— Как у Элси наутро после Осеннего бала, — вставила Мэг.
Вот язва! Я-то полагала, ехидство — прерогатива главных героинь.
— Да, вроде того, — согласилась Сибил. — Лицо думала забелить, на щеки — лиловые румяна, сиреневые тени на веки, и черная помада. Здорово, да?
— Да, — сказала я.
— Но не страшно, — добавила целительница. — Я бы воспользовалась учебником по демонологии. Вот там жуть! Крылья, рога, хвосты. Хотя бы вторую пару глаз на лбу нарисовать.
— Не знаю, — протянула я неуверенно. — По-моему, чтобы было страшно, нужно что-то большее, чем лишние органы.
— Что? — заинтересовалась Сибил. — Ты бы чего испугалась?
— Я? Мертвой девочки из теле… зеркала.
— Девочки? — удивилась Мэг, не найдя повода для подначек. А вот муж, теперь уже бывший, долго надо мной посмеивался, когда я вздрагивала от телефонных звонков после того ужастика.
— Девочки, — подтвердила я и продолжила голосом, каким в лагере после отбоя рассказывали страшилки: — Мертвая девочка выходит из зеркала. Белая сорочка, босые ноги с темными прожилками вен. Длинные черные волосы падают на бледное лицо, почти скрывая его, но иногда видны бескровные губы и недобрые, совсем не детские глаза. Девочка идет к тебе. С волос ее стекает вода. Девочка протягивает руку и говорит глухо и хрипло: «Семь дней»…
— Почему семь? — робким шепотом спросила Сибил.
— Отсчитывает, сколько тебе осталось жить. Завтра девочка придет снова и скажет: «Шесть дней». Потом — пять. Четыре, три… В самый последний день девочка не скажет ничего…
— Жуть, — поежилась Мэг. — Это ты в книжках вычитала?
Она кивнула на связку, что я притащила из библиотеки.
— Нет, это для доклада. Собиралась просмотреть сегодня.
— Ой! — подскочила Сибил. — У меня же тоже доклад! Забыла совсем. Не обидитесь, если я уйду?
— Иди, — разрешила Маргарита. — Мне тоже кое-что дописать нужно. А Элси, видишь, читать — не перечитать.
Девичник закончился так же неожиданно, как и начался. Сибил убежала к себе, Мэг оккупировала стол и зарылась в конспекты, а я выбрала самую тонкую книгу и вернулась в кровать.
Выбор оказался неудачным. После бодрого начала, позволившего мне свыкнуться с местной письменностью, пошли унылые главы, в которых в стиле «Авраам родил Исаака» перечислялись жившие когда-то на Трайсе драконы и превозносились их мудрость и таланты. К третьей главе я поняла, что драконов было много, уверовала в исключительность каждого и отложила книгу. Решила отвлечься от доклада и посмотреть учебники Элизабет. Встроенная память — это удобно, но неплохо бы и самой в чем-нибудь разобраться.
Пролистала сборник практических заданий. На время абстрагировалась от воспоминаний Элси и поняла, что ровным счетом ничего не смыслю во всех этих плетениях, формулах и фигурах. Из последних у меня получилось бы сложить только фигу. А что? В моем мире некоторые верят, что она защищает от дурного глаза.
Учебник по артефакторике был понятнее. Настолько, насколько среднестатистической домохозяйке понятно устройство микроволновки: нажимаешь эту кнопочку, и все работает. Наверное, справилась бы с какой-нибудь волшебной палочкой, если бы для ее активации не требовалось создание пресловутых плетений.
Следующим мне в руки попал учебник по основам врачебного дела: хоть что-то знакомое. Тоже не без магии, но в общем достаточно ясно. Основы симптоматики и фармакологии, описание отдельных манипуляций, рисунки, показывающие, как правильно накладывать повязки. Мне, дочери и внучке медиков, это было как бальзам на душу. И появился повод отвлечь Мэг от тетрадей и завести разговор о целительстве, чтобы ненавязчиво расспросить подругу о подозреваемом номер один, любителе книг о драконах, — докторе Грине.
Мэг восторженно сверкнула глазами, точь-в-точь как Анабель утром, но рассказать о субъекте смогла немного. Заведует лечебницей, специалист во всем, в чем только можно, попасть к нему на практику — удел избранных. О жизни доктора вне стен лечебницы никому ничего не известно.
Я подумала, что для первого дня этого достаточно, и вернулась к учебникам. Нашла «Историю Арлонского королевства», не продуманную мною при написании романа, и зачиталась, хоть организм настойчиво требовал еще мороженого и спать. Или, за неимением первого, хотя бы второе…
Организм победил.
Когда я открыла глаза, в комнате было темно. Мэг забрала у меня книгу, погасила свет и сопела на соседней кровати. А в нашей прихожей кто-то бродил впотьмах.
— Мэгги, — позвала я шепотом. — Мэг, там кто-то есть.
— Летти, — пробормотала она.
Да, Летти — их с Элси горничная, о которой говорил Мэйтин, — могла зайти, чтобы проверить, не нужно ли почистить юным мисс сапожки. Но она зажгла бы лампу!
В ответ на мои страхи в прихожей вспыхнул свет. Дверь распахнулась, и на пороге возникла мертвая девочка из телевизора: белая рубашка, босые ноги, облепившие лицо черные волосы.
Я онемела от ужаса. Мэг взвизгнула и натянула одеяло до глаз.
Мертвая девочка шагнула в комнату.
Медленно протянула к нам руки.
И сказала:
— Поздравьте меня! Я получила роль!
— С-сибил? — выдавила я, не определившись, верить мне ушам или глазам. — Ты… покрасила волосы?
— Ради театра я готова на все.
Точно Сибил.
— Который час? — спросила Мэг, как и я, решившая не портить подруге радость упреками.
— Только одиннадцать, — бодро отрапортовала новоиспеченная актриса. — Я немного задержалась на разборе сценария. Режиссеру так понравился мой образ, что у призрака будет четыре явления вместо двух. Я правда жуткая? Правда? Все визжали от восторга!
Не уверена, что от восторга. По крайней мере, в первые десять секунд.
— Это же твоя идея! — Сибил бросилась ко мне, и пришлось приложить усилия, чтобы с воплем не кинуться под кровать. — Спасибо, Элси!
— Спасибо, Элси, — мрачно повторила за подругой Мэг. — Но, может, мне дадут досмотреть сон?
— Ой, да, простите, — Сибил отпятилась к выходу. — Доброй ночи.
Она скрылась за дверью. Я глубоко вдохнула… И поперхнулась воздухом, когда дверь распахнулась снова.
— Три дня, — замогильным голосом протянула «мертвая девочка». — Кхе-кхе… В смысле, первая репетиция через три дня. Придете?
— Ни за что не пропустим, — обещала Мэг хмуро.
— Ни за что, — подтвердила я.
Дождалась, когда Сибил уйдет, теперь уже окончательно,
