсюда важных людей. – Огюст поднял руку и коснулся моей щеки. – Ты в порядке? Я прочел в газетах об отравлении.
Я позволила его руке касаться моей щеки слишком долго, прежде чем сделала шаг назад. Но ощущение тепла и мягкости осталось.
– Мне уже лучше. Все прошло.
– Я послал тебе почтовый шар. Ты, как всегда, не ответила.
– Я получила четыре тысячи писем и шаров и до сих пор не все вскрыла.
Он дотронулся до моего плеча и
