Шарахнуло, загудело освобожденной мощью разлетающихся рубашек, застучавших осколками по стенам. Коридор резко выдохнул облако сгоревшей взрывчатки, пахнул острой резью, ударившей в нос.
Макар, вскочив, побежал к проходу, ведущему к катеру. Оглядываться не хотелось, но стоило, с такой-то живучестью этих уродов. Никого? Никого.
Он добежал до двери, перекинул ногу через комингс, и тут что-то ударило в спину, пронзив насквозь ледяными брызгами адреналина. Да ладно? Не может же быть! Макар оглянулся еще раз в оседавшее серо-белое облако разбросанных взрывом наледи, пыли и все еще оседавшего дыма. И едва успел пригнуться, видя, как в него выстрелило оттуда, из глубины, что-то длинное и темное.
Звонко чпокнул металл над головой, загудел, успокаиваясь. Прямо в стене, почти рядом с головой, торчал выгнутый острый… шип, коготь? Темное тело вырвалось из оседающей мглы, ринулось за ним, на ходу разбрызгивая темное, рвущееся наружу. А дверь вдруг заклинило.
Бежать, снова бежать! Макар несся вперед, лихорадочно соображая – как он сможет остановить эту сволочь, если та доберется? Чем? Он знал, как и всегда, выжигая заразу, ему мог помочь только огонь. Но не один фонарик, фига. Быстрее, быстрее!
Перевернул на бегу несколько пустых ящиков, через пять секунд загрохотавших, отшвыриваемых в сторону тварью. Не перепрыгнула, не пошла по стене или потолку? Хорошо, слабеет, гранаты помогли, пусть и оставили одну в живых. Макар, добежав до поворота, выводящего на прямой участок к крайнему модулю, выходящему к берегу, развернулся, качнувшись в сторону.
Правильно сделал… Металл тут же взвыл, получив еще одну острую дрянь, то ли выдранную из себя и брошенную, то ли выстреленную, как из оружия. Макар ответил, подловив немного неуклюжего от ран противника, метнул копье, любимое, самолично сделанное и заостренное.
Попал! Пусть не в корпус, пусть куда-то в плечо, но попал!
Тварь закрутило, откидывая вбок. А Макар поднажал, стараясь ускориться и успеть до трех бочек, так и не выкаченных к роверу, когда близнецы грузили топливо для катера. Быстрее, сейчас очухается, ну! А где ровер?
Макар успел, и порадовался, видя пусть еле-еле, но горящий дежурный фонарь на стене. Опрокинул первую бочку, ударил подхваченным в последнюю минуту в столовой топором, прорубая дырку, затем вторую бочку, третью. И покатил одну вперед, подхватил, оставляя блестящий след.
Тварь вылетела, когда он снимал, бережно и стараясь не потушить, фонарь. Макар, сплюнув, накинул капюшон парки, боясь спалить волосы. Хотя тут бы самому не сгореть. И грохнул его прямо в натекший керосин, развернулся и побежал. Но не сумел добраться к выходу раньше, чем полыхнуло.
В трубе коридора, открытого со всех сторон, воющий ветер чувствовал себя как дома, создав самую настоящую аэродинамическую трубу. И кислорода в ней хватило, да так, что жар полыхнул куда сильнее, чем ожидал Макар.
Жахнуло. Загудело. Закрутило в две стороны рыжие огненные цветки. Макар прыгнул, целясь прямо в полуоткрытый выход, когда его сильно толкнуло в спину, больно ужалив чем-то острым в плечо, ближе к шее…
Но он вылетел, как пробка из бутылки, приложился о камни со льдом, навалился на дверь, захлопывая ее и жадно вдыхая воздух в легкие. Смог. Справился. Молодец.
Теперь осталось главное – удрать отсюда. И лишь бы ничего не случилось с катером за прошедший день, лишь бы ничего не случилось.
Ичиги скользили на подмерзшей земле и осыпающихся камнях, Макар, дважды упав, взобрался на высокий пригорок. Чуть правее скалы, где любили когда-то плескаться лахтаки, в узкой бухточке стоял на приколе «Енисей». Это было хорошо, просто замечательно! Бухту не забило, и не перекрыло наломанным льдом, катер покачивался на чистой воде, его лишь слегка обступала шуга, но это ничего. Четыре бочки виднелись на корме, еще три – стояли на причале. Перед въездом на пирс, стоял брошенный близнецами ровер. В душе привыкшего к Васильевскому порядку Макара поднялась волна негодования: вот говнюки, машину бросили! Но тут же он опомнился: их больше нет. Некого ругать.
Макар одернул себя, не время оплакивать мертвых! Сперва – выжить! Он перевел взгляд левее: метрах в трехстах, окутанный туманом, плавучий остров-кит подошел вплотную, встав параллельно обрывистому каменистому берегу. Макар припал к земле, чтобы его не было заметно. Одна за другой со спины кита на землю спрыгивали твари: две, три, десять… Их было слишком много на одного Макара.
А за спиной хлопало, трещало, подвывало на ветру. Макар обернулся: огонь жадно пожирал Треугольник. Из лопнувших от жара окон-иллюминаторов вырывались языки пламени, изо всех дымоходных труб чадила жирная гарь. Чему там вроде бы гореть, металл да утеплитель? Но нет, небольшие запасы нефти для печей, спрятанные от прожорливых песцов и вездесущих леммингов шкуры, натопленное сало моржей для готовки и ламп-коптилок; вязанки драгоценного плавняка лежавшие прямо в жилых помещениях, чтобы сухое тепло печек вытянуло из древесины намерзшую воду.
Треугольник сжираемый изнутри пламенем, умирал. Вернее, уже умер, став склепом для своих жителей и незваных гостей. В груди Макара что-то сдавило: это был его дом. Но это было уже историей. Твари, привлеченные с берега светом и теплом огня, приближались к жилым модулям. Ждать было нельзя.
Макар буквально скатился по крутому склону, чуть не потеряв в глубокой трещине топор. Почему ровер с полуразгруженными бочками так и остался стоять на подъезде, Макар определил с первого взгляда: кардан, длинная коленчатая железяка, соединявшая мотор-редуктор и задний ведущий мост, попросту лежал на земле. Видать, перегрузили мототележку близнецы, самодельная конструкция не выдержала, вот болты и срезало. Но это уже было неважно.
Макар порылся в рундуке под сиденьем, выудил на свет несколько бутылок с зажигательной смесью, два запасных баллона со сжатым воздухом, гарпунное ружье и гарпуны. Пригодится? Да, наверняка. Хотя от автомата с парой магазинов Макар бы совсем не отказался. Нет-нет да и бросая затравленный взгляд на край гряды позади, он прикрутил баллон к ружью, и зарядил гарпун. С резким «пшик» открылся клапан баллона, а стрелка манометра подпрыгнула до конца шкалы, подтверждая, что баллон полон. Ружье к бою готово. Распихав в нашитые кармашки бутылки с огнесмесью, Макар закинул пояс-сумку на плечо, прихватил «зажигалку Семецкого» и побежал к «Енисею».
Первым делом он скинул швартовочный трос с бетонной тумбы, пока только один, самый дальний, с носа. Держа ружье наготове, он обшарил палубу, рулевую рубку – мало ли какой пассажир мог пролезть. Откинув люк машинного отделения, спустился к двигателю. Дела были не очень: двигатель давно был на холоде – оброс изморозью, и просто так его не завести. Заправив смесью мазута и керосина бачок обогревателя и как следует накачав давление, он разжег горелку,
