Девять лун должно было взойти, прежде чем они смогли пожениться, потому что Вилии еще не было восемнадцати. Все это время Элорма учил ее читать и писать, чтобы потом она смогла помогать ему в храме. Он рассказывал ей о традициях Фиргаарда, объяснял правила городской жизни и ни разу не упрекнул ее в том, что ей нужно остановиться и отдохнуть. Элорма чувствовал, что с каждым днем влюбляется в нее все больше и больше.
Но Вилия не могла ответить ему взаимностью. Она сделала то, что приказал ей Седой Ольн, но он не смог заставить ее полюбить мужчину. Элорма пытался завоевать ее сердце. Он дарил ей подарки – она оставалась равнодушной, писал стихи, но и это не помогало. Тогда он воззвал к Седому Ольну и попросил бога направить его, но тот хранил молчание.
Однажды на город напали враги с запада. Захватчики взяли Элорму в плен и удерживали в заложниках, а себя объявили правителями города. Но люди Фиргаарда сплотились и подняли мятеж, а предводителем стала Вилия. Она повела народ против короля-самозванца, ворвалась во дворец с тысячью разъяренных жителей за спиной и потребовала, чтобы король освободил ее жениха.
Захватчики были изгнаны из города, Элорма – освобожден. Он упросил Седого Ольна освободить Вилию от обязательств стать его женой. Он не желал превращать ее в птицу, запертую в клетку. На этот раз Седой Ольн выполнил его просьбу. Элорма отпустил Вилию. «Возвращайся к своей прошлой жизни, – сказал он ей. – Ты свободна». Но та отказалась. Для жителей Фиргаарда она перестала быть глупенькой деревенской девочкой. В их глазах она превратилась в героя, а город стал ей родным домом. Она осталась с Элормой и согласилась стать его спутницей.
В день их бракосочетания Элорма ждал ее в храме. Вилия шла по улицам, и жители бросали ей под ноги цветы, целовали ее в щеки и желали счастья. Сердце Вилии расцветало в груди. Больше ни для кого она не будет обузой. Но ее мечтам не суждено было сбыться. Она услышала, как смерть позвала ее по имени, и тут же следом ее слабое поющее сердечко дрогнуло. Когда Вилия без сил опустилась на булыжники мостовой, восторженные крики вокруг умолкли.
– Любовь моя, – прошептала она, – я буду ждать тебя у ворот смерти.
Ветер донес ее слова до Элормы, и он бросился навстречу своей возлюбленной. Но не успел: сердце Вилии перестало биться. Смерть, коварный вор, забрала ее с собой.
Когда Элорма подбежал к ее телу, оно было еще теплым. Он обнял свою хику, посылая проклятия Седому Ольну за то, что тот не спас ее, и зарыдал, зарывшись лицом в ее волосы.
Но когда Вилия дошла до ворот смерти, она остановилась и посмотрела назад, на земли живых. Душам умерших не позволялось задерживаться у ворот, поэтому смерть сама вышла, чтобы забрать Вилию. Та не шелохнулась.
Смерть послала пронизывающий холод, чтобы выстудить любовь из ее сердца, – но Вилия оставалась на месте. Смерть послала бушующий огонь, чтобы выжечь все ее воспоминания, – но Вилия крепко держала их при себе. Тогда смерть послала ветер ураганной силы, чтобы заставить ее пройти через ворота, – но она вцепилась в решетки и не сделала ни шагу.
Смерть сдалась и оставила девушку в покое в надежде, что время завершит начатое и сотрет ее с лица земли. Но преданность и решимость Вилии невозможно было пошатнуть. Она ждала, и вот спустя долгие годы, прожив без нее всю жизнь, Элорма подошел к воротам. Только тогда она отпустила решетки.
– Почему ты так долго? – спросила она.
А затем, взяв своего возлюбленного за руку, Вилия увела его в царство смерти.
18
Аша умолкла, но древний напев остался в ее памяти, наливаясь силой. Текст этого напева, записанный в манускрипте, заканчивался тем, что Элорма брал Вилию за руку и вел через ворота смерти, но Аше не нравился такой конец. Это была история Вилии. Она выдержала все: холод и огонь, ветер и время. Это она должна была вести Элорму. И Аша изменила последнюю фразу.
Когда напев стих, она прислонилась спиной к дереву, открыла глаза и увидела склонившегося скралла. Ашу вновь поразила та нежность, с какой он на нее смотрел. Его взгляд не был жестоким и властным, как у Джарека, не было в нем и страха, как у всех остальных. Взгляд невольника был светлым и легким, полным заботы и теплоты.
Тишину нарушило чье-то громкое сопение. Они вскинули глаза и уставились на дракона, высящегося невдалеке. Горячее дыхание вырывалось из его пасти, хвост угрожающе бился о землю. Светлые серые глаза прищурились. Послышалось низкое, раскатистое ворчание.
Аша, без доспехов и оружия, запаниковала, дернулась и попыталась убежать.
– Нет.
Забинтованные ребра пронзила боль: слуга Джарека цепко схватил ее за талию и развернул лицом к дракону.
– Стой на месте.
Пламя, красное, бушующее пламя. Оно обжигает ее кожу и заглушает крики…
Слуга крепко зажал ее локти и кулаки, а дракон подползал все ближе.
– Тихо. Перестань бороться.
Когда Аша поняла, что он ее не отпустит, она сдалась. В ужасе, не двигаясь и почти не дыша, она ждала нападения дракона. Вокруг было тихо, и только удары сердца барабанным грохотом отдавались в ушах.
– Искари, – его руки слегка ослабили хватку, – смотри.
Дракон уселся и склонил голову набок, рассматривая их.
Слуга поцокал языком. «Интересно, – подумала Аша, – этому его тоже Грета научила?» Держа Ашу одной рукой, он высвободил другую и пощелкал пальцами, подзывая дракона. Аша задержала дыхание.
Зверь переводил взгляд с вытянутой руки невольника на Искари и обратно. Он явно колебался. Спустя несколько ударов сердца он все-таки двинулся к ним, не сводя с Аши глаз. Дотянувшись мордой до руки невольника, он долго нюхал ее, а потом легонько толкнул носом. Слуга крепче сжал талию девушки, словно все еще опасался, что она испугается и убежит. Он провел ладонью по чешуйчатой морде, затем взял здоровую руку Аши и вытянул ее вперед.
Дракон сначала отпрянул. Прошло немало времени, прежде чем он понюхал ее пальцы, и еще в два раза больше, прежде чем толкнул так же, как руку невольника. Наконец он приблизил морду и засопел ей прямо в шею. Невольник прижал руку Аши к чешуе, она вздрогнула и поморщилась: из
