Я свалилась ей на плечо, внезапно почувствовав себя вымотанной до предела. Открыв глаза, я поймала на себе взгляд Пола - он смотрел на меня с привычной теплотой.
— Согласен с Джек, — произнес друг. — Все в порядке.
И с тех пор мы не поднимали эту тему.
В смысле, я совершенно уверена, что они обсуждали это, когда оставались наедине (при этой мысли меня перекашивает от неловкости), но они никогда не заговаривали об этом при мне. Это не значит, что ничего не изменилось. Я кое-что замечала. Всякие мелочи. Джек перестала вслух восхищаться задницами парней. Пол стал гораздо меньше пошлить. Думаю, им так же неловко, как и мне, и они наверняка ждут, когда я буду готова снова поговорить на эту тему. Я все повторяю себе, что надо вернуться к этому разговору, как только придет время и как только я стану увереннее в себе, кем бы я себя на тот момент ни ощущала.
Весной, будучи в десятом классе, я решила, что надо сделать выбор: или парни привлекают меня во всех смыслах, или мне вообще нельзя испытывать к ним чувства. Поэтому, когда Джастин Ран пригласил меня на выпускной одиннадцатиклассников, я увидела в этом знак свыше. Джастин мне нравился. Он был забавным, на него было довольно приятно смотреть, и он делал мне комплименты на каждом свидании, которое у нас только было тем летом. Я даже была не сильно против с ним целоваться. По крайней мере, пока поцелуи не начали превращаться во что-то совсем другое. Что-то с распусканием рук, быстрыми пальцами и неровным дыханием. И я не могла, просто не могла. Не боялась, а просто не хотела.
За неделю до начала учебного года я сказала Джастину, что мне лучше сосредоточиться на учебе. В конце концов, одиннадцатый класс будет самым тяжелым. Мы расстались мирно. Джастину было больно, но он сказал, что я должна делать то, что лучше для меня. И я, конечно, почувствовала себя еще более виноватой. Буквально секунду я подумывала о том, чтобы сказать ему правду. Но как он мог понять ее, когда я сама еще ни в чем не разобралась? Я не могла ничего поделать с ощущениями. Но и с чувствами ничего поделать не могла.
Осенью, когда мы с Джек не занимались нашим сценарием, я забиралась в кровать и лазала по форумам в оттенках фиолетового, пролистывала темы и кликала на каждую, где были слова «гетеромантик» или «нравятся парни». Но сколько бы постов я ни читала, сколько бы ни узнавала новых слов вроде «асексуал», «серый сексуал» или «аллосексуал», какими бы понимающими ни казались мне люди на форумах, я так и не смогла убедить себя, что все в порядке. Что я имею право чувствовать то, что я чувствую, и что это никогда не изменится. Что я действительно такая. Потому что как может быть, что мне нравятся парни, что мне хочется, чтобы кто-то пригласил меня на свидание, обнял за плечи, сказал, что я ему нравлюсь или даже что он меня любит - и в то же время никакого секса? Что если все на форумах тоже… просто запутались?
За зиму у меня появилась ужасная привычка каждую ночь не ложиться допоздна и записывать все свои мысли в текстовый файл. Писать о том, что парни для меня бывают прекрасны, как произведения искусства. Что мне хочется, чтобы меня поцеловали в лоб, но не более того. Что я никогда не понимала, что такого в сексе: ни когда Джек только начала говорить о нем в средней школе, ни когда мы смотрели «Титаник» на тринадцатилетие моей подруги Мэгги и все девочки вокруг взбесились, утверждая в один голос, как «возбуждает» сцена в машине. Хотя это была моя самая нелюбимая сцена. Настолько нелюбимая, что я уткнулась лицом в колени и ждала, пока она закончится, прежде чем снова поднять голову. И я уж точно не понимала, что в нем такого, когда на уроке сексуального воспитания миссис Вэнс сказала: «Секс - нормальная часть жизни. Каждый из нас сексуален». Я могла только сидеть и думать: «Каждый, но не я. Почему я не одна из вас?»
Каждую ночь, засыпая, я закрывала файл, не сохраняя изменения и не чувствуя себя ни на йоту мудрее.
Так продолжалось с самого сентября. Уже почти девять месяцев. Девять месяцев я вынашивала в своей утробе осознание своей сексуальности, и что в итоге? «У вас девочка»? Ни то ни сё? Потому что как могу я быть девочкой, если всех девочек, похоже, привлекает сексуальная сторона жизни?
К концу весеннего семестра я очень плотно засела на форумах. В этот раз я не просто кормилась на чужих постах, а зарегистрировалась под ником videofuriosa и активно участвовала в дискуссиях, иногда даже создавая новые темы. Я завела несколько друзей по переписке на форумах, с парочкой из них даже обменялась электронной почтой. А в апреле я открылась. Мне показалось подходящим принять себя такой, какая я есть, именно там, где я провела столько времени в поисках своей истинной сущности. Здесь я могла назвать себя асексуалом-гетеромантиком, и все бы меня поняли и приняли.
Но каким бы очищающим ни стал этот опыт, меня все еще мучило чувство вины за то, что я открылась всем этим людям, которых никогда даже не видела вживую, но не открылась Джек и Полу. По крайней мере, не рассказала им все как следует, а не как в сентябре. Меня мало волновало, что моя семья не в курсе. Зачем им знать? Если я еще буду с кем-то встречаться, я буду встречаться с парнями, все как положено. Да и что это будет за обеденный разговор? «Мам, пап, ну… помните, что вы делали, чтобы мы появились на свет? Знаете, меня это не прет. И даже напрягает немного».
Но с Джек и Полом все по-другому. Мы обсуждали все наши влюбленности, всех наших парней и девушек с тех самых пор, как появилось, что обсуждать. А еще они меня хорошо знают. С тех сторон, с которых родители и Клавдия никогда меня не изучат. Скрывать от них что-то неправильно. Так хуже и для них, и для меня. Я уже много недель хотела поднять эту тему, хотела сказать им обоим одновременно и на этот раз объяснить все как следует. Вместо этого я за два дня вылила на них еще одну порцию бреда. Половину на стол
