И тут же проснулась.
Инспектора Грин не обманывал: я лежала на кушетке в комнатке-лаборатории. Кто-то был так заботлив, что снял с меня жакет и ботинки и укрыл пледом. Если бы под голову что-нибудь подложил, цены бы ему не было. А так шея затекла. Поднявшись, я растерла ее, покрутила головой и удивленно уставилась на свесившуюся к моему носу метелочку.
— С пробуждением, — показался в дверях доктор. — Как вы себя чувствуете?
— Хорошо, — я быстро стащила с головы непонятно как попавший сюда из подпространства венок. — А вы уже вернулись?
— Откуда?
«От эльфов, конечно», — захотелось ответить мне и посмотреть на его выражение лица.
— Ну, вы же ходили к милорду Райхону, узнать, как он… да?
— Он стремительно идет на поправку, — усмехнулся целитель, но без ехидства, по-доброму. — Слишком стремительно, на мой взгляд, но герои редко прислушиваются к рекомендациям простых лекарей.
— Вы так скромны. Давно ли?
— Недавно. Решил воспитывать в себе эту добродетель. Говорят, что скромность украшает.
— Не всех. Некоторым она просто не к лицу.
— Намекаете, что это качество не идет к моему выразительному клюву?
Судя по настроению Грина, переговоры с эльфами прошли неплохо, однако радовать меня новостями доктор не торопился. Не дождавшись моего комментария относительно сочетаемости его клюва с таким украшением, как скромность, он вышел, дав мне возможность привести себя в порядок. Жакет я оставила висеть на спинке стула, а примявшийся веночек взяла с собой. Не первостепенный вопрос, но стоило поинтересоваться у кого-нибудь, насколько нормально приносить что-то из подпространства.
Грин веночком не заинтересовался. Даже не полюбопытствовал, где я раздобыла летние травы ранней весной, да еще и не выходя из комнаты.
— Наверное, хотите увидеть милорда Райхона? — спросил он.
На самом деле спросонья я рассчитывала на чашечку кофе. А еще думала, что доктор хоть словом обмолвится об их с Крейгом визите к эльфам, а он вместо этого по пути в травматологический блок рассказывал об артефактах, ускоряющих регенерацию поврежденных тканей. Лекция закончилась у палаты Оливера.
— Вот ваш герой, — громко отчитался Грин, пропуская меня вперед. — Можете бросаться на грудь и орошать слезами благодарности.
Шут гороховый! Хорошо, что мой герой спал так же крепко, как я недавно, и шуточек доктора не слышал.
— Я же сказал «увидеть», а не «поговорить», — разъяснил Грин. — Но если доктор Розен позволит… Найду его.
Идите-идите, а я тем временем к геройской груди припаду. А что? Герой не сбежит и сопротивляться не будет.
Я дотронулась до его щеки, погладила по волосам… А затем — сама не знаю зачем — расправила веночек, который мяла все это время в руке, и надела ректору на голову. Собранная на промежуточном уровне трава вдруг заискрила, превратившись в переплетение светящихся нитей. Оливер вскрикнул, выгнулся дугой, словно тело прошил электрический разряд, а лицо исказила гримаса боли…
О боже! Что я наделала?!
Вместо помянутого всуе белобрысого мальчишки в палату влетел Грин. Подскочил к ректору, окунул пальцы в окружившее того сияние, охнул, но рук не отдернул — придавил Оливера за плечи к кровати. Следом за заведующим примчался доктор Розен, пухленький лысый коротышка, и тоже запрыгал вокруг пациента.
— Это от ваших камней? — сердито высказал травматологу Грин. Оливер уже не бился в судорогах, только дышал тяжело и громко.
— Нет. — Розен суетливо перебрал расставленные на столике у кровати стекляшки. — В них столько не было. Это… — он огляделся, заметил меня и обвинительно ткнул пальцем. — Это она! Точно она! Сплела что-то… непонятное…
Грин посмотрел на меня, укоризненно покачал головой и неожиданно улыбнулся:
— Ничего страшного. Идите, доктор, мы разберемся.
— Но…
— Идите, — повторил Грин. — Позже осмотрите своего пациента и убедитесь, что он не нуждается в помощи.
— Да уж, я думаю, — проворчал травматолог. — После такого…
— Так что вы сплели, Бет? — ласково поинтересовался Грин, когда Розен вышел за дверь.
— Мне тоже… интересно… — просипел Оливер.
Поднялся. Сел на кровати, свесив босые ноги. Простынка соскользнула с груди, и не знаю, что там ниже, но рубашки на милорде Райхоне не было. Только вот ситуация не располагала любоваться мускулистым торсом.
— Что вы сплели? — повторил доктор.
— Веночек, — пискнула я.
— Веночек? — переспросил ректор.
— Меня доктор усыпил, — затараторила я, оправдываясь. — Целительской магией. А я на нее неадекватно реагирую. Меня опять… в подпространство. Но там не песок был, а трава. Я сидела, сидела и веночек сплела… с метелочками. И как-то вынесла оттуда. А потом я его на вас… случайно…
Оливер и Грин переглянулись.
— Элизабет… хм… — ректор откашлялся. — На промежуточном уровне нет травы. Там ничего нет, кроме магии. Чистая концентрированная энергия. Маги видят, как правило, нити, удобные для создания плетений. В вашем случае сначала был песок — не приспособленная для преобразований субстанция. Теперь трава. Необычно, но с травой уже можно работать. Понимаете?
Я кивнула. Потом подумала, что обманывать нехорошо, и замотала головой.
— Я вам как-то навредила?
— Не навредили, — Оливер улыбнулся, вновь обменявшись взглядами с Грином. — Вы ведь не думали о чем-то конкретном, когда сплетали травы?
— Но вы так…
— Подобные процедуры требуют подготовки. Если сразу влить в человека большой объем чистой энергии, это… как ведро ледяной воды на голову.
Я вспомнила, как его ломало, и поняла, что сравнение слишком мягкое.
— Вам теперь плохо? — поинтересовалась робко.
— Ему теперь хорошо, — ответил вместо ректора доктор. — Целительские заклинания сработали все как одно, но и без них такого количества энергии хватило бы на самопроизвольное обновление организма.
— Точно хорошо? — спросила я Оливера. Мало ли
