На некоторое время я потеряла сознание и очнулась в чистой и вязкой темноте. Я села, устроившись по возможности удобней в узкой камере, и прислушалась. Вскоре я почувствовала в груди нечто вроде растущего электрического заряда. Статика причиняла дискомфорт, отдаваясь каким-то внутренним гулом, причем нарастающим крещендо, пока волосы не встали дыбом, а по телу не прокатилась волна судорог. Напряжение стало невыносимым, я открыла рот и ощутила электрические заряды, бегущие по зубам и пальцам, похожие на синие нити накаливания. С громким щелчком вспыхнул свет, и меня пронзил электрический разряд, как удар в сердце. Гравитация снова исчезла, я снова парила в воздухе, и на корабле опять воцарилась тишина.
Где-то в глубине корабля громыхнул взрыв. Через несколько секунд я услышала, как открывается дверь карцера – скрежет металла, но никакой полоски света. Едва слышные движения. Щелкнул замок моей камеры, и дверь распахнулась. Я подплыла к задней стенке, в ужасе при мысли о том, кто вошел, боясь Хильдекрюгера. Кто-то зажал мне рот рукой.
– Ни звука, – прошептал голос. – Сейчас наш единственный шанс. У нас есть всего несколько минут, прежде чем починят освещение.
Даже когда я успокоилась и кивнула, дав это понять, рука осталась на моих губах.
– Видишь это? – прошептал голос.
Во тьме появилось фосфоресцирующее синее сияние, синее пятнышко света не больше крупинки. Я узнала его – инопланетный лепесток из амулета Николь. Мгновением спустя свет исчез. Я кивнула – да, я видела сияние.
– Следуй за светом, – велела Николь.
Она убрала руку с моих губ, и в темноте рядом со мной повис фосфоресцирующий огонек, а потом исчез. Я подняла руки, нащупала дверь камеры и, оттолкнувшись от нее, выплыла наружу. Я искала путь, прикасаясь к потолку, но быстро заблудилась в темноте и остановилась, перед глазами мелькали фиолетовые разводы, а потом через туман фальшивых цветов я различила парящий синий огонек. Я последовала за ним.
Я потеряла представление о направлениях и двигалась вдоль какой-то стены. Я вылетела из карцера в более узкий коридор. Впереди снова показался синий огонек, и я ускорилась в том направлении. Потом ударилась о стальную стену и поискала взглядом синий, но не нашла его, а затем услышала очень тихий выдох. Я посмотрела в ту сторону, наверх, и заметила над собой синий свет. Я последовала туда и проскользнула через люк. Вскоре мы оказались в коридоре с иллюминаторами, сияние наросших на корпусе призрачных кристаллов очертило контуры лица Николь, от корабля расходились вдаль сверкающие полосы. Николь была уже не подростком, с которым я разговаривала совсем недавно, она стала старше лет на десять. Она привела меня к шлюзу, через который я вошла вместе с Хильдекрюгером.
– Отдохни немного, – сказала Николь. – Восстанови дыхание. Скоро тебе придется пробежаться.
– Я не понимаю.
– Мы знаем друг друга, в другом будущем, в другое время, – сказала она. – А теперь иди. Они пойдут за тобой.
– Николь, помоги мне понять…
– У нас нет времени.
– Как… Ты стала старше.
– Ты провела в этой тюрьме несколько лет, Шэннон.
– Нет, – сказала я и чуть не рассмеялась – это все ошибка, какая-то бессмыслица. – Максимум день. Несколько часов.
– Это место, этот корабль, он как змея, кусающая себя за хвост, – сказала Николь и показала мне запястье, медный браслет с выгравированной чешуей, который она всегда носила, в виде змеи, проглотившей собственный хвост. – В детстве, в Кении, мы играли с этими браслетами – его можно снять и отдать другу.
– Браслет дружбы.
– Да, – сказала Николь. – Змея, кусающая себя за хвост.
Она сняла браслет с руки и надела холодный металл на мою, застегнув хвост змеи в ее же пасти. Браслет пришелся мне как раз по размеру. Николь показала собственное запястье. Я только что видела, как она снимает браслет-змею, но он по-прежнему был на ней, как какой-то фокус.
– Ты можешь отдать браслет другу, но он все равно остается у тебя, – объяснила она. – Они составляют пару.
– Но несколько лет, – пробормотала я с усилием. – Ты стала старше на несколько лет. Я видела тебя всего несколько часов назад, и ты была моложе.
– А ты выглядишь в точности такой, как я помню. После того как я увидела тебя здесь, я прожила двенадцать лет. Патрик мертв, его семья убита, а вчера вечером ты явилась ко мне в квартиру вместе со специальным агентом Нестором. Ты и еще одна девушка по имени Петал отследили меня по автомобильному номеру, который сохранили в гостинице «Блэкуотер».
– Нет, я не была в твоей квартире вместе с Нестором. Я вообще там не была. Нестор нашел тебя один. Это была не я.
– Но после ухода Нестора мы с тобой довольно долго проговорили. Ты заметила картину Сальвадора Дали на стене, ту, что с распятием, и призналась, что уже встречалась со мной в будущем, мы проводили вместе почти каждый вечер, это будет через много лет, – сказала Николь. – И тогда я тебя узнала. Тогда и вспомнила, что мы уже однажды встречались, но не в будущем. Я вспомнила тебя одиннадцать лет назад, во время мятежа. Вспомнила, как разговаривала с кем-то в карцере, короткую встречу, ту женщину звали Кортни Джимм. Одиннадцать лет назад ты сказала, что тебя зовут Кортни Джимм.
– Я сказала тебе, что меня зовут Кортни.
Несколько часов назад для меня, одиннадцать лет назад для нее. Последовательность событий, которые еще не произошли. Рассказ Николь был похож на восьмерку – бесконечная петля, пересекающаяся в центральной точке, когда я находилась в карцере и говорила с Николь, и она запомнила меня под именем Кортни Джимм. «Представьте, что лесной пожар, в котором сгорело это дерево, не случится еще три сотни лет или три тысячи», – сказал тогда Ньоку – мое отражение побывало в карцере задолго до того, как меня привел туда Хильдекрюгер. На меня нахлынули волны всей боли и всех печалей юности. Николь считала, что меня зовут Кортни Джимм.
– А когда корабль потерпел крушение, мы ушли через лес, по тропам вдоль деревьев, – сказала Николь. – Все мы
