Ничто…
Но он изображал злодея. Перед ее родителями. Перед Королем. Перед всем Червонным королевством.
Но зачем? Чтобы спасти ее репутацию, до которой ей сейчас совсем не было дела?
Маркиза закивала.
– Вы слышите? Он признался в коварных злодеяниях, и мы все тому свидетели. Какое счастье, что все открылось сейчас, не успев зайти слишком далеко. Счастье, что Мэри-Энн одумалась и догадалась просить о помощи.
Внутри у Кэтрин все кипело и бушевало. Глаза быстро наполнялись слезами, но она сморгнула их и снова повернулась, чтобы посмотреть на Мэри-Энн. Самая задушевная ее подруга жалась к стволу дерева с потрясенным и очень, очень виноватым видом.
Где-то в груди у Кэтрин узел гнева завязался еще туже.
Проследив за ее взглядом, Маркиза махнула служанкам рукой.
– Абигайль, Мэри-Энн, ступайте домой и приготовьте для Кэтрин горячую ванну. Ей сегодня досталось, бедняжке.
Девушки поспешно присели в реверансе.
– Я так рада, что все обошлось, Кэ… леди Кэтрин, – пролепетала Мэри-Энн прежде, чем следом за Абигайль удалиться в дом.
Гнев разбухал, рос в груди у Кэтрин. Она вовсе не считала, что все обошлось.
– Надеюсь, преступника ждет тюремная камера? – спросила Маркиза.
– И самая надежная! – запальчиво воскликнул Маркиз, брызгая слюной. Брызги попали Джокеру на щеку, но он и бровью не повел. – Ради безопасности нашей дочери! Надеюсь, что с этого дня ему не удастся околдовать еще хоть кого-то, кроме тюремных крыс!
– К-конечно! – залепетал Король и, явно пересиливая себя, подошел к ним. Он нервно потирал руки, и Кэт видела: ему ужасно хочется, чтобы вся эта неприятная ситуация поскорее осталась позади. – Я не могу найти слов, чтобы выразить возмущение тем… что случилось.
Брови Короля взлетели кверху, и он махнул рукой в сторону Джокера:
– А ведь он внушал мне доверие.
– Какие же вы все глупцы, – прошипела Кэт.
– Кэтрин! – прикрикнула на нее матушка.
Маркиз обнял супругу за плечи.
– Ну, ну, милая. Наша дочь сама не своя, разве ты не видишь?
Кэтрин выпрямилась, скрестив на груди руки.
– Какая же я тогда по-твоему?
– Гхм… ну, хорошо, – Король, прочистив горло, попытался сменить тему. – С Джокером мы, э-э-э, разберемся. – Он оттянул тугой воротничок. – А потом как можно скорее забудем неприятности, которые на нас обрушились!
Кэт в отчаянии повернулась к Джокеру. Он не отвел глаз и смотрел пристально, как будто пытался что-то ей сказать. Может, он говорил, что все это к лучшему, но Кэтрин отказывалась верить.
Неожиданно для всех Король захлопал в ладоши – нервно и ненатурально.
– Я, придумал! Вот что мы сделаем! Давайте устроим бал!
Кэтрин уставилась на него в недоумении.
– Бал?!
– Вы совершенно правильно сказали тогда, в театре, дорогая, – продолжал Король, и Кэтрин вдруг стало не по себе. – Я Король, и должен что-то предпринять, чтобы жители Червонного королевства чувствовали себя в безопасности. Никаких Бармаглотов, никаких похищений. Устроим веселый маскарад, а потом будем танцевать и пировать. Надо забыть все плохое, что когда-либо с нами случалось.
– Это безобразие! – завизжала Кэт. – Как же вы не помните? На последнем устроенном вами балу Бармаглот напал на гостей и…
Ее возмущение было подавлено Маркизой, которая зажала ей рот.
– Великолепно, Ваше Величество! Просто великолепно!
Король привстал на цыпочки и покачался, довольный похвалой.
– Тогда назначаю бал на завтрашний вечер! И… и… – Он вдруг смутился, щеки над закрученными усиками покраснели. – И может быть, завтра я смогу сделать важное объявление?
