– Нет, – встрепенулся я. – Я в порядке.
Однако он мне не поверил. Я попытался усмехнуться и пожал плечами.
– Вы получили мою телеграмму? – осведомился он.
– Да. Десять тысяч фунтов – неплохие деньжищи! На них можно купить все что угодно.
– И вы выяснили, что именно купил на них означенный человек?
– Учитывая, что вы меня проинформировали только нынче утром, мне понадобится некоторое время, – парировал я.
Фонсли вылупил на меня глаза. Ничего себе! Не хватало еще, чтобы крючкотвор довел до Куйэла, что я ненадежен или, хуже того, не вполне вменяем. Деньги-то всегда нужны.
– Извините, – сказал я после паузы. – Я хотел сказать, что я сегодня утром кое-что разузнал, основываясь на вашей телеграмме.
– И что это был за экивок?
– Мне думается, Молдинг мог потратить деньги на книги.
– Книги? – насупился Фонсли. – За десять тысяч можно купить целую, чтоб ее, библиотеку!
– Библиотека у него уже есть, – возразил я. – А когда у человека скапливается столько книг, сколько у Молдинга, он перестает интересоваться простым чтивом и переключается на нечто… запредельное. Библиофил вроде Молдинга начинает искать редкие тома. Фолианты. А чем они редкостней, тем дороже стоят.
– О каких, интересно, томах у нас идет речь?
Но прежде чем я собрался с ответом, Фонсли провозгласил:
– Надеюсь, он скупал не литературу извращенного характера? Он мне никогда таким не казался.
– Смотря что иметь в виду под словом «извращенный».
– Не корчите из себя философа. Вы прекрасно понимаете, о чем я.
– Если вы о книгах эротического свойства, то нет. За Молдингом данной слабости не замечено. Есть у него в библиотеке и такие, но их немного. Но с некоторых пор у него развился интерес к оккультному. Что-то вроде очарованности, однако всех приобретенных книг из списка я у него дома не нашел. Большинство каким-то образом исчезло, хотя, возможно, я их просто проглядел на полках, а нашел всего-то парочку экземпляров. Все разом охватить нельзя, приходится идти пошагово.
– Оккультизм? Эротика? И вы в этом поднаторели. А ведь только неделя прошла! Наши денежки, надо сказать, расходуются с толком. Найти Молдинга у нас не получается, зато свою эрудицию вы повышаете семимильными шагами. Скачками во времени.
Опять он за свое!
– Элементарный здравый смысл. Передайте Куэйлу, что когда я отыщу что-нибудь достойное его внимания, сразу же выйду на связь.
– А подотчетные документы? – бдительно спросил Фонсли.
– Будут и они.
– Рассчитываю на вас. А то, знаете ли… У нас деньги… из того, что пониже спины, не растут.
– Вижу, мистер Фонсли, – ухмыльнулся я. – А иначе бы вы вложили их в новый костюм. Да и приличные манеры не мешало бы обновить.
Фонсли хотел что-то сказать в ответ, но прикусил язык. Что именно он обо мне думает, я давно знал. Однажды я случайно подслушал, как он иезуитски отговаривает Куэйла отказаться от моих услуг (разговорчик произошел после моей выписки из Крэйглокхарта). До войны я тоже работал на Куэйла – выполнял примерно такие же задания, что и сейчас, правда, Фонсли был тогда мелкой штафиркой. А в секретарях у Куэйла ходил Хэйли – парень старой закваски (он воевал и получил ранение в Крыму, а за обедом глушил портвейн).
– Он и не был настоящим офицером, – увещевал начальника Фонсли, имея в виду мое досрочное списание в отставку. – Хуже того, он ведь сломанный человек!
А Куйэл ему отвечал:
– Офицером он был не чета нам с тобой. А сломанного человека можно и починить, особенно если он сам этого захочет.
Поэтому я оставался лояльным по отношению к Куэйлу. Он в меня верил. Способствовало и то, что за услуги он мне платил – немного и, случалось, с задержкой, но все-таки…
– До свидания, мистер Фонсли, – сказал я, уходя, но он в ответ промолчал.
* * *Уже стемнело, когда я добрался до Челси и нашел улицу, где располагалась «Дануидж и дочь, книготорговая фирма». Это был район, известный как Конец Света – по названию паба на западной оконечности Кингс-Роуд. В прошлом веке здесь бытовала своеобразная колония артистов. Здесь жили и работали Тернер, Уистлер, Розетти; богемная атмосфера чувствовалась тут до сих пор.
Однако «Дануидж и дочь» афишировать себя, похоже, не стремились, а единственным знаком, указывающим, что некий дом с террасой представляет собой контору, являлась медная дощечка с двумя сцепленными «D». Я позвонил в звонок. Спустя минуту дверь отпер лысый мужчина в пижамных штанах и жилете на голое тело. В одной руке он держал сигарету, в другой – подсвечник.
– Чем могу помочь? – пробурчал он.
– Мистер Дануидж?
– Он самый. Мы знакомы?
– Нет. Я здесь от имени мистера Лайонела Молдинга – вашего клиента. – Это была не ложь, а скорее аппроксимация правды. – Моя фамилия Сотер.
– Час поздний, но вы уж лучше заходите, раз вы по делу от Молдинга.
Он открыл дверь пошире, и я переступил через порог.
Дом освещен был слабо, но своим обилием книг уже в прихожей напоминал жилище Молдинга. Широкая лестница вела наверх, но Дануидж ее проигнорировал.
Он пересек холл и распахнул тяжелую деревянную дверь, а потом жестом пригласил меня войти внутрь. Я очутился в одной из смежных комнат. Помещение напоминало книжный салон – столько здесь было томов и фолиантов (некоторые хранились под стеклянными или решетчатыми покрытиями).
– Он, наверное, послал вас с покупным списком? – спросил Дануидж. Вынув сигарету изо рта, он протянул мне руку. – Давайте поглядим, что ему нужно…
Я не ответил. У окна красовался стол с пепельницей, полной окурков. Было понятно, где священнодействует Дануидж в отсутствие назойливых заказчиков.
Стол был завален разномастными листами бумаги, покрытыми символами, которые смахивали на шифр.
Я дотронулся до маленького клочка бумаги, но завеса тайны мне, разумеется, не приоткрылась.
– Что это? – поинтересовался я.
– А вы расскажите о них Молдингу, – посоветовал мне Дануидж. – Ему ведь они были очень интересны, хотя у меня в тот момент не было в наличии тех шестидесяти томов, которых он домогался. А вообще это Манускрипт Войнича[62]. Он считается доподлинным компедиумом магии.
– На каком он же написан языке?
– Думаю, на смеси английского и иврита. Это подстановочная криптограмма. Перевести ее не сложно, надо лишь подобрать схему. Эта исходит от Cтаршего Адепта Герметического ордена Золотой Зари. Похоже, у него произошла размолвка с Берриджем из-за Ирис-Урании, а еще и с мистером Кроули[63]. Впрочем, если речь вести о Кроули, то я его винить не могу. В мой дом путь ему заказан. Он не тот, за кого себя выдает, а уж меня не проведешь: я их в деле порядком повидал. А когда мы соберем всю партию, я вашему Молдингу дам знать. Цену запрошу нормальную, пусть не переживает.
Дануидж прикурил другую сигарету (мне он ничего не предложил) и с подозрением замерцал на меня глазами сквозь дым.
– Обычно мистер Молдинг сам навещает меня, –
