И все же она стояла.
Выдохнув, она отпустила перила и перенесла вес на сломанную ногу. Подавив рвущийся наружу крик, она все же устояла и не упала. Обхватив рукоять меча обеими руками, она подняла его вверх, стараясь унять дрожь.
Бармаглот подвинулся ближе, но насторожился. Он шумно втянул воздух, как будто учуял запах металла – или, может быть, крови, когда-то его обагрявшей.
Еще один шаг, медленный, всеми четырьмя ногами.
Кэтрин хотела сглотнуть, но пересохшее горло отказалось слушаться.
Еще шаг.
Кэт представила, как делает это своими руками. Замахивается мечом изо всех сил. Наносит удар, рассекая хребет. Голова чудовища катится, подпрыгивая, по полу.
Она представила это снова и снова, и снова.
Отрубить ему голову.
Эти слова как будто были выжжены в ее мыслях.
Страшный зверь сделал еще шаг. Потом второй.
Соленая бусинка пота попала Кэт в глаз, защипало. Она моргнула.
– Кэтрин… – голос Джокера звучал напряженно.
Бармаглот прожигал ее горящим углем единственного глаза. По другой стороне морды у него все еще текла кровь. Пасть была распахнута, челюсти усеяны острыми зубами. Клыки, ряд за рядом, и все такие большие, что Кэт засомневалась, сможет ли чудовище закрыть пасть, даже если захочет.
И она тоже оскалилась, обнажив зубы.
Отрубить ему голову. Голову с плеч. Отрубить…
Внезапно по туше Бармаглота прошла судорога. Он повернул в другую сторону, бросился куда-то, скребя когтями по паркету. Крылья он сложил и прижал к спине, чтобы пролезть в открытые двери. Над пустыми улицами в свежем ночном небе мерцали и переливались звезды.
Выбравшись на крыльцо, Бармаглот распахнул крылья. Левое крыло поначалу дрожало, но, хотя и с трудом, монстр все же поднялся в воздух. Мгновение – и он улетел, только тень мелькнула по крышам. Его вой постепенно удалялся и замирал в ночи.
Глава 35
Меч выпал из рук Кэтрин и со звоном упал на пол.
Боль пронзила все ее тело, в ноге пульсировала боль, лодыжку жгло раскаленным железом. Застонав, она осела на пол, и пышная юбка снова окутала ее, Сердце отчаянно колотилось, горячая кровь стучала в пальцах.
Толпа снова ахнула, все испуганно замерли. Никто не понимал, что делать. Все ждали, когда кто-то другой примет за них решение. Кто первым совершит какой-то поступок.
Ждали героя, вождя, короля.
Но вот беда – Червонный Король стоял среди них, такой же бледный и дрожащий, как любой из его подданных.
Кэтрин поняла, что плачет. Из носа капало, но она не вытирала его. Ну и пусть кожа в красных пятнах, платье разодрано, а нос хлюпает, и все это видят – разве может быть иначе после пережитого ужаса. Пусть смотрят.
К ней, прихрамывая, подошел Джокер, не обращая внимания на зевак. То, что он хромает, казалось даже более странным, чем размазанные по лицу разводы угля.
– Кэтрин. Кэтрин, – склонился он над ней, – Где болит? Нога?
Собрав волю в кулак, Кэт кивнула, и даже от такого простого движения накатил приступ тошноты. Она бессильно откинулась на спину, и Джокер исчез у нее из поля зрения, но она чувствовала, как он приподнял подол ее платья – совсем ненамного. Достаточно, чтобы увидеть.
На Кэт вдруг накатил смех, она истерически захохотала и не могла остановиться.
– Ну, это уж… это просто… неприлично, – выговорила она кое-как, задыхаясь от смеха. Слезы крупными каплями скатывались на спутанные волосы. – Ой, черви-козыри, как же больно!
Джокер дотронулся до ее щиколотки, и она вскрикнула. Мир вдруг закружился и засиял вспышками огней. Кэт потеряла сознание.
– Л-л-леди Пинкертон?
