– Н-не надо! – заверещал хозяин, закрывая голову руками.
– Ладно, – миролюбиво сказал я. – Я сейчас к барону схожу, попрошу его извиниться, а ты мне деньги ищи.
– Господин Артаке, где я такие деньги возьму? – принялся лепетать хозяин, размазывая по лицу кровь и слезы. – Мне же еще посуду новую покупать, мебель. А вина сколько ушло?
– Кто у тебя гулял, тот пусть и платит, – хмыкнул я. – Барон Выксберг должен за все платить. За мебель с посудой, за уборку, когда от блевотины будете пол отмывать. И неустойку мою с него возьмешь.
Трактирщик, забыв про слезы, уставился на меня, как я несколько дней назад смотрел на брауни.
– Да вы чего, господин Артаке, с луны свалились? Род Выксбергов привилегию имеет от первых герцогов – бароны во всех гостиницах Силингии целые сутки могут ни за что не платить. Барон у меня сутки гостит, потом в другую гостиницу едет, в третью. Полгода в имении живет, полгода в гостиницах.
Я слышал о разных привилегиях, на которые не скупятся правящие особы, если они им ни крейцера не стоят, – право на голубятню, на почту, право не снимать шляпу перед королем и даже сидеть в присутствии монарха! Но право жить целые сутки в гостинице, есть-пить и не платить – на такое способен лишь человек с фантазией. У меня даже злость немного ушла.
– А счет потом герцог оплачивает? – поинтересовался я, но, увидев в глазах хозяина вселенскую тоску, понял. Впрочем, это не мои заботы. – Ты с баронами-графами сам разбирайся, а деньги верни. Пугать не буду, но если ты не вернешь… Н-ну, дружище, тогда уж не обижайся. Если перебью тебе руки и ноги, барон не спасет.
Поднявшись наверх, подошел к своей комнате. Думал, придется высаживать дверь, но она оказалась не заперта. Ну правильно, от кого прятаться благородному барону?
На полу валялась одежда, нижнее мужское белье не первой и даже не второй свежести, вперемежку с пустыми бутылками. Мерзко пахло разлитым вином и перегаром.
Лота мирно спала под волосатой мышкой у субъекта неопределенного возраста и крепкого телосложения.
Я зачем-то посчитал пустые бутылки – полдюжины. У дубового шкафа выворочена дверца. М-да, неплохо погуляли…
Подойдя ближе, пнул кровать так, что она загудела. Барон и ухом не повел, но Лота приподнялась, не замечая, что съехавшее одеяло обнажило грудь. Кажется, не протрезвела.
– О, Артаке! – икнула девка. – Артаке, ты представляешь – я сплю вчера, а на меня кто-то лезет. Я думала – это ты, а это не ты.
– Убирайся, – хмуро сказал я.
– А чё я такого сделала-то? – вытаращилась девка. – Я думала, это ты, а когда поняла, что не ты, уже поздно было.
– Убирайся, – повторил я.
– Ты чего, Артаке? – пьяно захохотала Лота. – Приревновал, что ли? Так не переживай, я сейчас и тебе дам. Ну, иди ко мне…
Первым моим желанием было ухватить Лоту за волосы и выкинуть из номера, но сдержался. Мысленно посчитав до пяти, вскинул левую руку и ударил кистенем по шкафу, корежа уцелевшую дверцу, а потом, уже с большей силой, врезал по боковой перекладине кровати. Барон зашевелился, перекладина устояла, а я ударил по ней второй раз, третий. Жаль было портить хорошую мебель, но четвертого удара кровать не вынесла и, развалившись, уронила своих постояльцев на пол.
Мгновенно протрезвевшая Лота, не одеваясь, отползла в угол, а потом юркнула под стол. Выксберг, нужно отдать ему должное, вскочил, выхватил меч и даже пытался атаковать. Беда лишь, что ночные возлияния действуют на боевые качества не лучшим образом и клинок барона, столкнувшись с кистенем, жалобно звякнув, отлетел в тот же угол, где только что была девушка.
– Какого черта?! – вскричал барон, хоть и оставшийся без оружия, но продолжающий хорохориться. – Кто вы такой?
– Прежний постоялец этого номера, – скромно отозвался я. – Пришел спросить, по какому праву вы заняли мой номер и выкинули мои вещи? Про женщину, – кивнул я на стол, где притаилась Лота, – я ничего не спрашиваю. Она человек свободный, сама решает, с кем ей спать.
– Так ты, стало быть, прежний постоялец? – скривился барон. – Артаке, именующий себя наемником?
Барон попытался принять грозный вид, но без штанов это получилось неважно.
– Можете взять простыню, – разрешил я.
Дождавшись, пока Выксберг примет вид римского патриция, повторил:
– Так по какому праву?
– По праву благородных баронов Выксбергов! – гордо отозвался барон. – И быдло вроде тебя должно знать свое место!
– Миленько, – хмыкнул я. – Значит, сейчас вы тоже пойдете искать свое место. А для начала соберете мои вещи. – Помахивая кистенем, добавил. – Я даже согласен на простое извинение, а вещи пусть соберут ваши слуги.
– Ты, быдло, – упорствовал Выксберг. – Да я…
– Что ж, вы приняли решение, – вздохнул я. – Сами спуститесь или помочь?
– Люди! – заорал барон. – Ко мне, на помощь!
– Значит, следует немного помочь, – заключил я. – Вы как предпочтете, чтобы я спустил вас с лестницы или выкинул в окно?
Лота что-то пропищала, а я слегка пристукнул кистенем по столешнице, и девушка притихла. Услышав шум в коридоре, прикрыл дверь и запер ее на щеколду.
– Сейчас мои люди выломают дверь и порежут тебя на части! – пообещал барон, прислушиваясь, как в дверь долбят чем-то тяжелым. – Встань на колени, и отделаешься поркой.
– Значит, в окно, – решил я. – Позвольте, господин барон, я вам помогу.
Барон и сам не хотел лезть в окно, и не желал принимать мою помощь. Упирался, растопыривал руки, пытался ударить и даже укусил за палец. И окно не хотело принимать в себя тело аристократа – бутылочные донышки, скрепленные раствором, сопротивлялись благородной голове, но в конце концов я победил и окно, и барона!
Проследив за падением тела, повернулся на шум. Дверь в номере крепкая, засов надежный, но вот косяк вызывал опасения. Вынесут ведь дверь с косяками! А я в гостинице прожил больше месяца и успел привязаться к этому номеру. Разбитый шкаф, сломанная кровать, а если еще косяки – жаль! Обнажив меч, вздохнул – правшу не переделать! – меняя руки, в левую ухватил рукоять меча, а кистень – в правую. Останься кистень в левой – мог бы кого-то убить. Глупость и чванство заслуживают наказания, но не смерти, тем более ни в чем не повинных людей.
Их должно ворваться человек шесть – столько я насчитал лошадей в конюшне. Минус барон, остается пять. Но, может, кто-то из слуг Выксберга решится пойти на выручку хозяина. Берем самый худший вариант – противников будет девять. Девять – это много, но если будет десять – совсем плохо. Если десять – придется их убивать…
Спасая от разгрома остатки комнаты, махнул кистенем, выбивая запор из пазов. Дверь распахнулась, стукнувшись о стену, и в проем вломилось пятеро, размахивающих мечами, при этом отчаянно мешая друг другу, а значит, помогая мне. Когда-то мои наставники говорили, что искусство
