— Не совсем. Они были уверены, что ты умер, но не я. Я чувствовал.
— И настолько сильно, чтобы рисковать и пробираться в крешийскую темницу, чтобы увидеть, прав ли ты?
— Похоже, это сработало.
— Ты пришёл сюда, чтобы спасти меня, — Феликс уставился на Йонаса, и слёзы вновь потекли с его глаза. — Чёрт.
— Ещё один способ сказать спасибо?
Короткий, болезненный смешок сорвался с губ Феликса.
— Я должен умолять о прощении сейчас.
— Нет, это я должен, — промолвил Йонас. — Мне жаль, Феликс. Жаль, что я сомневался в тебе.
Феликс рвано дышал.
— Давай оставим это в прошлом. Сейчас мне нужно кое-что.
— Что?
— Давай выберемся отсюда.
Повстанец усмехнулся.
— Я могу помочь.
Йонас быстро пояснил, что подземелье разрушено, а крешийские революционеры проделали путь через него, освобождая заключённых и убивая стражу, что пыталась остановить их. Феликс уставился на своего друга, его слова шумели утешением в ушах, когда Йонас помогал подняться на ноги, но тело кричало от боли при каждом движении.
Йонас помог Феликсу покинуть камеру. Осторожно пересекая коридор, Феликс увидел, что осталось от его мучителя, упавшего у стены, разорванного на части.
Феликс кивнул на него.
— Вот незадача.
— А что?
— Я хотел сам убить его.
Йонас подарил ему мрачную усмешку, и они продолжили шагать по разрушенному подземелью.
— У нас есть много общего, — промолвил Йонас, когда они стали подниматься по лестнице. — И нам нужна твоя помощь. Согласен?
Феликс кивнул.
— Конечно, всё, что нужно.
— У меня есть кое-кто, кто может тебя исцелить, — Йонас поморщился, посмотрев на него. — Не думаю, что можно сделать что-то с глазом, хотя…
— Ах, спасибо, что напомнил, я знал, что забыл что-то в комнате.
— Вот, держи подарок, — он выудил из кармана чёрную повязку на глаза. — Мне кажется, на тебе это будет смотреться лучше, чем на мне.
Феликс озадаченно посмотрел на него.
— Я не буду спрашивать.
Йонас усмехнулся.
— Так как там план?
Феликс рассмеялся, и боли на этот раз было куда меньше.
* * *К повязке ещё надо было привыкнуть, но остальные раны Феликса Оливия смогла исцелить.
Пока Хранительница помогала Феликсу, Йонас досадливо ворчал, что теперь для исцеления ей не нужен был коровий навоз.
— Я вынуждена была использовать это. Ты всё ещё считал меня простой ведьмой, — пояснила она. — Нет столь могущественных ведьм, что сами могут исцелить серьёзные раны.
— Что бы ты ни делала, — прошипел Феликс, стиснув зубы и пытаясь превозмочь боль чудотворной магии Земли. — Не останавливайся.
Захват тюрьмы стал официальным началом революции в Крешии. Повстанцы, и те, что сбежали их тюрьмы, вырывались на улицу, готовые к борьбе, и руки у них чесались захватить Изумрудное Копьё и Джевел.
Тем не менее, когда Миках объяснил сложившуюся ситуацию, Феликс узнал, что на острове сейчас менее трехсот повстанцев на острове: у них не было достаточно людей, чтобы захватить такой огромный город.
Тем не менее, Феликс был более впечатлён Микахом теперь, чем тогда, когда впервые узнал о его амбициях. Он никогда не знал кого-то более решительного изменить мир, независимо от того, сколько на это потребуется времени.
— Где Таран? — спросил Феликс.
— В южной части города. Я оставил его во главе местной группировки.
— Кто такой Таран? — поинтересовался Николо Касиан, в котором Феликс вспомнил рыжеволосого друга Йонаса, что помогал им спасти Лис от казни.
Он спросил о Лисандре, но не получил ответа. Скорее всего, она осталась в Митике, чтобы наблюдать за принцем Магнусом.
Может быть, она не простила его, как йонас, и до сих пор обвиняла его в том, что случилось в ту страшную ночь в Ораносе.
Ему надо будет с ним поговорить.
— Таран — мятежник, — ответил Феликс. — Ты можешь его даже знать. Он ораниец.
Ник пожал плечами.
— Это большое королевство.
— Амара и король должны уже приближаться к митиканским берегам сейчас, да? — спросил Йонас.
— Вероятно, у них есть два или три дня в запасе, — подтвердил Миках. — А остальным кораблям ещё полдня.
— Мы должны отправить принцу сообщение, — сказал Феликс. — Предупредить. Если это так называемое мирное путешествие имеет что-то общее с Амарой, то Митику захлестнёт насилие. Она та, кто получает, и даже если король не доставит ей никаких проблем, она собирается убить его.
— Не вижу в этом ничего плохого, — протянул Ник.
— При всей своей жадности и жестокости, король ценит Митику, — покачал головой Йонас, расхаживая взад и вперёд со скрещёнными на груди руками. — То, что Амара хочет от него — это всего лишь получить оставшихся Родичей.
Феликс признал свою глупость и подтвердил, что у короля есть Родич Воздуха, но Йонас убедил его, что только его одного король получит в своё распоряжение.
Амара, как злая, лживая чёрная вдова, получила Родич Воды, а Феликс и не догадывался об этом.
— В Ворон вовремя не попасть, — покачал головой Йонас. — Оливия?
Она подошла к нему.
— Что?
— Насколько быстро ты можешь летать?
— Очень быстро.
— Я хочу, чтобы ты передала принцу сообщение. Сейчас же.
Она осмотрела группу с язвительным выражением лица.
— Я не могу улететь. Если я покину вас, вы будете уязвимы.
— И если ты этого не сделаешь, митиканцы будут в страшной опасности.
— И что? — её тон показался раздражённым. — Разве ты сказал, что собираешься думать о каждой живой душе Митики, как о друге, и мне нужно защищать их всех?
— Именно, — Йонас взял её за плечи. — Пожалуйста, Оливия. Это важно. Пожалуйста, сделай это для меня.
— Смертные, — покачала головой она. Оливия смотрела на Йонаса какое-то мгновение с каменным молчанием. — Прекрасно, — наконец-то промолвила она. — Пиши. Но если ты умрёшь прежде, чем я вернусь, я не буду в этом