Она застонала. Голова склонилась набок, и Кэт увидела Короля, Белого кролика и Мэри-Энн – они спускались по лестнице. Мэри-Энн, бледная от ужаса, обеими руками комкала передник, ее нарядный новый капор сбился на сторону.
– В-Ваше Величество, – сказала она. Ей хотелось, чтобы все ушли и оставили ее в покое. Хорошо бы лишиться чувств, забыться. – Бармаглот…
Вот и все, что она успела выговорить, и тут ее накрыл новый приступ невыносимой боли. Король сбежал по лестнице и, опустившись рядом с Кэтрин на колени, взял ее за руку.
– Вы великолепны! – Он выудил откуда-то носовой платок, но не предложил его Кэт, а вытер свой потный лоб. Он поднял голову и обвел глазами онемевшую, застывшую толпу. – Узрите сокровище моего сердца! Хранительница Бурлатного Меча! Храбрейшая и б-б-блистательная леди Кэтрин Пинкертон! Приветствуйте будущую королеву!
– Нет, – прошептала она, но за грянувшей овацией никто ее не услышал. Кэт снова начала оседать и почувствовала, как нежные руки поддерживают ее. Кто-то пальцем провел по мочке ее уха. – Я не… меч. Это не…
– Ваше величество, – звучно сказал Джокер, перекрывая приветственные крики. – Леди ранена. Она нуждается в помощи.
Король спохватился. Перепугался.
– Ой. Э-э-э. Д-да-да. Конечно…
Он взглянул на ее лодыжку и позеленел.
Из последних сил Кэт пыталась сосредоточиться, голова у нее пылала.
– Если я великолепная – и блистательная – и храбрейшая… – она проглотила крик, – То вы, в таком случае, никчемный!
Джокер замер. Король сжался.
– Бармаглот неделями наводит на нас ужас! И что вы сделали? Что делаете, чтобы его остановить?
Пискнув, Король втянул голову в бархатные складки мантии.
– Вы же Король! Вы должны были хоть что-то предпринять!
– Кэтрин! – Джокер коснулся ее лба, бережно отвел назад растрепанные волосы. – Поберегите силы, Кэт… леди Пинкертон.
Из-за плеча Короля выглянула встревоженная Мэри-Энн. Увидев лодыжку Кэт, она зажала рот ладонью, но снова овладела собой и обратилась к королю.
– Ваше величество, она не в себе от боли. Ее надо срочно отвезти к Рыбам-хирургам. Сейчас я вызову карету…
– К-к-кареты, да-да, – проблеял Король, быстро кивая. При каждом выдохе усики у него топорщились. Монарх согнулся (казалось, ему сейчас станет дурно), но овладел собой.
Кэт снова расплакалась, одурманенная болью.
– Чудовище нужно остановить, пока не пострадал кто-нибудь еще…
– Я отнесу ее, – перебил Джокер. – Так будет быстрее.
– Быстрее кареты? – засомневалась Мэри-Энн.
– Да, – он встретился с Кэт взглядом (глаза у него были встревоженные и такие желтые!). Прерывисто вздохнув, он добавил. – Ждать больше нельзя.
Не мешкая, он схватил Бурлатный меч и, сунув его обратно в трехрогий колпак, нахлобучил колпак на голову. Бубенцы были слишком блестящими, а их звон, слишком веселый, болью отдавался у Кэт в ушах.
Джокер, стоя на коленях, взял ее на руки.
– Это невозможно! Не можете же вы нести ее всю дорогу! – закричала Мэри-Энн.
– Я смогу, уверяю вас, – отозвался он. Хор голосов, криков и возражений утонул в гуле земли, задрожавшей под ногами, в грохоте, с которым пол театрального фойе неожиданно стал рушиться. Вокруг них, под ними камни взрывались и взлетали вверх. Казалось, что они с Джокером оказались внутри круглой башни. С замиранием сердца Кэт смотрела, как окружавшие их стены фойе, лестница и люстра улетали куда-то вверх, все дальше
