Все эти беды – из-за Старика Рыбы, уговорившего спутников идти в стороне от дороги. Надо-де продвигаться скрытно, на тракте возможны нежелательные встречи. Никто не должен знать, куда они направляются. Если их увидят, то запомнят, а после, когда дело будет сделано, заподозрят. Конечно, это совершенно ни к чему. Но как же тяжко пробираться через заросли, хоть Рыба и не сбился в чащобе ни разу с пути.
Талли это не нравилось еще больше, чем Смедзу, но он во всем поддерживал старика.
Четвертую ночь в лесу Смедз проспал как убитый. Он уже до того вымотался, что мог заснуть мертвым сном в любой обстановке.
– А ты крепчаешь, Смедз, – отметил бывалый проводник. – Мы еще сделаем из тебя мужчину.
Тут бы Смедз его и прикончил, но слишком уж хлопотное это дело – освобождаться от лямок, вставать, нападать…
Пожалуй, больше всего изматывала кладь. Он тащил на спине восемьдесят фунтов барахла, и хотя часть продуктов уже была съедена, ноша нисколько не полегчала.
Через восемь суток, вскоре после полудня, они добрались до места. Смедз стоял на лесной опушке и видел перед собой Курганье.
– Так это здесь было знаменитое побоище? Что-то не впечатляет ни хрена.
– Курганье уже не то, что было раньше, – согласился с ним Старик Рыба.
– У тебя хоть имя-то есть, кроме Старика?
– Рыба.
– Я про настоящее имя.
– А чем Рыба не нравится?
Неразговорчивый, сука.
– Это наше дерево? – спросил Тимми. – Вон там?
– А то чье же? – хмыкнул Талли. – Других я вокруг не вижу.
– Деревце, я тебя обожаю! – прокричал Тимми. – Ты меня сделаешь богатеньким.
– Рыба, – обратился Талли к Старику, – прежде чем идти за клином, нужно отдохнуть.
Сощурившись, Смедз посмотрел на родственника. Впервые за весь поход тот позволил себе нечто отдаленно похожее на жалобный тон. А ведь кузен капризен и раздражителен – Смедз все гадал, долго ли он продержится. В дороге Талли помалкивал, и это помогало Смедзу терпеть тяготы. Значит, у клина и впрямь невероятная цена, если родственничек готов на все, чтобы до него добраться.
Неужели это она – сказочная добыча, которую двоюродные братья ищут всю жизнь? И этот куш вот-вот упадет им в руки? Да ради него Смедз готов выдержать любые испытания.
Рыба поддержал Талли:
– Приступить можно завтра в ночь, не раньше. А лучше послезавтра. Сначала – разведка. Надо знать эту местность не хуже, чем тело своей милашки.
Смедз нахмурился. И это неразговорчивый Рыба?
– Подыщем надежное место для основного лагеря и устроим запасной, на всякий случай.
Услышанное вывело Смедза из себя.
– Что еще за морока? На кой все это нужно? Не проще ли пойти, да срубить хренов дрын, да свалить отсюда?
– Смедз, заткнись! – рявкнул Талли. – Твою мамашу! Где ты был последние десять дней? Вытряхни дерьмо из ушей и перестань ими хлопать, и мозги куриные хоть разок примени по назначению.
Смедз умолк. Его уши вдруг обрели сверхъестественную чуткость и уловили зловещий тон в голосе Талли. Уж не жалеет ли кузен, что взял Смедза на дело? Уж не считает ли его слишком тупым, чтобы оставлять в живых? Уж не сквозит ли во взгляде Талли то же презрение, с каким частенько смотрит на спутников Рыба?
Смедз опустил веки, отгородился от товарищей темнотой, чтобы сосредоточиться и вспомнить услышанное в походе, но не обдуманное из-за нехватки душевных сил, которые тратил на жалость к себе.
Все верно, нельзя просто так пойти и свалить чертов тополь. За Курганьем наблюдают солдаты. А кроме военной силы, дерево защищено своей собственной, колдовской, по слухам, весьма и весьма немалой. Не обладай оно этой мощью, как бы пережило битву с величайшим в мире злом – злом, которое из самой земли вырывало потроха?
Ну да ладно. Смедз и не рассчитывал на легкий успех. Он готов потрудиться, как не трудился никогда в жизни. И он будет крайне осторожен. Надо держать ухо востро и без устали шевелить мозгами. Это не девчонок Кинбро «музыке» учить.
День и ночь провели в лагере. Даже Старик Рыба согласился с тем, что отдых необходим.
Следующее утро было решено посвятить разведке.
– Ты остаешься, – сказал Талли Смедзу. – Вон, аж до самой задницы ноги стер. Слушайся Рыбу, он тебя полечит. Чтобы здоровым был, когда придет время возвращаться. Пошли, Тимми.
– Куда идете-то? – спросил Смедз.
– Попробуем в город сунуться, осмотреться там.
Они ушли. Через час вернулся Рыба.
– Быстро ты. Подыскал место?
– Подыскал, только не очень удобное. С тех пор как я был здесь последний раз, русло реки сместилось на двести ярдов. Придется обойтись без утренних пробежек. Дай-ка на ноги твои гляну.
Смедз вытянул их. Рыба опустился на корточки, поворчал, трогая мозоли.
– Плохо? – кривясь, спросил Смедз.
– Видывал я и похуже, но нечасто. Вот тут омертвение… Здесь вроде тоже. – Его лицо на миг стало рассеянным. – Мой грех. Ведь знал, что ты сопля зеленая и у Талли порядка в башке не больше, чем в курятнике. Не надо было мне соглашаться на такую спешку. В начале поспешишь – в конце пожалеешь.
– Ты уже решил, как распорядишься своей долей?
– Нет. Хочешь дожить до моих лет, обзаведись привычкой слишком далеко вперед не заглядывать. Не так уж много шансов, что желание исполнится. Живи сегодняшним днем, парень. Пойду поищу, чем тебя подлечить.
Человек с седыми кудрями и прямым, как шест, хребтом скрылся в лесу. Проводив его взглядом, Смедз постарался выгнать из головы худые мысли. Не хотелось оставаться с ними наедине.
Рыба вернулся с охапкой травы:
– Накроши и сложи вот сюда, в мешочек. Каждой травки – поровну.
Трав было три.
– Набей потуже, а потом лупи палкой, вот она. Время от времени переворачивай – надо размять хорошенько.
– И долго лупить?
– Стукни тысячу раз, а лучше тысячу двести. Потом переложи сюда, в котел. Добавь кружку воды; вари, помешивая.
– А дальше?
– Готовь второй мешок. И в котелке мешай через каждую пару минут.
Старик опять исчез в лесу, даже не сказав, зачем отлучается.
К его возвращению Смедз уже отлупил третий мешочек. Рыба принюхался.
– А ведь можешь, если захочешь. – Он сел, снял котел. – Хорошо. Заканчивай с мешком.
Он разорвал на повязки самую старую рубашку Смедза, завернул в тряпки сочащуюся листвяную пульпу. Прохладная, слегка пощипывающая, припарка мигом ослабила боль.
Рыба и другим полечил ноги. Свое дело этот лесовик знал на славу.
Откинувшись на ствол дерева, Смедз лежал и маялся сомнениями. Не был уверен, что сумеет поднять руку на Старика. А если и сумеет, хватит ли духу ее опустить?
– Тут еще живут человек шестьдесят-восемьдесят, – сообщил Талли. – Солдатня по большей части. Мы подслушали разговор: через пару дней уйдет большой отряд. Есть смысл подождать. А пока освоимся здесь хорошенько.
Осмотр Курганья начался после захода
