– Подозреваю то же самое, – согласился Беллуа. – Но хотел бы узнать истинное значение каменных плит.
– Думаю, что смогу вам помочь, – Френ поднялся на ноги.
– Прошу, – шагнул к нему Беллуа. – Поэтому мы сюда и пришли.
Френ глубоко вздохнул.
– Это действительно летопись. Она рассказывает нам историю Авар.
– Но как? – нахмурился Беллуа. – Как это может быть историей Авар?
– Старейшие писания Ашаани гласят: то, что люди почитают превыше всего, они увидят в Авар. Авар являлись нам во многих обличьях, ибо истинное для нас непостижимо.
– Как такое возможно? – ужаснулся Беллуа. – Ведь в таком случае они… – он запнулся, подбирая слова. – Отражают наше собственное невежество.
– Разве? – пожал плечами Френ. – А разве посланники должны являться в понятном образе? Я многое не могу объяснить. Я – лишь сосуд древних сказаний и традиций. Но вот что я скажу: людям следует не толковать о непонятном, но задавать вопросы, которые и приведут их к ответу, – Френ указал на плиты и принялся перечислять так, как будто помнил все наизусть: – Был век Медведя и Темной ночи. Затем Матери и Небесных сфер, продлившийся долгие столетия, пока жизнь не сбросила и эту кожу, как змея, чтобы переродиться вновь и вновь. Потом настал черед Лошади, а его сменила эра Гор и Королей-богов. Далее следовали Орел, Ягненок и Лев. За ними век Стрел. Век Исследования и Кораблей моря, Машин и Великих городов. Век Философий. Век Золота и век Великих обманов. Бурь, Пустынь, Льда. Век Звезд, Падающих небес и Дождя смерти. Век Сотворенных, эры Драконьих войн. Век Голода и Каннибалов. И долгий мрак, когда не было никаких легенд, – Френ повернулся к нам. – Повествование плит заканчивается возле века Каннибалов. Возможно, люди Кинвата сумели пережить темные столетия, ведь изображение на последней плите – не что иное, как Дэйхак, разрушающий их славный город во время первой из Драконьих войн. Всегда наступает война, и Авар меняют облик.
Несколько мгновений мы слушали лишь далекий плеск водопадов.
– Мы до сих пор живем в веке Драконов, – продолжил Френ. – Обратите внимание, что в большинстве прошлых эпох драконов не было. Они появляются позже, в конце века Звезд, и переживают множество циклов. Есть они и среди так называемых «Сотворенных». Их каким-то образом создали люди – в годы Великой науки, соединив в одном творении полезнейшие качества многих существ.
– Невозможно, – возразил Беллуа. Глаза его были широко распахнуты, но в них читались ни гнев или осуждение, а что-то на грани между страхом и ошалелостью. – Значит, люди что, создали и Авар?
Френ покачал головой:
– Нет, Авар являются нам в обличье того, что мы больше всего почитаем, неважно, зверь это, машина или нечто воображаем.
– Откуда ты знаешь? – спросил Беллуа.
Я прочистила горло.
– Отец однажды рассказал мне про наемника, с которым служил в драконерии. В пустыне, откуда наемник был родом, драконы не водились, поэтому Авар являлись людям в облике лошадей.
Беллуа поднял взгляд на плиту, где лошади тянули двухколесные повозки с воинами.
– Однако это не опровергает учения Расаала о том, что Коррузон есть Изначальное Пламя, главная ипостась Первого, который вытолкнул горы своим…
Беллуа умолк, узрев противоречие самостоятельно: многие века безо всяких драконов. Он рухнул на колени, продолжая глазеть на высеченное в камне доказательство, разрушившее все, на чем зиждилась его жизнь.
– То, что мы почитаем превыше всего, отражает нашу суть, – добавил Френ. – Воинственные люди поклоняются эгоистичным богам и строят им стальные алтари. Жадные делают их из золота. Мирные – из любви.
В глазах Беллуа мелькнули поразившие меня слезы.
– Тогда что же Авар такое? – задал он ровно тот же вопрос, что и я своему отцу, наверное, целую вечность назад.
От мысли об отце меня охватила тревога.
Френ отнесся с долей понимания к метаниям Беллуа.
– Если Ашаани и знали, то свидетельств не сохранили, и потому я могу утверждать, что вопрос останется без ответа.
Я задрожала, оглядывая плиты – в особенности последнюю, изображающую событие куда более древнее, чем битву каменных драконов посреди наших руин, когда Дэйхак разрушил Кинват.
Все это казалось невозможным, и в то же время безмолвное доказательство было у нас прямо перед глазами, вырезанное в сердце горы и окруженное похожим на могилу городом.
– Мир гораздо старше, чем вы можете вообразить, – заключил Френ.
Кайрек подал Табену знак подняться.
– Пора возвращаться. Мы пробыли в пещерах чересчур долго!
– Мне нужно сделать еще несколько эскизов! – Туло стоял на коленях у разложенных веером листов пергамента и отчаянно орудовал то мелом, то карандашом – намечал, выделял тон, накладывал тут и там тени.
Беллуа продолжал стоять на коленях.
– Какой же я глупец!
– Нет, добрый Беллуа, – сжал его плечо Мабир. – Все не так просто.
– Я думал, что сумею найти здесь способ добиться снисхождения для Майи и остальных. Но если Расаал узнает об этом зале, плиты попросту уничтожат. Ибо изображения бросают тень на то, во что мы якобы должны верить.
– Не на все, – возразил Мабир. – Если его увидит Аддай, он, конечно…
– Его долг – защищать Расаал, а не сомневаться в его учениях. Ты не понимаешь, Майя, против тебя выступаю не я и даже не Аддай, а сам Храм. Вначале я должен был замять историю с Гетигом и выяснить, где правда, а где ложь… Я самоуверенно полагал, что истина будет на стороне Коррузона. Но Аддай приказал мне полностью тебя опорочить и, если не выйдет, убить, а дракона твоего уничтожить.
Далекий грохот водопадов смешался со стуком крови в ушах.
– Почему?
– Потому что ты угрожаешь заведенному порядку. Ты олицетворяешь ересь, которой нельзя позволить вернуться в наш мир, – что Коррузон и Его храм тоже временны. На кону стоит слишком многое. Расаал никогда тебя не простит и никогда не признает. Ты для них – яд. Ты должна быть устранена. У Расаала нет другого выбора. Тебя будут преследовать до самой смерти.
Сердце тяжело забилось.
– Тогда что за Авар этот Коррузон?
Беллуа покачал головой.
– Если Авар – отражения нашей веры, то что такое Эдимму? – я сумела произнести имя существа-тени лишь шепотом, боясь его пробудить. – Какова его природа? Что оно отражает? А Утукку? – я повернулась к Френу и Мабиру, ожидая услышать хоть что-нибудь, однако они оба словно воды в рот набрали. – И что это такое? – я ткнула в изображение Дэйхака. – Оно ведь тоже похоже на дракона, верно?
Никто не ответил.
Откуда-то сверху донеслись треск и шипение. Мы вскинули головы и увидели, как от потолка откололась глыба льда и рухнула, подняв тучи брызг, в неподвижное озеро. Звук удара грохотом отразился от стен. Тысячи крошечных осколков закружились в воздухе, как снежинки.
– Аддай наверняка узнал, что мы пропали, – поторопил нас Кайрек. – Надо уходить.
– Пусть мальчик