Монарх пошевелил бровями, глядя на Кэтрин, и она вскрикнула бы от ужаса, если бы мать твердой рукой не продолжала зажимать ей рот.
– Ну, а теперь, – щебетал Король, – вернемся же в замок. Уведите пленника. Вот теперь все в порядке, славно, славно!
Все, кто был на поляне, смолкли. Все взгляды были устремлены на Джокера. Настороженные, опасливые – кроме Кэт, которая смотрела на него с испугом и надеждой.
Что касается Джокера, то на его лице не осталось и следа враждебности или недовольства. Он улыбнулся Королю почти радостно и заговорил.
– Вы были очень добры ко мне, Ваше Величество.
Король раздулся от похвалы и начал теребить отороченный мехом край мантии.
– Ах, Джокер, ну что ты, право… не стоит благодарности.
– Поэтому мне особенно грустно, что я предавал вас. И снова предам сейчас…
Его золотисто-желтые глаза отыскали Кэтрин, лучась невысказанными словами. Тело Джокера начало расплываться – тень, трепет, взмах чернильно-черных перьев. Каркая, с деревьев слетел Ворон, и две неразличимые черные птицы скрылись в ночи.
Глава 38
Кэтрин даже не пыталась скрыть улыбку, когда ее отправили домой – как было сказано, ради ее безопасности, – а Король поспешно укатил прочь в своей карете. Стражники остались осматривать окрестности и думать, как же снова поймать Джокера.
– Его разыщут, – снова и снова повторял Маркиз, учтиво пропуская Кэт вперед у дверей дома. – Тебе не о чем беспокоиться. Уверен, его скоро схватят.
– Нет, не схватят, – беспечно ответила Кэт, взлетая вверх по ступеням. – И я очень этому рада. Все вы заблуждаетесь на его счет.
– Остановитесь, барышня! – строго рявкнула матушка, и Кэтрин покорно остановилась, пройдя один пролет. Она оглянулась на родителей. Облегчение на их лицах сменилось усталостью и недовольством. Отец был мрачен, у матушки подергивался уголок рта.
– Не знаю, чем околдовал тебя этот юноша, – произнесла она, упираясь кулаками в бока, – но теперь все позади, и мы больше не будем о нем вспоминать. Станем жить так, будто ничего этого не было. А тебе следует быть благодарной за все, что мы для тебя делаем, и выразить благодарность Его Величеству!
– Благодарность! Скажите на милость! Что же он такого сделал?
– Он спас твою честь, вот что! Любой другой на его месте отказался бы от своих намерений, услышав, что девицу – дважды! – уносил на руках какой-то мужчина. Его величество выказал величайшую доброту, Кэтрин! Изволь отнестись к этому с уважением, и надеюсь, что завтра ты воздашь ему сполна за такое великодушие.
– Мне не нужны его великодушие, его доброта, и вообще я не нуждаюсь в его милостях!
Матушка только фыркнула.
– Тогда ты просто дура, милочка.
– Вот и славно. В последнее время мне очень нравятся дураки.
– Довольно! – гневно воскликнул Маркиз.
Кэтрин замолчала, ошеломленная вспышкой, которые так редко случались у ее отца. Его лицо побагровело, и, хотя он смотрел на Кэт снизу вверх, она показалась себе ничтожной, как раздавленная мошка.
Маркиз заговорил медленно, отчетливо, взвешивая каждое слово.
– Ты не можешь еще больше опорочить честное имя нашей семьи.
От стыда и чувства вины по щекам у Кэтрин полились слезы. Никогда еще отец так на нее не смотрел и не говорил с ней так. Никогда она не видела подобного презрения к себе.
– Ты будешь делать все, что велит мать, – продолжал Маркиз. – Выполнишь свой долг единственной дочери и наследницы. И, если его величество попросит твоей руки, примешь предложение.
Кэт яростно замотала головой.
– Вы не заставите меня это сделать.
– Не заставите? – выкрикнула мать. – Да что с тобой такое, дитя? Это же дар! Хотя ты не сделала
