— Да, — кивнула она. — Ещё рано.
— Думаю, теперь самое время сообщить тебе о том, что Лис тебя всё же любила.
— Ой, прекрати лгать, это совершенно не смешно!
— Да ладно тебе. Она даже не осознавала, вот только я знаю, что она уважала тебя куда больше, чем ты себе можешь только представить. В ней была точно та же сила, что и в тебе, — протянул Йонас. — Вот только вы по-разному демонстрировали её, только и всего.
Глаза Клео жгли слёзы — она видела, как отчаянно Йонас пытался не показывать собственную слабость, не позволить солёным каплям стекать по его щекам в память о той, кого он не успел даже обрести, как уже потерял.
Она сжала руки мятежника так крепко, как только могла, и тихо прошептала:
— Мне жаль, Йонас. Я… Действительно жаль. Всем сердцем.
Он только кивнул, вперив взгляд в пол.
— Она меня любила. Я даже не понимал этого, пока не стало слишком поздно. А даже если и понимал — я ведь не был готов, я банально, глупо не был готов, я цеплялся за своё прошлое, за свою пустую месть, пока из-за меня гибли сотни людей. Всё началось из-за обыкновенной глупости, из-за того, что я не смог остановиться. Мои друзья, моя семья, сколько всего… А она меня не винила. Я понял только тогда, когда она умерла, что вот она — та, с кем мне было бы хорошо. Та, кто идеально мне подходил. У неё тоже ничего, кроме меня, не осталось, и она за меня хваталась. Она была готова жизнь за меня отдать, а я… Мы были бы идеальной парой, наверное.
— Уверена, что это так.
— А ещё мы могли бы вместе жить. Построить какой-то дом, может быть, даже виллу, если в Пелсии наконец-то воцарился мир, — его улыбка была такой печальной и мягкой. — У нас были бы маленькие детишки, которых она бы учила стрелять из лука. Двое, трое… Вот только я знаю лишь одно — совершенно точно.
— И что же?
— Лис заслужила чего-то куда больше, чем я. Лучшего!
— О, не сомневаюсь, — согласилась Клео, радуясь, что удивление в глазах Йонаса всё же вытеснило его отчаянную боль. Она тепло улыбнулась ему. — Знаешь, моя сестра думала, что мёртвые обращаются в звёзды на небесах. И каждую безоблачную ночь мы можем смотреть на них и знать, что они совсем-совсем рядом.
— О, опять оранийская легенда? — скривился он.
— А вдруг правда?
Прядь волос упала на её лоб, а он только осторожно коснулся её, заправляя обратно за ухо.
— Ну, такие оранийские легенды мне по душе.
Клео положила голову Йонасу на плечо, они так и сидели рядом, делясь теплом и остатками, крохами доброты. Между ними было что-то, какая-то странная связь, которую она никогда не могла отрицать. Когда-то она могла полюбить этого мятежника всем своим сердцем — и полюбила, вот только совсем не так, как Лисандра.
И что бы сейчас ни случилось, сердце Клео принадлежало другому мужчине.
Глава 18. Магнус. Пелсия
Магнус прекрасно понимал, что Мило и Энцо сражались не в полную силу, опасаясь навредить ему. Он же оставил в назидание, что приказам надо следовать, два пореза — и понял, что должен уйти. Уйти… И взять уголь в руки.
Но он замер в дверях, так и не проскользнув в зал — увидел Йонаса и Клео. Они сидели так близко друг к другу, так тихо переговаривались… Магнус вроде бы и подошёл поближе, чтобы услышать слова, вот только смотрел лишь, как мятежник гладил Клео по волосам, а та всё молчала — пальцы уже скользнули по щеке, и они так смотрели друг другу в глаза…
Магнусу внезапно показалось, что весь мир окрасился алым.
Что-то в нём отчаянно желало броситься туда, оттолкнуть их друг от друга, уничтожить мятежника, порвать его на части — и выгнать Клео из гостиницы и из собственной жизни.
А вот здравый смысл шептал, что не следует торопиться с выводами.
Вот только он знал, что если подойти ближе, то он точно уничтожит кого-то из них.
Нет, он лишь выскочил из гостиницы и быстрым, упрямым шагом направился в соседнюю таверну, почти прорычал свой заказ бармену. И даже не знал, сколько ж он умудрился выпить, прежде чем наконец-то успокоился.
Конечно, принцесса много думала о мятежнике, да и что-то между ними когда-то было, но прежде он отталкивал от себя эти мысли. Действительно, почему б не Йонас? Смелый и сильный — не важно, что бедный, жалкий, проклинающий всё одним только касанием, мятежник, погубивший свою команду.
Магнусу всё её казалось, что Йонас стоял перед ним и так смотрел на принцессу, будто бы она превратилась в маняющую звезду на тёмном фоне небес. О, конечно, он же не Магнус, такой тёмный, порочный, склонный к насилию…
— О, разумеется, — он уставился на свой пустой бокал, — изо всех тысяч неприятностей, что со мной случаются, я думаю именно о том, что она чувствует, — он поднял на бармена пьяный взгляд. — Почему мой бокал пуст?
— Простите, — бармен моментально исправил собственную оплошность.
Кто-то опустился на соседний деревянный табурет. Магнусу хотелось крикнуть, чтобы никто не смел отбирать у него личное пространство, что цена жизни — подобная наглость, что стоит убраться, но потом осознал, кто именно оказался рядом с ним.
— Вино никогда не помогает забыть всё надолго, — промолвил его отец — и лицо под капюшоном чёрного плаща было бледным и измождённым.
Ведь он оставался со своей матерью, в запертой комнате, ещё с той ночи, когда они прибыли — как оказался тут, почему вообще пришёл? Магнус надеялся, что хотя бы Мило пришёл с ним, чтобы защитить от напастей, вот только стражника рядом не оказалось. О, может, всё ещё возится со своей милой раной?
Магнус так и не послушался отцовского совета, а осушил следующий бокал, и только потом заговорил:
— А бабушка знает, что ты тут? Думаю, она не слишком обрадуется этой новости.
— Нет, не знает. Она держит меня за десятками стен, потому что боится, что я совсем скоро умру. Но это всё равно когда-то случится, я ведь чувствую.
— Чувствуешь, что, вопреки мнимому заключению, всё-таки умрёшь? О, молчи. Уверен, это такое же новое для тебя чувство, как и совесть. И такое же непривычное, — Магнус вновь потянулся за бутылкой, а тавернщика отогнал одним коротким взмахом руки. Следующий глоток он сделал
