Андрей прекрасно видел женщину, но с ужасом понимал, что не может пошевелиться. В течение тех нескольких секунд, что прошли после его пробуждения, паника успела достигнуть критической отметки; Андрей уже был готов закричать, вот только дар речи тоже пропал. Андрей уже выстроил в голове картину, как он, навсегда потеряв возможность двигаться, остается под присмотром Виолетты вместе с Антоном Михайловичем. Бедной женщине придется обслуживать уже двух неполноценных людей. В последнем усилии Андрей все-таки отогнал эту бредовую мысль и попробовал двинуть рукой. На этот раз вышло. С трудом, но затекшую руку удалось разогнуть. В кожу впились сотни острых иголочек. От плеча до кончиков пальцев пробежали мурашки. Андрей встряхнул рукой и уселся на полу: на этот раз никаких проблем не возникло. Он попытался выдавить из себя приветствие, но во рту настолько пересохло, что получился только слабый хрип. Он ограничился кивком, и лицо Виолетты расплылось в заботливой улыбке.
– Доброе утро, Андрюша. А я крепко спала, не слышала, как вы ночью пришли. Неужто сам Антон Михайлович открыл?
Андрей кивнул, заметив, как пристально женщина смотрит на его ноги. Опустив взгляд, он обнаружил, что все еще обут в кроссовки, и ему стало дико неудобно перед сиделкой, хотя та и не сделала замечания, если не считать таковым ее взгляд.
– Доброе утро, – прохрипел Андрей, вставая. – А можно воды?
Виолетта часто закивала и удалилась. Андрей осмотрел комнату. Здесь все было так же, как и в его первое посещение. Разве что плед на диване был весь сбит и наполовину съехал на пол, из чего Андрей сделал вывод, что, видимо, слишком сильно ворочался ночью. Но в какой же момент он переместился со старой скамейки из иного мира на диван?
Вернулась сиделка. Андрей благодарно кивнул, принимая стакан с водой, и залпом осушил его. Горло сдавило от холодного, но зато сразу полегчало.
– Спасибо, – он вернул стакан. – Да, меня вчера Антон Михайлович впустил.
– Вам удалось поговорить? А то сегодня он как-то совсем плох…
– Да, немного успели. Спасибо, что позвонили и предупредили.
Сиделка кивнула и ответила:
– Это хорошо. Вчера он такой бодрый был, все болтал без умолку, даже сам до кухни добрался. Уж очень я беспокоюсь за него. Вы к нему заглянете?
– Конечно, только обувь сниму.
В комнате историка стоял уже знакомый запах лекарств. Андрей в очередной раз удивился, сколь разительно отличается Антон Михайлович на этой стороне от самого себя, пребывающего в ином мире. А сегодня он выглядел еще хуже, чем прежде. Он снова сидел на кровати, направив ничего не выражающий взгляд куда-то сквозь экран телевизора. Лицо его осунулось, а ранее бледная кожа приобрела пергаментный оттенок. Белки глаз пожелтели, и казалось, что историк с прошлой встречи постарел на несколько лет. Может, пребывание на той стороне и дарило ему спокойствие, возвращая трезвость мыслей и самообладание, спасая от грустных воспоминаний о сыне. Но оно же вытягивало из него все жизненные силы. Что бы ни думал Антон Михайлович о Бездне и какие бы теории вокруг нее ни строил, одно было абсолютно ясно – он попал в ловушку, причем, в отличие от Андрея, пошел на это осознанно и добровольно. Но мог ли Андрей винить его за попытку заглушить боль потери? Может, это и было проявлением слабости, но он не знал, как поступил бы сам, окажись на месте историка.
Андрей замер рядом с кроватью, разглядывая старика. В этот момент ему казалось, что он знает Антона Михайловича уже много лет, хотя это была лишь вторая их встреча, и, судя по виду старика, запаху в комнате, даже какой-то неуловимой атмосфере, которую чувствовал Андрей, возможно, последняя.
Он раздумывал, как лучше выразить благодарность или хотя бы правильно попрощаться, но нужные слова так и не пришли. Тогда он просто подошел ближе, положил руку на худое, костлявое плечо старика, легонько сжал, постоял так несколько секунд и покинул комнату.
Виолетта встретила его в коридоре, предложила позавтракать, но Андрей отказался. Ему не терпелось скорее разобраться со вторым дневником и выяснить у Лизы, как вообще могла сложиться эта странная ситуация. Еще оставался Артур, с которым Андрей по-прежнему хотел встретиться и выяснить подробности похищения. Если верить Антону Михайловичу, то Москарев далеко не первопричина происходящих событий, но возможно, что именно он является ключом к ответу, а Артур был ближе всего к нему. Однако вначале ему следовало собрать все воедино, потому что пока в голове была полная каша из того, что говорила Лиза, писал и, возможно, переписывал Смолин и рассказывал Антон Михайлович.
– Виолетта! – позвал он. – Вчера Антон Михайлович говорил, что я могу взять одну книгу из его библиотеки. Это связано с моей работой…
– Конечно, это в его кабинете, – ответила Виолетта и тут же направилась вперед по коридору.
– Спасибо. Я верну ее, как только закончу.
Виолетта ничего не ответила. Они добрались до конца коридора, утопающего во мраке, она извлекла из кармана ключ и принялась ковыряться в замке.
– Редко сюда захожу, – сказала она. – Когда Антону Михайловичу становится лучше, он иногда просит меня принести ему какой-то ежедневник или дневник, не знаю, что он там читает, я не заглядывала.
Женщина справилась с замком и, раскрыв дверь, вошла в кабинет и щелкнула выключателем.
Андрей вошел следом и осмотрелся. Кабинет был совсем небольшим. Окна закрыты наглухо плотными шторами. В помещении держался дух затхлости, но пыли нигде не было. У левой стены стоял массивный стол из красного дерева, который Андрей сразу узнал. Только сейчас стол сиял чистотой, и на нем не было ничего, кроме настольной лампы с зеленым абажуром. Прямо за столом находился массивный и тоже знакомый Андрею шкаф с книгами. У дальней стены, напротив стола, была и та самая ветхая скамья с потрескавшейся краской. Заметив, как Андрей смотрит на неё, Виолетта сказала:
– Давно просила его выкинуть эту рухлядь, но он ни в какую. Даже в те дни, когда приходит в себя, зачем-то спрашивает, не выкинула ли я её. Беспокоится! – Она хмыкнула и задумчиво улыбнулась, словно вспоминая что-то. – Когда Яшка был маленький, он часто тихонько заходил сюда, пока Антон работал, и устраивался на скамейке, наблюдая за отцом. Никогда не мешал ему! Просто сидел, читал книгу или тихонько играл с чем-нибудь, пока не уснет. Антон потом относил его в кровать…
От Андрея не укрылось то, как легко Виолетта избавилась от отчества хозяина квартиры… И ему подумалось, что когда-то она была для Антона Михайловича не только сиделкой.
– А что случилось с мамой Яши? – спросил Андрей.
– Она умерла, когда Яшке пять было. Болела сильно.
Андрей кивнул и заметил, как
